Александр Усовский - Книги лжепророков

Подполковник Загородний встал и произнёс:

— Служу России!

Генерал кивнул.

— Садись! Кто, говоришь, бучу эту затеял?

Загородний открыл папку, достал листик — и, посматривая на него, сообщил:

— Обозреватель газеты "Стар-шоу" некто Нудельман Вениамин Аркадьевич. Гомосексуалист, постоянный посетитель клуба "Клон". Живёт широко, недавно купил новенький "гелендваген" … — Тут Загородний смущённо улыбнулся: — Розового цвета.

Генерал закурил, и, обведя глазами своих офицеров, заметил:

— Стало быть, живёт широко… Газетка ему гонораров таких не платит?

Загородний кивнул.

— Газета — это так, хобби. Получает он в кассе этой "Стар-шоу" где-то тысяч шесть рублей, это ему — при его тратах — на два дня максимум. Была информация, что он живёт на содержании некоего Рафика Агапетова, одного из телевизионных боссов, из этих, новых; но потом выяснилось, что этот Рафик — жуткий жлоб, за копейку удавится. Выделяет нашему щелкопёру тысячу долларов в месяц, и ни центом больше. Между тем известно, что своим коллегам по цеху за циклы статей о проблемах Каспия этот Нудельман платит щедро, а тем, кто ездил с ним в Баку — заплатил просто царские командировочные, где-то по двести пятьдесят долларов за сутки, притом, что в Азербайджане и сто долларов — немаленькие деньги. В общем, парень явно — чья-то кукла. Тот, кто ему платит — кровно заинтересован в том, чтобы с четырнадцатого по шестнадцатое июня на российско-азербайджанской границе было максимум репортёров. Более того — проблемой этого дурацкого гребневика Нудельману удалось заинтересовать — разумеется, финансово — ещё и съёмочную группу Рент-ТВ! Это не считая телевизионщиков с канала господина Агапетова.

Калюжный удовлетворённо кивнул.

— Всё верно. Известный Дмитрию Евгеньевичу генерал-лейтенант Третьяков звонил мне сегодня; его ребята по своим каналам проверили, откуда у этой шумихи ноги растут, и тоже в прострации. Нет того, кому бы эта буза была нужна! В принципе отсутствует заказчик! Из чего я делаю вывод — вся эта музыка затеяна неспроста, и цель у неё, хотя для нас пока и неясная — но явно антироссийская. Это к бабке не ходи! В общем, Загородний, копай дальше, составь список всех щелкопёров, которые в этом деле замазались, не исключая и телевизионных правдорубов. Всех возьми на карандаш! А насчёт этого Нудельмана — по нему проработать отдельный план действий. Раз он чья-то кукла — стало быть, наше дело — найти кукловода. Он есть, в этом прошу товарищей офицеров не сомневаться. И задача у тебя, Загородний, и у твоего отдела — простая, как грабли: оного кукловода найти! Всё, действуй. Кстати, и всем товарищам офицерам предлагаю считать себя свободными. Работайте! Левченко, ты останься…

После того, как Гончаров, Румянцев и Загородний покинули кабинет генерала — Калюжный весь как-то сразу сник. Тяжело вздохнув, он потушил едва тлеющий окурок и спросил у своего зама:

— Значит, упустили?

Левченко пожал плечами.

— Никаких концов; такое впечатление, что они вообще ни с чем не считаются!

Генерал покачал головой.

— Упустили. Теперь эта хрень где-то на подходе к российской границе — если вообще её уже не пересекла. Что там докладывает Панфилов из Киева?

— Грузовая автомашина "рено" с номерными знаками 74–12 WRD потерпела аварию поздним вечером в четверг, восемнадцатого мая, на шестом километре трассы Александрия-Кременчуг. Местность там пустынная — что вообще-то для Украины не свойственно — и аварию обнаружил, причём уже в пятницу, около одиннадцати утра, некто Миколай Тютюнник. То бишь, произошло это ровно трое суток назад. Груз был разбросан на площади более двухсот квадратных метров, водитель с повреждениями средней тяжести оным Тютюнником был доставлен в районную больницу города Александрия. Панфилов узнал всё это вчера в страховой компании "Алмаз-иншуранс", застраховавшей фуру и груз — хотя, заметьте, был выходной! Думаю, его за оперативность надо будет поощрить.

Генерал нетерпеливо кивнул.

— Поощрим, поощрим. Давай дальше!

— Дальше — хуже. Сегодня рано утром наши ребята уже были в Александрии, но водителя в больнице не обнаружили. Выяснилось, что его вечером в воскресенье забрал некий поляк, предъявивший документ сотрудника польского консульства, под предлогом доставки пострадавшего в Киев, в более благоустроенную больницу. Врачи не возражали — в этой Александрии, как доложил Панфилов, иногда даже аспирина нет. Будем его искать дальше?

Генерал махнул рукой.

— Бесполезно. В этом я с твоим Одиссеем солидарен — если водила жив, то, стало быть, ни хрена о настоящем грузе не знает. Если бы знал — оказался бы в компании Сармата и этого, как его, пьяницы кременчугского… Федорука. Одиссей, кстати, сегодня еще не звонил?

Левченко отрицательно покачал головой.

— Нет, пока не звонил. Да в его рапорте, по-моему, всё подробно сказано…

Генерал резко оборвал своего заместителя.

— Он там, на месте! Значит, держит руку на пульсе! Информация может появиться в любую секунду — новая информация! Ты ему как-то можешь позвонить? — сбавив тон, спросил генерал.

— Нет, он не сообщил свой номер. По-моему, он ещё даже мобильным местным не обзавёлся…

Генерал недовольно нахмурил брови.

— Ну что это за детский сад? В шпионов мы, что ли, играем? Ладно, если наша агентура за кордоном пользуется разными хитрыми штуками-дрюками для того, чтобы их не обнаружили — это мне понятно. Но дома-то, зачем в джеймс бондов-то играть?

Левченко покачал головой.

— Украина, Максим Владимирович, уже не наш дом — или, скажем подипломатичней, пока не наш. И те, что играют за чёрных, там сейчас действуют очень даже вольготно! Не так, конечно, как, скажем, в Венгрии или Польше, но вполне свободно. В отличие от нас…

Генерал молча кивнул. Затем, закурив очередную сигарету — спросил вполголоса:

— Ну и что мы будем делать дальше?

— Я сообщу Егорьевскому, что в ближайшие дни возможна доставка на территорию России радиоактивного груза — пусть подготовит своих ребят. Это пока всё.

Генерал посмотрел на своего зама — и чуть заметно улыбнулся.

— А по глазам вижу — не всё. На странника своего всё же надеешься?

Левченко кивнул.

— Надеюсь. Что-то мне подсказывает, что сейчас он за какой-то хвостик этот глубок загадок уже начал разматывать!

Калюжный, выпустив фигурное колечко дыма — произнёс задумчиво:

— Ну-ну. Знаешь, я тоже на твоего Одиссея сейчас надеюсь…. Потому что больше надеяться не на кого. Может, он и сотворит чудо — в конце концов, не зря ж мы его из венгерских застенков вызволили? Теперь пришла его очередь нам помочь…

Да, воскресенье прошло замечательно! Кременчугское водохранилище — оно ведь широченное, противоположного берега не видно, а по водной глади неспешно шествуют караваны барж с буксирами, летают "кометы" — в общем, при определённой доле фантазии можно представить себя на море. А черешня! Такой огромной, сочной, бордово-чёрной черешни он вообще ни разу в жизни не ел! На что венгерская, которую ему приносил адвокат Шимонфи в пору его лечения в тюремной больнице, была хороша — и то ей далеко до кременчугской…