Юрий Леднев - Странный остров

Ситуация получалась критической. Она никак не устраивала друзей. Возражать Брену было рискованно. Коварство так и перло из него. Несмотря на примитивность повадок, в нем чувствовался хищник.

Выход из создавшегося положения неожиданно нашел философ. Георгий вышел вперед, поклонился Брену и, стараясь, чтобы слова звучали мудро, убедительно и подобострастно, он заговорил с восточной учтивостью:

— О великий президент Брен! У вас действительно доброе и мудрое сердце… Выслушайте, умоляю вас…

Брен внимательно глянул на Георгия. В его взгляде мелькнуло что-то злорадное вроде: «давай, давай, заливай! Я выслушаю, но будет по-моему»…

— Говори, да поскорее, — недовольно подтолкнул он Георгия. — Если ты хочешь сказать, что вам будет скучно без друга, то я вам пришлю пару чудных девочек и хорошего вина. Так?

— Нет! — возразил Георгий. — Мы не о себе! Мы о вашем предложении — как лучше написать поэму! Дело в том, что мы, — он указал на Ореста и себя, — все трое — соавторы!

— Как! — не понял Брен.

— Соавторы — значит, сочиняем все вместе, втроем. Эту оду, которую сейчас читал Юрий, мы сочиняли втроем. Без нас он ничего не напишет. Не получится у него!

— Это верно? — Брен посмотрел на Юрия.

— Верно, — подтвердил Юрий. — Без них мне ничего не создать. Пробовал я один — ничего не получается! Надо втроем…

Как опытный плут и мошенник, Брен сразу уловил в словах Юрия скрытую ложь, но опровергать ее не мог.

— Не врете? — С лукавой хитринкой он посмотрел на друзей, но те выдержали испытывающий взгляд.

— Нет.

— Что-то мне не верится, — и Брен вопросительно глянул на клерков, ища у них поддержки.

И тут Массимо или, не выдержав плутовского взгляда Брена, или ему захотелось выслужиться перед правителем, громко прогнусавил:

— Они врут!

— Врут? Мне! — Атмосфера в кабинете сразу стала грозовой. — Ты уверен, Массимо, что они врут?

— Этот, — он указал на Юрия, — при нас сочинял один. И вчера он сочинял один, без ихней помощи.

Друзья растерянно молчали.

— Ай, ай! — сокрушенно покачал головой Брен. В его глазах сверкал зловещий огонек. — Значит, решили мне врать, думаете, что я не узнаю…

Известно: каждый лгун и мошенник при власти, который беззастенчиво врет направо и налево, страшно не выносит, когда лгут ему, и никогда не прощает лжи другим.

Как лавочник, поймавший вора в собственной лавке, президент Брен с угрожающим видом двинулся на Георгия:

— За вранье я сейчас тебя накажу! Чтобы другим не повадно было!

Неизвестно, во что бы вылилось наказание разгневанного Брена, но беду от друга своего отвела находчивая фантазия поэта. Он смело шагнул и встал между философом и президентом.

— Мудрый Брен, вы же образованный! И должны знать, что такое телепатия, то есть передача мысли на расстояние.

— Слыхал. А что?

— Мы соавторствуем при помощи телепатии. Нам не надо словами подсказывать друг другу рифму или содержание: мы обмениваемся ими по каналу экстрасенции. Это быстро, научно и современно! У меня есть два знакомых соавтора, которые живут в двух разных городах и творят свои совместные произведения на расстоянии. Сначала в их способ тоже не верили, но, когда они предъявили свои фантастические творения, созданные при помощи телепатии, в крупное столичное издательство, сомнения в их телепатическом содружестве отпали сами собой! — Юрий с презрением посмотрел на предателя Массимо. — Он провинциал и поэтому не смыслит ни черта в психотехнике! Поэтому и не смог он почувствовать или увидеть, как мы передаем свои творческие мысли по биополю. Наука сегодня прогрессирует быстро, и простому смертному, как Массимо, да еще сильно занятому, за ее открытиями не угнаться. Он — не то, что вы!

Научный аргумент Юрия убедил Брена, но сомнение в том, что его не обманывают, полностью так и не исчезло. Президент вернулся на свое место и задумался, иногда взглядывая с усмешкой на друзей. Потом вдруг заявил восторженно, будто нашел клад:

— А что! Поэма, написанная при помощи телепатии, будет иметь успех у читателя! Это великолепная реклама для моей книги! Я сделаю вот что: запру вас в разных комнатах, и вы с помощью телепатии будете втроем писать мне поэму! — От восторга перед собственной идеей Брен весь так и засиял! На его физиономии торжествующе горело: «Что съели! Как я вас! Попробуйте-ка теперь меня обмануть?»

И тогда наступила очередь Ореста! Без вступительного словоблудного чинопоклонения он смело пошел в атаку на правителя. В этой смелости чувствовалось: «У меня нет семьи, и потому мне терять нечего!» Он панибратским тоном начал:

— Послушай, Брен! На кой черт тебе надо, чтобы твою поэму писали мы при помощи телепатии? Тебе о ней придется тогда молчать, а не хвастать на весь мир! Любой школьник в наше время поймет, что поэму писал не ты! Ведь телепатия — это посыл сигнала и его прием. Значит, для этого нужны не менее, чем двое. Все теперь знают: с помощью телепатии воруют идеи, как это делает мой соперник, один мошенник-композитор! С помощью экстрасенции он выуживает из моей головы мелодии, которые я выдумываю. А потом сразу бежит в какой-нибудь журнальчик, выдает эту мелодию за свою, и ее публикуют. Я приношу туда свое произведение, а мне показывают: вот эта мелодия! Она уже была опубликована. И смотрят на меня, как на вора! Нет, с телепатией лучше не связываться. По-дружески тебе говорю!

Выслушав рассказ Ореста про телепатическую кражу, Брен откровенно расхохотался.

— Так, значит, и у вас воруют мысли с помощью телепатии! А я-то думал: этим занимаются только военные конторы!

— Да, и у нас! — с горечью признался композитор.

Брен задумался. При такой ситуации ему, видно, не хотелось оставлять при Дворце сразу трех поэтов, но тщеславное чувство взяло верх.

— Ладно, — решил он. — Останетесь втроем! Сейчас я распоряжусь, чтобы вам принесли побольше бумаги и ручек, пишущие машинки. Вас запрут вместе в одной комнате, там вы будете сочинять мою поэму! Втроем даже лучше, больше напишете, книга будет толще! — Он, довольный своим рвением, мило улыбнулся.

Сидеть взаперти в комнате Дворца, даже втроем, двое суток подряд, сочиняя для Брена придворную поэму, — такая «благодать» никак не устраивала наших друзей. Они стали объяснять президенту, что творить поэму лучше у моря. А, чтобы поэма получилась правдивой и сильной, им надо походить по городу, по острову, понаблюдать жизнь подчиненных, набраться впечатлений.

— Птичка в клетке поет хуже, чем на воле! — объяснил поэт.

— Я попробую переложить поэму на музыку, — пообещал Орест. — Если вы нас отпустите. Тогда ее можно будет не только читать, но и петь!

И Брен после таких объяснений отпустил пташек на волю, с условием, конечно, что они за два дня сотворят ему великую поэму и еще положат ее на музыку.