Владимир Михайлов - Приют ветеранов

Все делалось неторопливо, тщательно и заняло в общей сложности едва ли не целый час. Наконец последний кубик улегся на место. Берфитт и Урбс вздохнули с облегчением. Однако, как оказалось, преждевременно.

— Теперь отпирайте вы.

Человек, вынув ключ из запертого уже замш, протянул его Берфитгу.

— Но, собственно, я не…

— Так указано. Вы, потом он. Тренировка заняла еще несколько минут.

— Хорошо, — проговорил наконец обучавший мужчина. — Если есть вопросы или претензии, я готов выслушать.

Берфитт, проглотив комок, лишь покачал головой. Урбс ответил вслух:

— Нет.

— Подтвердите получение условленного груза в полной сохранности.

Запустив руку во внутренний карман, человек достал плоскую коробочку, нажал кнопку на ней.

— Приложите пальцы левой руки на отмеченные места.

Берфитт подчинился. Коротко прожужжало.

— Теперь вы.

Урбс проделал ту же операцию. Сдавший груз человек аккуратно спрятал коробочку в карман.

— Ну, что же еще?.. Желаю удачи. Вряд ли нужно напоминать вам об охране. Если что-нибудь случится, за ваше благополучие я не дам и гроша ломаного. Счастливо оставаться.

Он вышел из домика первым, сначала выглянув и убедившись в том, что охрана на месте и все благополучно. Человек кивнул, и шестеро стоявших слева охранников подошли к нему.

— Снимайте остальных, — распорядился он.

Один из шестерых негромко свистнул, вслед за этим появились еще десятка полтора вооруженных молодцов.

— Уходим.

Они исчезли так же неожиданно, как и появились: без единого звука. Берфитт, Урбс и шестеро охранников еще несколько мгновений стояли молча, словно ожидая, что растворившиеся в пространстве люди вдруг появятся снова, но этого не произошло. Тогда Урбс распорядился:

— Охранять Приют по периметру. Появится кто-то посторонний — без промедления уничтожать. Они с Берфитгом вернулись в контору.

— Ну вот, теперь я почти готов отправиться с легкой душой. Надеюсь на вас, Урбс. В ваших руках теперь наше благосостояние… да не только оно — и наши жизни тоже, — предупредил Берфитт.

И, невольно подражая исчезнувшему незнакомцу, спросил:

— Все понятно?

Они снова оказались у подъезда.

— Я просто идиот, — сказал Милов хмуро. — Надо было предусмотреть что-то подобное…

— Ну, предусмотрел бы и что? И почему ты не оставил им эти… Ты что, потащишь… брр… в Москву? Или еще куда-нибудь?

— Нет, конечно. Но хотя бы для себя составлю… протокол осмотра или что-то в этом роде.

— Если дело только в этом… Я сделала описание. Просто так, по привычке. У меня ведь блокнот с собой.

— Ты молодец.

— И что мне за это будет?

— Будет то, что мы сейчас поедем в агентство и возьмем тебе билет до аэропорта Кеннеди… Теперь смогу отправить тебя хоть первым классом.

— На это не рассчитывай и не повторяй: обижусь. Да и все равно обижусь: видно, придется мне улетать одной…

— Поглядим, — сказал Милов. — Пока сплошная загадка. А может, и тебе задержаться, а? По-моему, жизнь становится все интереснее… Понимаешь, у меня такое ощущение, что у этого парня за пазухой лежал какой-то камень — и вовсе не маленький…

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, хотя бы намеки на встречу с кем-то, на обмен сувенирами — тебе не показалось это странным?

— Право, не знаю, я не прислушивалась, мне так хотелось поскорее уйти…

— Ну ладно, — вздохнул Милов. — Поживем — увидим, что за всем этим кроется. Тем больше оснований здесь задержаться, хотя бы ненадолго. Ничего конкретного, согласен, но чую носом…

— Наверное, тебе следовало все же оформить визу?

— Я уже составил представление об их деятельности: мы потеряли бы весь остаток дня. Провожу тебя — тогда…

— Ну что же, может, ты и прав. Времени у нас и так мало.

Берфитт недовольно сопел носом. Операционная в Приюте Ветеранов ему явно не нравилась. Он привык к другим условиям, в каких приходилось работать в его бытность врачом. Тут было тесно и примитивно. Конечно, ничего другого здесь и не требовалось из-за специфического характера оперируемых. Однако подсознание хирурга-практика заставляло его непроизвольно морщиться. И когда первого оперируемого положили на стол, он невольно оглянулся, ища взглядом анестезиолога. Подняв брови, Берфитт обратился к доктору Курье:

— Что же с наркозом?

— Он сейчас не нужен, доктор. Мы просто… Курье помахал пальцем. Берфитт понял не сразу.

— А, да, разумеется. Я и забыл… Но это сейчас. А при первой операции? При вживлении стимуляторов?

— Тогда даем наркоз. С этим вполне справляется мисс Кальдер.

Берфитт посмотрел на медсестру. Та лишь улыбнулась и кивнула. Настоящего анестезиолога здесь, естественно, не было, однако операционная сестра оказалась неожиданно умелой. Инструменты, хотя и не самые современные, содержались в порядке, вообще определенная система у доктора Курье, надо признать, сохранялась. Стерилизатор, конечно, дышал на ладан, но это уже вина не доктора, а преклонного возраста аппарата. В нормальной клинике его давно выкинули бы на свалку. Но, в конце концов, на век этих пациентов хватит…

Оперируемый уже спал на столе. Берфитг умело — ремесло не забылось — вскрыл грудную клетку, обнажая легкое. Невольно залюбовался, когда рану осушили.

— Прекрасное легкое.

— Совершенно здоровое, — подтвердил Курье.

— Прямо не хочется трогать.

— Я и не собирался.

— А вот теперь придется.

Доктор Курье покосился на Берфитта.

— Однако насколько мне известно… Тот не дал ему договорить.

— Не сомневайтесь, доктор. Ну хорошо, начинаем. Вот так: две доли, вы понимаете? Этого вполне достаточно.

По ходу операции Берфитт пояснял:

— Видите? И сюда прекрасно ложится… Ну, назовем это хотя бы… компонент-два. Теперь уплотняем… Готово. И вот таким образом… Однако хочу вас предупредить: работать придется быстро.

— Боюсь, что это просто невозможно. И потом, я не уверен, имеете ли вы право здесь командовать.

— Бояться вам нужно другого, доктор. А прав у меня столько, что я могу уволить вас сию минуту, не сходя с места. Что вы тогда предпримете, хотел бы я знать?

Доктор Курье хорошо знал здешние порядки и потому промолчал.

— Но восстановительный период затянется дольше, чем намечалось, — пробормотал он через некоторое время.

— Сделайте все, чтобы к сроку они чувствовали себя прилично.

— Наша методика не рассчитана на такие осложнения. Я, право, в растерянности…

— Пока у вас еще нет причин для этого. Зато если вы не сможете вовремя поставить их на ноги, у вас будет повод не только для растерянности, но и для ощущений куда более глубоких!

Берфитт произнес это как-то лениво, но очень выразительно.

— Мне такого вы могли бы и не говорить.