Александр Усовский - Книги лжепророков

Тут же обе двери отворились, и на свет Божий показались двое молодых мужчин спортивной внешности, одетых крайне незамысловато — потёртые джинсы, блеклые футболки неопределенного цвета; вот только цепкие взгляды настороженных глаз и некие неопределенные выпуклости на поясах позволяли предположить опытному взгляду в этой парочке специалистов весьма специфического профиля.

— Здорово, бродяга! — водитель радостно протянул Одиссею руку. — А мы тут сидим, думу горькую думаем. Может, ты чё подскажешь?

Второй молча кивнул головой, соглашаясь со своим коллегой.

— А что случилось? — Одиссей даже немного растерялся.

Водитель кивнул в сторону того конца улицы, где, судя по номерам домов, должен был находиться вожделенный дом номер семь.

— Пошли, пройдёмся. Тут недалеко.

Идти, действительно, было недалеко — дом номер семь, судя по номерам, должен был быть через два дома от магазина. "Должен был быть" — но не был… Одиссей растерянно смотрел на то, что еще недавно было домом — обгорелые брёвна, куски шифера, обломки домашней утвари… Запах гари, густо стоящий на пепелище, не позволял сомневаться в том, что пожар произошёл недавно — может быть, сутки назад, может быть, даже меньше.

Молча они стояли у сгоревшего дома; Одиссей ошеломлённо глядел на то, что осталось от юридического адреса фирмы "Ланы Полтавщины". Да-а-а. дела…

Он же первым и прервал скорбное молчание.

— Что-нибудь уже выяснили?

Водитель кивнул головой.

— Да. Тут народ, в общем, разговорчивый, никого даже особо просить не надо было. Жил в этом доме некто Олег Федорук, сорока шести лет от роду, разведённый, крепко пьющий. Соседи говорят — вообще не просыхал, дом запустил, огород забросил. — Слова водителя подтверждал участок у сгоревшего дома, густо заросший бурьяном, из которого сиротливо торчали несколько вишен и яблонь, едва видимых среди диких зарослей сорняков.

— Ну? — Одиссей осмотрел домохозяйство директора "Ланов Полтавщины" и только укоризненно покачал головой. — Что дальше?

— В апреле месяце этот Федорук вдруг разбогател. Ну, то есть разбогател в понимании здешних туземцев — ведь тут и двадцать гривен серьезные деньги. Так вот, стал наш Олег Николаевич хвастать соседям, что теперь он — директор фирмы, и будет получать зарплату в пятьсот гривен. Все соседи, кстати, этот факт в один голос подтверждают; тут средние зарплаты гривен сто — это если есть работа, а ее в основном нет — и о таких суммах никто и слыхом не слыхивал.

Одиссей кивнул. Всё пока было логично. Подставная фирма, подставной директор, контракт на товар, который никто и не думал получать…. Всё сходится. Он обернулся к своим собеседникам и спросил:

— И вчера наш директор ложится спать пьяным и сжигает и себя, и свой дом?

Водитель молча кивнул головой. Его напарник добавил:

— Врач, что приехал на скорой — выписал свидетельство о смерти, где причиной указано — отравление продуктами горения. Труп почти не обгорел, но был без признаков насильственной смерти — мы тут с ментом местным погутарили душевно, он нам за столом всё и рассказал. Думаю — придушили подушкой или ввели в вену десяток кубиков воздуха. Вчера поздно вечером здесь крутилась иномарка — здешние не знают, что за модель — и уехала аккурат за час до пожара. Думаю, Федорука убили, чтобы через него на настоящих хозяев нельзя было выйти.

Одиссей спросил полуутвердительно:

— Я так понимаю, следствия не будет?

Водитель кивнул.

— Правильно понимаешь. Кому нужен криминал? Написали — "несчастный случай", труп уже увезли для кремации. Концы, как говорится, в воду — вернее, в нашем случае в огонь. Тупик…

Да, тупик. Твою мать, как те их переиграли! Как детей малых! Одиссей в ярости сжал кулаки. Ну, суки! Поймать бы хотя б кого-нибудь из тех, кто задумал это подлое дело! Отомстить за Сармата, за этого, пусть и никчемного, но своего Федорука!

Водитель "волги" дёрнул его за рукав.

— А? Что? — Одиссей вдруг понял, что его о чём-то спрашивают, но о чём — он не расслышал.

— Я говорю — что дальше делать будем? Дмитрий Евгеньевич сказал, что ты на месте определишься.

Хрен его знает, что делать. Эти ребятишки, что играют за чёрных, предусмотрели, кажись, все наши шаги…. Даже если мы найдём "рено" — это ничего не будет означать; скорей всего, машина попала в аварию, водитель ничего не знает, арахис лежит кучей у борта, и что на самом деле вез этот автопоезд — не узнает уже никто и никогда. Впрочем, этого бравым капитанам мы говорить не будем…

— Сегодня вам хорошо бы выехать в Киев, чтобы там завтра в страховых компаниях — из тех, конечно, которые работают, бо завтра воскресенье — найти сведения о машине, которая везла арахис этому Федоруку…. Везла, да не довезла. Когда найдёте фирму, которая несет финансовую ответственность за этот страховой случай — а, скорее всего, там какие-то дежурные есть, если она страхует автотранспорт — то узнайте, где произошло ДТП, метнитесь к месту аварии, расспросите свидетелей — если, конечно, их найдёте. Нам надо выяснить, кто работал у попавшего в аварию "рено" до прибытия милиции, страховщиков и эвакуаторов. Это — наш единственный шанс!

Водитель кивнул. Его напарник спросил:

— Водилу, если фуру найдём, как? С собой?

Одиссей задумался, а затем ответил:

— Я думаю, вряд ли нам удастся с ним поговорить. Скорее всего, в лучшем случае он сейчас в какой-нибудь больничке от травм отходит, в худшем же — уже в сырой земле. Те, что играют против нас — рубят концы наглушняк. Если водила хоть каким-то боком был в курсе — он покойник. Если же он жив, но покалечен — то нам ничего не скажет, и не потому, что, блин, такой Марат Казей, а потому что не знает ни хера. Вот такие вот дела, хлопцы…

Оба специалиста из Москвы только молча кивнули; дела были, действительно — хуже некуда. Но, по крайней мере, у них впереди была определенная задача — которую они и собирались выполнить. А куда ехать Одиссею? Что ему теперь делать?

Перед ним был тупик; никого из тех, кто мог бы прояснить ситуацию, не было в живых: Сармат был убит в точке А, на погранпереходе Краковец, несчастный глупый пьяница, погнавшийся за большими деньгами, Олег Николаевич Федорук — в точке Б, в своём доме в селе Песчаном, каковой служил одновременно и юридическим адресом фирме-получателю товара. С точки зрения обеспечения безопасности операции — идеальный выход; как говаривал князь Роман Галицкий (или его сынок Даниил? Уже и не помню…) — "мёртвы бджолы нэ гудуць". Те, что играют за чёрных, сделали всё, чтобы обрубить концы, чтобы загнать его в тупик. И никакого выхода из этого тупика он пока не просматривал…

Хлопцы уехали. Что ж, может быть, послезавтра к обеду они что-нибудь и нароют… что, впрочем, скорее всего, вряд ли даст что-нибудь существенное для расследования. Скорее всего, злосчастная исчезнувшая фура, не доезжая Кременчуга, попала в аварию и опрокинулась, тент, естественно, оборвался, и перевозимый груз в изрядном количестве усеял обочины на месте автокатастрофы. Что принесло местным ребятишкам немалую радость…. Причём, скорее всего, авария произошла в безлюдном месте, подальше от населенных пунктов, там, где те, кому это было положено по сценарию — смогли беспрепятственно извлечь из биг-бэга то самое неизвестное НЕЧТО (ради которого фура проделала сначала неслабый путь из Гданьска во Вроцлав, а затем — не меньший путь от Вроцлава до места катастрофы), и с ним раствориться на бескрайних просторах Украины. Водила — это к бабке не ходи! — о запланированности аварии знал, но ему, скорее всего, озвучили какую-нибудь левую причину; например, рассказали захватывающую байку о завышенной страховке груза. Скорее всего, он жив, ну, может быть, слегка покалечен — для достоверности; те, что играют за чёрных, скорее всего, предпочли купить его молчание. Что для них какие-то пять-шесть тысяч долларов? Может быть, остался бы жив и Олег Николаевич Федорук — если бы Сармат не проявил излишнее рвение на своём рабочем месте, тем более — не предпринял бы некоторые шаги по доведению результатов этого рвения до неких сторонних структур; после его звонка в Киев наши оппоненты решили наглухо рубить все концы — ибо возникла опасность засветки операции. Вряд ли они расшифровали Сармата; но смертный приговор был ему подписан сразу же, как только он, после оформления фуры с номером 74–12 WRD, вдруг засуетился и стал куда-то звонить. Его убили совсем не потому, что он был агентом Управления Н — его убили из-за подозрения, что он мог бы быть чьим либо агентом! Чтобы больше никому и ничего не рассказал; и если бы не случайная находка его машины купающимися мальчишками, и не несколько его личных вещей, переданных вдове — то, скорее всего, это убийство отличным образом достигло бы своей цели.