Андрей Силенгинский - На килограмм души (сборник)

Я встал. Обошел столик и наклонился над капитаном.

– И не волнуйтесь, прошу вас. Я не говорил вам тех самых слов. И не собираюсь говорить в будущем. Вы этого, наверное, не поймете, но это в числе прочего означает, что вы не сможете доставить мне серьезных неприятностей.

Я сделал несколько шагов к витому металлическому заборчику, но потом обернулся к столику, за которым все так же неподвижно сидел капитан, еще раз.

– Еще одно. Избавьтесь от пепельницы в своем кабинете.

Люди стыдятся быть такими как все. Люди стремятся стать другими, непохожими. Отличаться от массы. Выделяться из толпы. Им иногда даже не так важно, вверх или вниз. Кто-то противопоставляет себя обществу, кто-то считает, что живет над ним или вне его.

Глупцы. Их попытки так же нелепы и бесплодны, как пресловутые потуги трех мух выскочить из плоскости, через них проходящую.

А главное, результат – если бы они могли его добиться – их бы не порадовал. Быть вне – это потрясающе здорово. И неимоверно грустно. Потому что я один.

Один в объятиях любимой жены и в переполненном зале, в тесной компании друзей и на многолюдной площади. У меня превосходно получается претворяться нормальным человеком, значит, я способен воспринимать мир и со своей плоскости, и с плоскости обычных людей. Я понял это сравнительно недавно и осознал значение этого факта. Я многое могу… Только все это бессмысленно, глупо. Это не для кого.

Солнце только-только начало скатываться по гладкому ярко-синему небу за горизонт. Мы идем из садика, Кристинка скачет вокруг меня, непостижимым образом ухитряясь не споткнуться на неровной тропинке.

– Смотри под ноги! – строго говорю я, поправляя ей сползшую на затылок панамку. – Иди спокойно.

Три или четыре шага она честно слушается папу. Потом прыганье начинается снова. Я закатываю глаза и прикидываю, сколько раз мне еще придется повторить свои наставления, учитывая, что до дома осталось метров сто пятьдесят. Или проще взять за руку?

Когда я уже склоняюсь именно к такому варианту, дочка вдруг успокаивается сама. Поворачивает ко мне умилительно серьезное лицо.

– Папа, ты знаешь, что я сегодня видела? Когда мы гуляли в садике? Я видела, как шел снег.

– Что?!

– Снег. – Вздыхает. – Только кроме меня его почему-то никто не видел… Папа! Почему ты плачешь, папа?..

Нет, много я на своем веку повидал навороченных тачек, но ни одна из них не шла ни в какое сравнение с той, что сейчас красовалась на моем экране. С момента стыковки прошло уже минут пять, а я только и делал, что глупо таращился на это чудо, хотя, само собой, мне полагалось предпринять более активные действия.

Работаю я на полуавтоматической заправочной станции и, сами понимаете, удивить меня внешним видом звездолета весьма проблематично. Хоть и располагаемся мы, мягко говоря, не на самом оживленном участке космических дорог, все равно, за десять лет работы мимо меня прошла не одна сотня богатых, роскошных и просто умопомрачительно шикарных машин. Это только вначале впечатляет, довольно быстро я научился равнодушно и где-то даже снисходительно взирать на выпендреж клиентов.

Разумные везде одинаковы… Тщеславие вовсе не привилегия человека, это универсальный порок. Я не знаю ни одной расы, не пораженной этим хроническим недугом. Разве что дродги, но я бы вообще не относил их к разумным, между нами говоря. А вот ашкезиты, вопреки мнению очень многих, не менее тщеславны, чем мы с вами. Просто они привыкли кичиться не богатством и известностью, а напротив, бедностью и убогостью.

Но подавляющее большинство разумных в этом отношении мало отличается от людей. И если уж ты достиг чего-то в этой жизни, то ни за что не станешь разъезжать в штампованной железке. Причем, чем выше ты поднялся, тем глубже будет пропасть между шедевром дизайнерской мысли, стоящим в твоем гараже, и скромным средством передвижения рядового обывателя.

Какие только фантастические замыслы не приходят в головы обладателей толстых кошельков и нанятых ими дизайнеров! Самые безумные идеи нашли воплощение в их звездолетах. Но все это выглядело дешевой бижутерией на фоне подлинного бриллианта чистейшей воды, находящегося сейчас в десяти шагах от меня.

Настоящая роскошь, она в простоте. Не в нарочитой, искусственно созданной посредством всевозможных ухищрений, а в той небрежной, ясной и прозрачной, как капля дистиллированной воды, простоте, доступной лишь сильным мира сего.

Корпус корабля переливался ровным серебристо-стальным цветом. Но, конечно, это была не сталь. Это было не серебро и даже не платина. Строчка внизу экрана со спокойствием бездушной машины сообщала мне невероятный итог спектрального анализа. Гиперстабилизированный вольфрам.

Сложно даже вообразить, что стоило дороже, сам материал или обработка того, что обработать практически невозможно. Я бы с полным основанием смог считать себя богачом, если бы незаметно отколол себе от этого звездолета кусочек размером с ноготь большого пальца. Впрочем, для этого потребовалась бы небольшая атомная бомба. Большая атомная бомба, поправил я себя, немного подумав.

Я наконец усилием воли вывел себя из транса и приступил к исполнению своих профессиональных обязанностей. Мне представилась возможность срубить нехилые чаевые, но с каждой секундой задержки я самолично сводил ее на нет.

– Компания «Больцано рифорнименто» рада приветствовать вас на одной из своих станций, – скороговоркой произнес я стандартную фразу в коммуникатор. – Вы поступили совершенно правильно, выбрав именно ее, – а что он еще мог выбрать, если в радиусе ста парсеков больше нет ни единой заправки? Совсем не потому, что БР вытеснил отсюда всех конкурентов, просто никто, кроме нас, не польстился на этот унылый закуток обитаемой Вселенной. – Чем мы можем быть вам полезны? Топливо? Вода? Профилактика ходовой части?

– Топливо. Полный бак, – немедленно отозвался резкий, лающий голос.

– Замечательно! – мой голос выразил все возможное восхищение этим заказом, как будто я не слышал его от девяти клиентов из десяти. – Вы будете оставаться на борту или предпочтете размять… – я вовремя спохватился и успел проглотить слово «ноги». Обычно клиентам самим не терпится покинуть корабль и немного поболтать с оператором – именно поэтому заправочные станции не делают полностью автоматическими, а я имею возможность получать те гроши, которые мистер Больцано почему-то называет зарплатой. Но владелец этой тачки выходить не спешил, поэтому я не мог даже предположить, к какой расе он относится, и есть ли у него ноги. Пришлось выкручиваться, – размять свое тело, сэр.