Уолтер Йон Уильямс - «Если», 2002 № 07

Большинство сочинений сборника посвящено проблеме Выхода/Ухода/Бегства. Выхода на сцену, в астрал; ухода с жизненной сцены, от суеты, от проблем повседневности; бегства от людей и самого себя. Поэтому все повести, несмотря на жанровые различия, выстраиваются в единое целое.

Особо хочется выделить цикл «Песни Петера Сьлядека», примыкающий к «хенингскому» циклу произведений Олди. Пожалуй, это даже маленький, но вполне законченный и цельный роман, со сквозными героями, единством и стройностью композиции и пространственно-временной организации. Роман альтернативно-исторический. Ибо при внешней похожести истории по Олди на историю реального мира нет-нет, да и проглянут несоответствия. Так, Джакомо Сегалт (в миру больше известный под именем Казанова) преспокойно расхаживает в условном XV веке. А Микеланджело Буонаротти отказывается расписывать Сикстинскую капеллу и уходит в литературу.

Здесь перекрещиваются времена и перекликаются эпохи. То и дело возникают литературные ассоциации — излюбленный прием соавторов. Сцена в заброшенном античном храме (новелла «Бледность не порок, маэстро!») до боли напоминает аналогичную сцену из «Юлиана Отступника» Мережковского и одновременно начало его же романа «Воскресшие боги» («Леонардо да Винчи»), тем самым заставляя выстраивать аналогии и параллели: античность — Возрождение — русский Серебряный век. Поэзия упадка и распада. Обожествление Исхода и Бегства. И рядом «Театр Клары Газуль» Мериме, и «Песни южных славян» Пушкина, и сказки «Тысячи и одной ночи»… Впрочем, каждый читатель найдет в этом сборнике что-то свое. Когда-то читанное, слышанное, виденное, но до боли родное и сладко саднящее душу.

Елена ХАЕЦКАЯ

ГОЛОДНЫЙ ГРЕК, ИЛИ СТРАНСТВИЯ ФЕОДУЛА

Москва: ACT, 2002. — 414 с.

(Серия «Заклятые миры » ).

7000 экз.

Когда-то, в первой половине 90-х, Елена Хаецкая обрела известность как мастер традиционной фэнтези — с магией, мечами, переходами из мира в мир, битвами и «бродиловом». Примерно между 1994-м и 1997-м годами проза Хаецкой радикально изменилась.

Дело не только в том, что тексты Хаецкой стали богаче и в лексическом смысле, и в философском, а фантастическое допущение минимализировалось. Обнаружилась перемена мировидения. С тех пор в ее повестях и романах так или иначе присутствует христианская мистика.

Многочисленные попытки найти формулу квадратуры круга, т. е. «христианскую фэнтези» или даже шире — «мистическую фэнтези», приводят к выводу о существовании чего-то еще в рамках фантастики, помимо фэнтези и НФ. Чего-то, существующего между Льюисом, Борхесом, Биоем Касаресом и Михаилом Булгаковым. В последние три-четыре года совершается попытка обозначить этот полуневидимый литературный формат термином «сакральная фантастика». Другое дело, что Елена Хаецкая написала несколько «сакральных» текстов задолго до того, как данное словосочетание было впервые произнесено.

Два новых романа Елены Хаецкой относятся именно к этой нише. «Голодный грек, или Странствия Феодула» и «Жизнь и смерть Арнаута Каталана», объединенные в сборнике «Голодный грек…», начисто избавлены от фэнтезийного магизма. Но нельзя сказать, что в них не происходит ничего необыкновенного, фантастического. Набожный и одновременно лукавый грек Феодул, странствуя по вполне исторической ойкумене 1252–1253 гг., на пространстве от Святой земли до ставки монгольского хана Мункэ в Каракоруме, встречает уйму чудесного. Попадаются ему псоглавцы, кентавры, существа, лишенные рта, а пуще того, люди, которые рассказывают о себе необычные, мистические истории. Во сне Феодула вразумляет прутняком Святая Троица, а Богородица не дает утонуть. Главный герой другого романа, сначала фигляр, а потом доминиканский монах и суровый инквизитор Каталан из Лангедока, также встречает на своем пути странные вещи.

Другое дело, что вся эта круговерть не имеет ничего общего с магией в духе Толкина, Урсулы Ле Гуин, Говарда или, скажем, Брэдли. В текстах Хаецкой есть лишь чудеса — от Бога и недобрые проделки — от бесов.

И две души людей простоватых, но не лишенных доброты, изначально ничуть не героических, увешанных с ног до головы пороками всякого сорта, идут по тернистому пути спасения. В сущности, и Феодул, и Каталан пришли к одному финалу. После долгих мытарств они научились любить мир, созданный Богом, любить и славить самого Творца. Тогда и им обоим даруется сила творить чудеса…

Язык Каталана, оживший на несколько мгновений после гибели своего хозяина, тщится произнести всего несколько слов: «Те Deum laudamus!» — «Тебя Бога хвалим!» Если кто-нибудь примется искать философский смысл последних романов Елены Хаецкой, то вот он, прибавить нечего.

Ли БРЭКЕТТ

САГА О МАРСЕ И ДРУГИХ МИРАХ

Москва: ЭКСМО-Пресс, 2002. — 720 с.

Пер. с англ.

(Серия «Мастера фантастики » ).

8100 экз.

Парадоксален интерес книгоиздателей к фантастике времен «Золотого века» — нашего и западного. Еще более парадоксален интерес читателей к сборниками классиков: на фоне суперкрутых боевиков современных авторов они могут показаться несколько устаревшими или даже скучноватыми…

Но вот выходит очередная книга — и быстро сметается с книжных полок. Стало быть, со вкусом у нашей читающей публики все в порядке, и она знает цену как старому золоту, так и ярко начищенной медяшке…

Сборник Ли Брэкетт — еще одно подтверждение этому тезису.

С некоторыми романами и повестями, вошедшими в эту книгу, читатели знакомы. Но многих ждут приятные минуты знакомства с автором, чьи произведения в немалой степени повлияли на творчество не одного и не двух писателей, прославивших американскую фантастику.

Принято, кстати, считать, что именно «марсианская» сага Ли Брэкетт побудила Брэдбери написать «Марсианские хроники». Не исключено, что так оно и было. Однако даже в таких, на первый взгляд, трагичных вещах, как, например, «Пришествие землян» или «Вуаль Астеллара», нет той сладкой безысходности, которой пропитано творчество Брэдбери.

Персонажи Брэкетт — люди действия, а не вяло рефлексирующие интеллектуалы. Но это и не тупые рыцари кулака и бластера. Даже суперменистый Рик — герой романа «Пути Немезиды» — всего лишь человек с традиционным набором достоинств и недостатков. Человек, а не могущественные существа, определяет судьбу миров. Характерно, что сборник обрамляют два произведения — «Шпага Рианона» и «Драгоценность Баса», в которых древние боги являются в мир исключительно для того, чтобы исправить былые ошибки и немедленно удалиться, дабы человек и впредь опирался исключительно на собственные силы.