Александр Усовский - Переход хода

Одиссей достал из бардачка "рено" бутылку воды, глотнул, и, повернувшись вполоборота к водителю, спросил:

— Туфан, ты можешь попросить Гази снизить скорость?

— Могу. Зачем?

— Затем, что мы за то время, что он едет к контрольно-пропускному пункту Хабур, должны будем успеть проскочить иракскую границу, доехать к Закхо, встретиться там с человеком и вернуться.

— Ты думаешь, эти, в зеленом "фиате"…

— Я думаю самое худшее — поверь, так думать лучше всего. Я предполагаю, что ребята в зеленом "Фиате" работают на американцев, и приклеились к нашему грузовику, имея в виду, в зависимости от того, куда он поедет, или сдать его турецкой полиции, или перехватить на первых метрах иракской территории. Если Гази просто остановится — они могут решить, что груз уже прибыл на место, что паркинг, на который стал этот "рено", и есть точка рандеву с получателями товара — и вызовут полицию. Если Гази станет в очередь на границу — из неё он уже никуда не сможет дёрнуться, и окажется на той стороне раньше, чем мы предупредим нужного человека. Тогда груз конфискуют американцы, со всеми вытекающими из этого печальными последствиями.

Туфан кивнул.

— Понял. Я сейчас Гази позвоню. Скажу, чтобы почаще пускал чёрный дым из трубы — как будто у него неисправен мотор. И чтобы он снизил скорость до сорока. Тогда у нас будет четыре часа времени.

— Успеем? — Одиссей не был уверен, что им удастся уложиться в эти временные рамки.

Туфан улыбнулся.

— Ещё и кофе в Закхо выпьем!

После этих своих слов он достал свой телефон (в котором Одиссей десять минут назад в очередной, уже шестой, наверное, раз, поменял СИМ-карту) и, набрав номер водителя, что-то очень долго и неторопливо тому объяснял. А, закончив объяснения — нажал на газ так, что Одиссея вжало в спинку сиденья; стрелка спидометра быстро поползла вправо и вверх, бодро миновала отметку "100", медленно и осторожно оставила позади "120" и, дойдя до цифры "140" — уверенно на ней остановилась. Одиссей решил не смотреть ни вперёд, ни по сторонам, а, закрыв глаза, постановил полностью положиться на водительское мастерство господина Туфана Сарыгюля — что будет, то будет. Бисмилля!

— Не фантазируй, Левченко. Остановить операцию невозможно. У них осталось шесть часов — два часа, которые фура будет идти к очереди у КПП Хабур, и четыре часа до пересечения ею границы. Если они ничего за эти шесть часов не придумают — хана! Операция будет провалена!

Генерал нервно ходил по кабинету, выкуривая за четыре затяжки одну сигарету только для того, чтобы от её тлеющего окурка зажечь следующую. Левченко сидел у края стола, вертел в руках карандаш — и впервые не знал, что сказать. Цугцванг, чёрт бы его побрал!

— А что Хаджеф?

Калюжный пожал плечами.

— А что Хаджеф? Сказал, что непременно что-нибудь придумают…

— Где сейчас Одиссей с этим, с курдом?

— Полчаса назад выехали по направлению к турецкой границе. Хаджеф дал Одиссею рацию — они теперь между собой на связи. Только ума не приложу, как эта рация поможет им из этой задницы выбраться…

— Я тоже, если честно. Может быть, дать команду Одиссею на уничтожение грузовика? Пусть водитель вывернет его в пропасть — там же есть, где угробиться?

— Есть. Но где гарантия, что среди обломков грузовика те, кому это положено, не разыщут наши с тобой сувениры? После чего не начнут вдумчиво проверять хозяев груза? Положим, Одиссей к этому времени из Турции слиняет, но мы с гарантией в восемьдесят процентов теряем Немезиду и её бандита — который, судя по всему, нам ещё очень и очень может пригодиться. Есть у тебя гарантия, что нашего агента по обломкам в этих горах не найдут?

Левченко вздохнул.

— Гарантий нет.

— Вот и я о том же. А, разыскав Немезиду — тамошняя дефензива сможет вычислить тех, кто затеял эту переброску, то бишь — нас с тобой. Я тут даю допуск в тридцать процентов, не меньше. Тут уж придётся рубить все концы наглухо — что, во-первых, не в интересах дела, а во-вторых — малость бесчеловечно, ты не находишь, Дмитрий Евгеньевич?

— Нахожу.

— Стало быть, признаем, что выбросить в пропасть — не выход. Во всяком случае, на турецкой территории.

— Тогда что же делать?

Генерал докурил очередную сигарету, яростно затушил окурок — и, вздохнув, ответил:

— Включаем в дело курдов генерала Третьякова.

Левченко пожал плечами.

— Так ведь решили обойтись без них?

— Решили — теперь перерешим. — А затем, видя, что подполковник продолжает недоуменно смотреть на него, Калюжный добавил помягче: — Дмитрий Евгеньевич, ты ведь понимаешь, что с момента пересечения границы груз подпадает под юрисдикцию курдской администрации — уж какая у них она там есть?

— Подпадает.

— Следовательно, у нас есть шанс — небольшой, конечно, но есть — что те курды, которых нам подсуетил генерал Третьяков, будут обладать достаточной реальной вооруженной силой для того, чтобы отстоять наш грузовик по ту сторону границы. Есть?

Подполковник почесал затылок.

— Не знаю, если откровенно. Но даже если и есть — то крайне незначительный.

— Крайне незначительный — но есть. А в данной ситуации его вообще НЕТ. Улавливаешь разницу?

— Улавливаю. Мы успеваем известить об этом всех фигурантов операции? И как… как будем страховаться?

Генерал достал из пачки очередную сигарету, прикурил — и ответил уверенно:

— Успеваем. А страховаться…. Страховаться будем так, как придумал этот, как его, с фамилией из гербария. Сарыгюль. Только взрывать фуру с грузом будем не тогда, когда перегрузим ящики, а в момент реальной опасности её захвата… известно кем. Пусть Одиссей со своим курдом на той стороне подготовят всё для ликвидации, и если, паче чаяния, курды генерала Третьякова не смогут ничем нам помочь — будем рвать.

Левченко вздохнул.

— Потеряем груз.

Генерал согласно кивнул.

— Потеряем. Но лучше груз потерять, чем людей.

Подполковник спросил неуверенно:

— Но ведь по обломкам, рано или поздно, но установят, что везла машина?

Калюжный едва заметно улыбнулся и пожал плечами.

— Установят. Но когда? Не раньше, чем дней через пять-десять. И кто установит? Американцы? И их карманные курды? И что они предъявят туркам? Что в машине, пришедшей из Стамбула, ехало двести ракетных комплексов? Так турки только посмеются в ответ…. У них взаимоотношения и так неважные, а в ближайшие дни станут ещё хуже67. Так что уничтожение груза по ту сторону границы нам, практически, ничем не грозит — в отличие от варианта его ликвидации на турецкой территории. А посему, если Одиссей там, на месте, не найдет вариант выхода из этого крайне хренового положения — значит, остаётся надежда только на милость курдов Третьякова, а в случае их неспособности спасти груз — его уничтожение на иракской территории. Задача тебе понятная, подполковник? Взрывчатку с детонаторами этот курд хоть не забыл с собой взять?