Наталия Лазарева - Листьев медь (сборник)

Мозоль на пятке лопнула и сочилась. Катя постеснялась снять чулок, влезла, примяв задник в принесенный кед, быстро попрощалась и двинулась к двери. Марик сдавленно предложил проводить ее. Но Сова сразу поняла, что он побаивается, и сказала, что теперь прекрасно дойдет сама. Марик молча кивнул, слегка покраснел, прошел к креслу, в котором только что обитала Катя, и сел, аккуратно положив руки на скругленные подлокотники из полированного орехового дерева. Катя помахала ему растопыренной круглой ладошкой, двинулась к двери и обернулась. Марик сидел неподвижно и, не отрываясь, смотрел вперед на корешки книг в модульном шкафу, туда, где стояли томики по математике и философии. Там же расположилась и фарфоровая статуэтка на математическую тему: длинноногий и прямоносый Ахиллес тщетно догонял черепаху.

«Ох, достала его мамаша, – подумала Катя, – мало того, что засунула в этот лиготехникум – ну какой Марик технарь? Она его еще и в институт заставляет готовиться, а там – вообще кромешь… Вот Вовка Вараксин – правда, легко все сечет. Так то Варакуша, у него голова на лигокристаллах…» Катя захлопнула дверь и двинулась домой.

Дома никого не было. Мама, наверняка, засиделась в редакции. Катя добрела до кухни, машинально вставила в розетку шнур трансляционной тарелки и зажгла газ под чайником. Есть очень хотелось, но сил не было даже разогреть знаменитые мамины котлеты. Намазывая на горбушку батона за тринадцать копеек надоевший икорный концентрат «богатый витамином це, витамином а, витамином… а также различными микроэлементами», она рассеянно слушала радио. Из тарелки сначала неслись песенки бесконечного сериала про потомка Чингисхана, да еще опять рекламировали икорный концентрат и кофе из натуральных зерен, выращенных в высокогорных районах Кавказа. Потом на некоторое время все стихло, и Сова молча жевала, всей душой отдыхая от просветительской рекламы. Но тут тарелка вновь заговорила, и Сова сразу обратила внимание на резко изменившийся тон ведущего. Это был юный, срывающийся, совсем не поставленный голос: «Прислушайтесь к нам, молодые! Говорит радио „Сполох“! Прислушайтесь к нам! Боитесь по вечерам выходить на улицу? Не верите официальным заявлениям о том, что многочисленные исчезновения молодых людей, наблюдавшиеся в последнее время во всем мире, – лишь вредные слухи? И правы! „Выпал“, – говорите вы. Выпал – не значит пропал. Если человек пропал, его начинают искать. Если человек выпал – до него уже никому дела нет! Необходимо создавать комитеты поиска, подобные тем, что есть во всем мире. Исчезновение соу-звезды Мэри Снаут, потрясшее ее поклонников в Америке, должно волновать и нас. Нет никаких сведений о том, что правительственные службы розыска и высшие научные круги США смогли хоть как-то пролить свет на это и другие исчезновения. И только Международный форум „Ученые – за детство без границ!“ пытается открыто говорить об этой проблеме и ведет исследования. Молодые! Мы призываем вас к борьбе…» Но тут не поставленный голос совсем захлебнулся, и тарелка некоторое время вообще молчала.

Сова так и застыла с полным ртом, боясь даже жевать. Потом подобралась к этой самой черной штуковине, которую мама как-то купила в магазине имитационных товаров, в очередной раз изображая, что собирает старинные вещи, сняла со стены, покрутила в руках и повесила назад. Тарелка ровно ничем не отличалась от обычных репродукторов, разве что тем, что была круглой.

На другой день была практика в сборочном цеху – мастерство. Нужно было прийти раньше обычного, чтобы одеться в костюм для работы в чистом помещении. Снежно-белый комбинезон, прозрачная нахлобучка на волосах, маска, закрывающая рот, и огромные очки, делали всех одинаковыми и страшноватыми. Женька Комлев, правда, и тут находил прикол, и принимался ползать по высокочистому полу на четвереньках, отыскивая снежных клопов, которыми пугали всех начинающих криталльщиков. Женька глухо выкрикивал из-под маски: «Клопы – не мы, мы – не клопы. И потому… лэ-э-таем мы». Потом заладил и вовсе что-то несообразное: подняв сведенные руки на головой, он кидался на стены, словно пытаясь их протаранить, и орал, что теперь он гигантский Крот. И верно, была когда-то такая опасная игра, в Кротов…

Катя пристроила, наконец, на голове нахлобучку, очки и намордник и остановилась посередине раздевалки в ожидании, бессильно опустив руки и выпятив вперед, как-то еще по детски, плотный животик. Женя с Нерсисяном, обладающим натуральным кавказским «э-э» подскочили к Кате и хором, глухо, через респираторы, завопили: «Ну, Катька, ты – Сова-а-а!» И действительно, огромные катины глаза за пластиковыми очками казались еще больше, желтее и непроницаемее. Возник зуммер, и высокая, словно бы, неземная фигура Зины Красильниковой, укутанная в комбинезон самого большого из выданных им размеров, двинулась к системе проходов в цех и призывно помахала рукой.

Цеха были расположены в помещении старинной фабрики на берегу реки. Перечеркнутые переплетами, клетчатые окна фабрики, темно-красный кирпич ее толстых стен, высокие металлические, наглухо зарытые двери – все это вовсе не напоминало о том, что нутро фабрики перемонтировано – вынуты полы, потолки, перекрытия, заменены системы вентиляции и канализации – и организовано знаменитое на весь мир учебное сверхчистое производство техники на лигокристаллах.

Когда вошла вторая выпускная, четвертая средняя сорвалась с крутящихся сидений возле ленты конвейера и понеслась к выходу. Катя заняла свое место, размяла пальцы и поначалу машинально делала заученные движения: 7–8 канал, 5-ая звездочка, 3 с половиной – клепаем… Потом снова по пришедшей панельке – 7–8 канал, 5-ая звездочка, 3 с половиной – клепаем… Так продолжалось часа два. Потом, как обычно, Сова начала чувствовать, как возникло некое жжение под левой ключицей. Потом, как водится, начало мелко-мелко, заметно только для нее, дрожать левое веко – кусочком, возле переносицы. Ей даже показалось, что сейчас поползут по полотну конвейера снежные клопы…

Тогда Сова стала применять недавно придуманный ею метод. Она решилась на смену последовательности действий и начала с пятой звездочки. В этой ситуации локоть не так прижимался к краю рабочей плоскости, ощущения несколько менялись, и Катя спасалась от монотонности. Таким образом, она еще час старательно трудилась, но вдруг услыхала над ухом: «Катерина, что дуришь? А ну – на профилактику!» Пришлось повиноваться и пройти в отгороженный стеклянной стенкой закуток начальника учебного цеха. Высокая белая фигура в такой же прозрачной наколке и очках-семафорах двинулась за ней. «Вечно, этот Чубаров…» – ворчала про себя Сова.