Пол Андерсон - Выбор смерти

Дома я сделал бы сумку из листа дарвы. Обычное, примитивное растение плоскими пятнами покрывало почву. Здесь ничего подобного нет. Думать было так трудно, что Теор перешел на формальный язык. Отрицание предыдущего утверждения. Там, где может существовать один биологический тип, могут оказаться и различные прочие структуры, используя первый тип, как и все прочие, и друг друга. Так как жизнь всегда — единое целое, и она предназначила моему духу быть в этом месте единственно живым. Лучше всего будет поискать еще что-нибудь. Здесь, оказывается, скрывается жизнь, и я проник только за нижнюю границу ее обитания. И вновь он услышал высокий, булькающий писк. Хотя эхо и туман исказили звук, ему показалось, что он донесся сверху. Следовательно, я должен идти дальше.

Хотя шанс был не из крупных, он все же вернул ему присутствие духа. Теор с новой решимостью полез вверх.

Тучи стали такими плотными, и так внимательно он всматривался и вслушивался в то, что было над ним, что чуть не упал за край утеса. Теор едва успел остановиться и какое-то время не мог унять дрожь.

В этом месте склон горы будто обрубили топором. Непроходимо круглая и гладкая, стена уходила в чернильные клубы пара. Ее поверхность была покрыта капельками сконденсировавшейся влаги. Теор нашел камень и бросил его вниз. Он услышал, как камень ударился и покатился все ниже и ниже, пока звук не замер совершенно, но дна камень так и не достал. Отчаявшись он понял, что это, видимо, высшая точка его пути, но, возможно, и его конец.

Музыкальные призывы невидимых существ послышались прямо над ним.

Что ж , — напомнил он себе, — я могу пасть и в движении . Поскольку справа от него уклон слегка сворачивал к востоку, Теор пополз в том направлении. Он старался не заглядывать больше за край обрыва.

Ветер задувал ему за спину, обнимал его, неся влажные струи. Пролетела еще одна группа звездообразных существ, но вне пределов досягаемости руки.

Раздался свист. Он оглянулся, с проклятием отпрыгнул и прижался к отрогу горы. Нож, словно живой, сам прыгнул в руку. Но на него не обратили внимания. Огромное и неясное в тумане, новое существо проплыло над ущельем. Человеку оно напомнило бы кита с длинными конечностями и целым гнездом тонких отростков вокруг рта. Они вбирали в себя кучку тонких живых хлопьев. Затем существо скрылось из глаз. Несколько минут Теор не смел сдвинуться с места.

Это и вправду обитаемая зона, потрясенно подумал он. Перемещаются по воздуху, живут на такой высоте, а мы и не знали об этом. Но сами-то мы живем в темных глубинах.

Он вспомнил слова Фрэзера о том, что спектроскоп показал плотное микрообразование в верхних слоях атмосферы Юпитера. Это открытие не показалось тогда Теору особенно важным. Что тут такого, если микроорганизмы — такие маленькие, что их даже не видно, — плавают выше туч? Но если они служат пищей для более крупных видов, которыми питаются еще более крупные… да, внутри его мира обнаружился еще целый живой мир!

Если бы его глаза были менее острыми, Теор рассуждал бы с точки зрения физики и химии, которым научился у людей. На этой высоте и еще дальше воздух Ио все еще достаточно плотен, чтобы поддерживать объекты значительной массы. А минералы содержатся в тучах в виде суспензии: в значительной мере щелочь, чем соединения с аммиаком придают планете такой живописный вид из космоса; но есть и еще кое-что: микрометеоритные частицы железа, кремния, магния, фосфора и окислов. Получая сверху больше энергии, чем ее попадает на поверхность, эти слои атмосферы соответственно больше способствуют поддержанию водородно-аммиачного фотосинтеза.

Возможно, и сама жизнь на Ио зародилась в верхних слоях атмосферы, и что она остается там более изобильной, чем на суше и в море. Хотя экология всей планеты еще не развилась до всеобъемлющей науки, можно сделать вывод, что населенность поверхности в большой степени зависит от атмосферных потоков, идущих сверху вниз. Не до такой степени, как жизнь в недрах земных океанов, так как растения существуют и там, но, тем не менее.

Теор мог думать только о своих планах, каждый из которых был безнадежнее предыдущего, — найти что-нибудь поесть.

Какое-то время он продолжал идти. Из тумана возникла неясная масса. Когда он разглядел, что это такое, ему пришло в голову, что наступил конец его странствиям. Перед ним вздымалась стена поперек тропы — от утеса слева от него и в бесконечность справа.

Можно попытаться обойти ее, или вернуться и попробовать с другой стороны. Но какой смысл? Лучше истратить последние силы, вспоминая все хорошее, что было в жизни.

Постой! Что там прижалось к стене от ветра, справа? Волнистая масса… дарва? Нет, но, возможно, нечто ей родственное. Теор подошел поближе, чтобы вглядеться.

Он обнаружил плотный лист с неровными краями в форме квадрата со стороной около двадцати футов. Человек назвал бы его синим, за минуту до того, как земная температура превратила бы в пепел иовианские молекулы. Теору он показался черным. Лист не был очень уж плоским изначально, но сейчас он был расплющен о поверхность скалы. Несколько толстых пушистых прядей шли от углов к предмету, напоминавшему массивное бородавчатое бревно. Когда Теор приподнял его, он понял, что оно почти одного с ним веса.

Раз за разом Теор мучительно пытался угадать, что это за организм. В обычном виде он перемещался, как открытая сумка. Верхняя плоскость поглощала энергию, реснички извлекали из туч аммиак и минералы. Налицо был прекрасный эффект листа-парашюта и веса прикрепленного снизу «якоря». Это могла быть разновидность драги, нечто среднее между растением и животным. В настоящее время оно окуталось оболочкой, внутри которой происходила метаморфоза.

Теор попытался прорезать оболочку; внутри было мясо! — но она сопротивлялась и ножу, и ударам камня. Что ж, в конце концов, он может использовать лист для изготовления сумки, которой наловит звездоподобных; в другие минуты лист послужит одеялом. Теору так долго было холодно, что даже перспектива небольшого укрытия напомнила, как он окоченел.

Порыв ветра подхватил парашют. Теор стащил его вниз и прижал ногой, едва успев это сделать, пока лист не сдуло. Лист так сильно дернулся, что Теор чуть его не отпустил. Держись за удачу! Существует равновесие фортуны, осмелюсь я сказать, закон предсказанного шанса. Этот утес, остановившим меня, задержал и полезную мне вещь.

— Стой!

Как громом пораженный видением, Теор прижал верхний летящий край листа к своей груди. Так ужаснула его мысль, что наступали моменты, когда он чуть не сдался и готов был умереть. Но в прошлом он был всадником форгара. Теперь, вспомнив о Линанг и Порее, он обрел необходимую ему силу воли.