Татьяна Минина - Исправленному верить (сборник)

– На фига ты вообще сел с ним играть? Дебил! – Иван скривился и закрыл глаза.

С Баем и Кирей он познакомился месяц назад. На хате у одного пацана отмечали чью-то днюху. Синячили с самого утра, а под вечер подвалил Бай со своим кретином.

Лысый вспомнил своё первое впечатление об этой паре. Киря – пацанчик лет девятнадцати, приземистый и широкоплечий, с низким лбом и маленькими свинячьими глазками. Весит, наверно, под центнер, не меньше, но двигается плавно, словно танцуя. Бай худощав, да и ростом повыше. В их компании он оказался самым старшим. Ребята потом говорили, что он три года проучился в каком-то крутом институте, чуть ли не в МГУ. Врали, наверное.

Мутный какой-то он, Бай. Так глянешь на него, и вроде ничего особенного. Узкоглазый, с бледным лицом и какими-то рыбьими губами, тьфу, аж смотреть тошно! Вот только глаза у него странные… Серые, а в глубине словно туман клубится. Кто-то из пацанов спьяну было залупнулся на Бая, так тот только посмотрел на него, и всё. Базару, как говорится, ноль. Одним взглядом разрулил ситуацию.

А Киря? У него ж мозгов вообще нет! Что скажет ему Бай, то и сделает. Прикажет спрыгнуть с одиннадцатого этажа – возьмёт и спрыгнет. А если вдруг захочет Бай кого-нибудь оттуда скинуть? Да без базара, пусть только покажет кого!

Лысый был неглупым парнем, отучился восемь классов в школе и два года назад чуть не поступил в профессиональное училище. Он понимал, что так или иначе, но этим людям долг придётся отдать.

Зазвонил мобильник.

– А?

– Два! – из трубки зазвучал хрипловатый голос Бая. – Ну, чё?

– Я… – Иван на мгновение сделал паузу. – Короче, есть тут одна тема.

– Ну, давай, подгребай на наше место.

Лысый встал, оделся, засунул мобилу в задний карман изрядно потёртых джинсов и вышел из комнаты.

В коридоре он нос к носу столкнулся с матерью.

– Жрать хочешь?

Лысый принюхался. С кухни отчётливо тянуло прокисшей соседской капустой и непонятной сладковатой вонью. Он покачал головой, прошёл мимо и принялся надевать кеды.

– Куда намылился-то?

– На работу, – буркнул Лысый и открыл дверь в подъезд.

– Чего брешешь? Какую работу! Ты уже полгода ни хрена не делаешь! Всё с дружками своими ошиваешься! – заорала мать сыну в спину. – Вот погоди, дождёшься от них беды на свою голову! Скорей бы уже в армию забрали!

– Сама туда иди! – Иван сбежал по ступенькам, перепрыгнул лужу мочи и выскочил на улицу. Он сразу же направился к гаражам, возле одного из которых на лавке уже сидели Бай с Кирей.

– Здорово. – Он пожал парням руки и уселся рядом.

– Рассказывай. – Бай достал из кармана пачку с сигаретами и закурил.

– Ну, короче, вот какая тема. Есть тут один дед, пенсионер, ему моя маманя уколы ходила делать. Живёт один, в частном доме. В одноэтажном. Кроме него, там никого нет. Даже собака недавно сдохла.

– Пургу гонишь. – Бай жадно затянулся и выпустил дым через нос. – Что за фуфло, какой, на хрен, дед? Кинуть нас хочешь, Ванюша? – вроде бы даже ласково спросил он.

В руке Бая хищно блеснуло лезвие выкидухи.

«Да он же на всю башку отмороженный! Сейчас полоснёт по горлу, и всё!» Лысый, чувствуя, как рубашка прилипла к мгновенно вспотевшей спине, покосился на нож и начал говорить, тщательно подбирая слова:

– За базар отвечаю. Я слышал, мать говорила соседке, что хата у него хоть и голимая снаружи, зато внутри всё в шоколаде. Есть иконы и картины. Да и пенсию он сто пудов там хранит.

– Рядом кто живёт? Есть сигнализация? – Голос Бая зазвучал по-деловому. Заинтересовался, видать. Даже выкидуху убрал.

– Такие же старпёры, как и он сам. Дом возле железной дороги. Сигнализации нет, – поняв, что опасность миновала, принялся вдохновенно врать Иван. На самом деле он понятия не имел, что там с соседями и сигнализацией.

– А чё, детей и внуков у деда нет? – продолжал расспрашивать Бай.

– Не знаю. – Лысый пожал плечами. – Мне мать говорила вроде, что он с женой вдрызг разругался и квартиру ей оставил. А сам в этот дом переехал. Только давно это было.

– Лады, ща сходим, покажешь.

– Бай, да что там показывать, я тебе адрес напишу.

– Ты чё, баклан, съехать хочешь? – Зрачки Бая сузились.

– Кинул пацана… – Киря, оторвавшись от полторашки с пивом, влез в разговор. Но, как это обычно бывало, фразу не закончил.

– Хорошо, Бай, как скажешь. Я покажу.

«Ещё как покажешь, сучонок, – лениво подумал Бай, глядя на вспотевшего Лысого. – Я, что ли, зря тебя на игру развёл? Никуда ты от нас теперь не денешься. Будешь по клиентам тему пробивать и на хаты наводить».

Вслух же сказал:

– Вот это правильно. По-пацански.

Михалыч сидел на кухне у себя дома и собирался пить чай. Пальцы, сжимающие кружку, едва заметно дрожали. Визит в поликлинику и разговор с цыганками изрядно его утомили.

– Зар-раза, – отхлебнув слишком горячего чая, выругался старик.

В комнате зазвонил телефон. Поставив кружку на стол, Михалыч побрёл к аппарату.

– Алло? – Он тяжело опустился на табурет.

– Здравствуйте. С вами говорит Ольга, я представляю компанию «Русское милосердие». Мы предлагаем вам заключить договор пожизненного содержания. Вы не могли бы…

– Оставьте меня в покое! – Пенсионер бросил трубку на аппарат с такой силой, что телефон обиженно звякнул.

– Гады. – Он сделал глубокий вдох и на мгновение задержал дыхание, стараясь успокоиться.

На прошлой неделе уже звонили ему одни такие представители. Правда, тогда они назвали себя компанией «Чистые пруды». Михалыч даже пожалел, что у него в доме есть телефон. А ведь сколько сил пришлось в своё время потратить, чтобы добиться его установки!

– Ведь были же люди как люди, – пробурчал старик и посмотрел на фотографию, стоящую на трюмо. – Что же с вами теперь стало-то, а? За лишний рубль удавиться готовы.

На фотографии на фоне полуразрушенной вьетнамской пагоды были запечатлены трое: Пашка, Серёга и он сам – однополчане, вместе приехавшие исполнять интернациональный долг.

Нелёгкая им выпала судьба. Пашка погиб в Египте. А Михалыч был тяжело ранен в восьмидесятом, после чего комиссован из армии. Случайный осколок, попавший в ногу, сильно повредил кость. Как результат – хромота на всю жизнь.

Из их компании карьеру удалось сделать только Серёге. Дослужившись до полковника, Сергей Иванов умер в восемьдесят девятом от цирроза печени. Видимо, сказались-таки последствия многочисленных командировок. Пили там по-чёрному, как антисептик. Иначе европейцу в джунглях просто не выжить. Поэтому многие офицеры впоследствии до пенсии не доживали. Не от водки, так от общей изношенности организма.

Михалыч вздохнул и поднялся со стула. Когда он проходил через комнату, то на мгновение из-под пола в щели между половицами ударил ровный зелёный свет. Но Михалыч не обратил на это ни малейшего внимания. Привык уже. Да и чай, который он оставил на кухне, наверное, уже совсем остыл.