Татьяна Минина - Исправленному верить (сборник)

Михалыч усмехнулся, припоминая, что случилось потом. Хорошо всё-таки, что в бардачке лежала статуэтка. Хотя, надо признаться, его самого чуть инфаркт не хватил, когда он увидел её в деле!

У Бая были сломаны рёбра, но он пока об этом не догадывался. Молодой организм, ещё не добитый бухлом и куревом, отчаянно хотел жить и продолжал сопротивляться. Бай дёрнулся, пытаясь отползти к двери, но тщетно. На плечо ему опустилась изящная женская рука с отливающими зеленью ногтями.

Лысый переминался с ноги на ногу. Прошло уже минут сорок, как Бай с Кирей ушли, и до сих пор от них не было ни слуху ни духу. Лысый посмотрел на дисплей. Вообще-то Бай дал строгое указание звонить только в случае шухера, но сколько же можно тут отмораживаться?

Иван надавил на клавишу. Секунд десять шли гудки, потом трубку подняли.

– Бай?

На том конце молчали. Молчал и Лысый. Наконец, не выдержав, он переспросил:

– Бай, ну чё там?

Ответил чужой голос. Всего лишь одно слово, а затем тишина. Иван так и не понял, что именно сказали, вроде бы даже и не по-русски.

Голос ему сильно не понравился. Не то чтобы он прозвучал как-то нагло или угрожающе, нет, дело было не в этом. В голосе отсутствовали эмоции. Целиком и полностью. Так бы мог, наверное, разговаривать стоящий в магазине манекен.

– Фигня какая-то. – Лысый озадаченно уставился на мобилу. По спине пробежали мурашки.

Где-то впереди раздался лязг железа. Присмотревшись, Иван увидел, что калитка, ведущая во двор, отворилась. Из дверного проёма выплывали клубы какой-то дряни зелёного цвета, то ли дыма, то ли тумана.

Клубящееся облако понемногу стало менять свои очертания, и через несколько секунд обалдевший от всего этого Лысый смог разглядеть женский силуэт. Это уже было слишком. Сжав телефон так, что захрустел корпус, пацан заорал благим матом и бросился бежать, не разбирая дороги, прочь от страшного места.

Как он попал домой, Лысый не помнил. Хорошо хоть мать была на ночном дежурстве, и не пришлось ничего объяснять. Только через несколько дней она заметила, что у сына на висках появилась седина.

После случившегося Лысого две недели мучили кошмары. Весь в холодном поту, он просыпался от собственных криков, что приводило в неописуемую ярость соседа-алкоголика.

– Дождёшься, – побелевшими губами шептал Иван то единственное слово, которое помнил из своих снов.

Впрочем, с кошмарами разобрались довольно быстро. Лошадиные дозы феназепама сделали своё дело.

У себя над кроватью вместо плаката с грудастой бабой Лысый повесил настенный календарь, где начал вычеркивать дни, оставшиеся ему до восемнадцатилетия. С некоторых пор у него появилось навязчивое желание уехать куда-нибудь далеко, всерьёз и надолго. Армия для этого подходила как нельзя лучше.

Полтора года спустя, где-то на границе

Бамм! От недалёкого разрыва заложило уши, и на спину упало несколько комков земли. Тряхнув головой, пытаясь избавиться от звона, Иван оглянулся по сторонам. Метрах в двадцати справа, уткнувшись лицом в землю, лежал капитан. Сброшенная взрывом, вымазанная в крови фуражка валялась рядом.

– Рюзски, сдавайси! – со склона холма донёсся усиленный мегафоном голос.

Солдат прильнул к оптике, выцеливая карабкающиеся вверх фигурки, одетые в зелёно-бурую, не нашу форму.

– Заткнись, сволочь, – процедил боец Лысков, поймав, наконец, в прицел голову командира.

Солёный пот заливал глаза и лицо, но он не обращал на это внимания. Сильно кружилась голова, наверное, из-за контузии. Иван успел нажать на курок за секунду до того, как позицию накрыл залп артиллерии. Ударной волной из рук вырвало снайперскую винтовку, а самого перевернуло на спину и хорошенько приложило о землю.

– Не… хочу, – закашлявшись, прохрипел Иван. Из горла толчками хлынула кровь.

Перед глазами вдруг возникла странная картина: горящее здание и бестолково мечущиеся вокруг него низкорослые, узкоглазые люди. Внезапно раздался сильный треск, и за секунду до того, как рухнула крыша, прямо сквозь стену огня на улицу выскочил мужчина. Европеец, лет тридцати, он прижимал к груди ребёнка.

На мгновение их взгляды встретились, и Ивану показалось, что в глазах мужика он прочитал сдержанное одобрение. Что-то в его измазанном сажей лице было знакомое, наверняка они уже раньше встречались, вот только где?

Грудь пронзила резкая вспышка боли, и видение исчезло. Теперь Иван лежал на холодном камне в тёмной и сырой пещере. Он опёрся на локоть и попытался приподняться. Не вышло.

Краем глаза солдат уловил движение.

– Кто… здесь? – Голос прозвучал неожиданно глухо и хрипло.

В темноте зажглась пара багровых огоньков. Потом ещё одна и ещё.

– Нашшш… теперь ты нашш… – раздался чей-то донельзя мерзкий свистящий шёпот.

Багровых огней разгоралось всё больше.

Да это же глаза! – дошло вдруг до бойца. Он было рванулся, да без толку. Тело словно парализовало, даже пальцем ноги не пошевелишь!

– Навссссегдааа… – снова прозвучал знакомый уже голос.

Метрах в двадцати из пола взметнулись и разом опали языки пламени. Всё произошло очень быстро, но Иван успел заметить высокую и худую фигуру.

На солдата повеяло жаром. Казалось, температура разом поднялась градусов на двадцать, а то и больше! Ивана передёрнуло. Он не верил ни в бога, ни в чёрта, но эта пещера… Иван уже отчётливо видел силуэты существ, таящихся во тьме. Они тянули к нему свои руки с длинными когтистыми пальцами.

– Падлы! – бессильно выругался боец.

Его лица коснулся невесть откуда прилетевший прохладный ветерок. И через мгновение всё вокруг озарила ослепительная вспышка зелёного света. Чёрные тени на секунду замерли, а затем с жалобным воем ринулись прочь от Ивана.

Перед глазами заплясали разноцветные круги. С большим трудом он разглядел перед собой девичье лицо с тонкими чертами и упрямо сжатыми губами. Девушка схватила его за запястья и с неожиданной силой, которую трудно было ожидать в узких ладонях, потянула Ивана куда-то вверх. К свету.

Он не услышал приближающийся шум винтов и вой выпущенных ракет. Вертолётное звено начало обрабатывать склоны холма, не давая противнику подойти к вершине. Спустя несколько минут всё было кончено.

– Ребята, здесь живой! – заорал склонившийся над Иваном боец. – Тащите носилки!

– Не больно было?

– Нормально. – Михалыч улыбнулся: – Лёгкая у тебя рука, Маша. Даже синяков после уколов не остаётся.

Медсестра сняла со шприца иголку и тяжело вздохнула. Затем медленно, словно через силу, проговорила:

– От Ваньки вестей нет… месяц уже… дождусь ли? Не знаю…

Михалыч внимательно на неё посмотрел и на мгновение прикрыл глаза.