Евгений Прошкин - Слой

Чтобы выиграть время на размышления, он набил рот и стал медленно пережевывать. Борис покорно ждал. Не выхватил дежурную тетрадку, не подставил диктофончик — тихо сидел, глядя на него, как ребенок на коробку с ленточкой. Косте это понравилось.

— Однажды... — Он помолчал, следя за тем, не отразится ли на лице Бориса насмешки или, того хуже, спортивного интереса. — Однажды утром я проснулся и понял, что я не тот, кем меня считают. Я и сам в себе ошибался. Все тридцать лет. То, что я видел вокруг... как сказать?.. нет, все нормально, но — не мое. У меня было другое прошлое и совсем другое настоящее. Я уже полгода воевал. Не в «горячей точке», а здесь, в Москве. Вы не понимаете... У вас этого нет. Тишь да гладь. Кризисы, выборы, опять кризисы, опять выборы. У нас по-другому. Свои и чужие...

— Вы начинали с обычного террора, — задумчиво проговорил Борис. — И стали героями. Как ни странно.

— Теперь у нас армия.

— И настоящая гражданская война. Русская мясорубка, — закончил Борис.

— Что ты об этом знаешь?! — вскинулся Константин, но, оторвавшись от табурета, так и замер. — Откуда?..

— Я же говорил: трансформация сознания. Последнее время — массовая. Эту историю я уже...

— Еще одно слово, и я тебе язык отрежу. Я могу.

— Знаю, — спокойно сказал Борис. — Не бесись, я не то имел в виду. Сумасшедшим я тебя не считаю. Был бы ты один — другое дело. Когда появились первые свидетельства, я так и думал. А что еще прикажешь? Но вас много, и ваши рассказы похожи.

— Много?!

— В статистическом смысле. В стране сотни человек с одинаковым бредом. Бред — с научной точки зрения, — быстро поправился Борис. — С медицинской. Лично я склонен воспринимать его всерьез. Такие подробные сны совпадать не могут. Теория вероятностей — это не психиатрия, она бардака не допустит.

— Так ты об этом толковал? Ну, дальше!

— Месяц назад знакомый сделал мне аккредитацию на совещание психиатров. Был там и Кочергин. Кое-что рассказывал, надо полагать — про своего «больного Е.». Да, недооценил он его. Ложная память, и все тут. Мол, травма, глубокое замещение личности, шизофрения, одним словом. А примерно через неделю мне одна медсестра из психушки... из другой психушки рассказывает аналогичную историю. Главное, воспоминания ее пациента повторяли легенду, описанную Кочергиным. Потом третий случай, а сейчас мне их известно уже пять — вместе с твоим. Если учесть то, как красиво наш Е. ушел из больницы, и то, что ты все-таки не шизофреник...

— Благодарю, — кивнул Константин, протягивая руку к бутылке.

— Так вот. Получается, вы действительно откуда-то... черт его знает. Из другого мира?

— Мы к вам пожа-аловали на праздник... — угрюмо пропел Костя, разливая остатки водки.

— Кстати, куда ты проваливался? Когда у окна стоял.

— Возвращался... Да, наверно. Там была Морозова, заместитель генерального прокурора. Понимаешь, я ведь ее казнил...

— Черный список? — спросил Борис.

— Да. Я ее сам, лично... И... вот!! — Костя отчаянно выругался и, опрокинув в себя стакан, прижал к носу корку «Бородинского». — Я ее убил — здесь. А здесь она никто. Швабра старая. А там она жива... Я удивлялся: почему все эти гады из списка не те, кто они есть. Но я не мог сопоставить. Я был либо тот, либо другой... Я и сейчас только один, нет у меня никакого раздвоения! Но я же их... я их зря...

— Да, я так и думал. — Борис сочувственно опустил голову. — Вы переносите свой жизненный опыт сюда. А поскольку наши вселенные отличаются, вас воспринимают как душевнобольных.

— Вселенная одна, — пожал плечами Константин.

— Ну, не так выразился. Вселенная одна, а пространства разные. Или пласты. Или слои. Не важно.

— А что тогда важно? — подавленно произнес Костя. — Что вообще?.. Как?.. Куда?.. Как это произошло? И зачем?

— Сколько народу ты на тот свет отправил?

— А?.. — встрепенулся Костя. — Не знаю, можно посчитать. Морозова говорила, что на Нуркина совершили покушение, — вспомнил он.

— Удачно?

— Кажется, да.

— Ну и хорошо. Хотя здесь и там Нуркины разные. Даже если б ты его ликвидировал — здесь, там ничего бы не изменилось.

— О том и речь. Зря старался. Все зря. При слове «старался» Борис вздернул брови и долго посмотрел на Константина.

— Так сколько ты убил? Надо остальных... э-э... остальных ваших как-то оповестить. Ведь среди них по крайней мере есть еще один боец.

— И мы его разыщем, — уверенно сказал Костя.

— И что дальше? Ты о себе думай, на тебе же гора трупов.

Константин покрутил в руке вилку и, тяжело вздохнув, самовольно залез в холодильник. Водка у Бориса еще была. Размышлять, тосковать, возможно — лезть в петлю Костя собирался завтра. Сегодня же он планировал напиться — вдрызг, до полного изнеможения. До беспамятства. Как-никак, сегодня он потерял смысл жизни. Это событие следовало отметить достойно.

— Может, это... в номера? — предложил водитель. — Я, если затоскую, всегда по бабам отправляюсь. А что, помогает.

Петр стряхнул за окно пепел и вяло помотал головой. После свидания с молдаванкой, когда он чуть не напоролся на людей Маэстро, продажные женщины его не привлекали. Да и насчет тоски водитель не угадал. Никакой тоски не было. Растерянность — это другое дело.

Петр никак не мог понять, почему его отпустили. Похоже, его контролировали с самого начала, с того момента, как он переступил порог «Нибелунгов», а возможно, и еще раньше. И все-таки позволили сесть рядом с Немаляевым. А потом — уйти. Используют как живца? Ну, если он для них не рыба...

Он вообразил, чем сейчас занят Немаляев, и расхохотался. Ему представилось, что авторитет — вице-премьер так же трет лоб и недоумевает, по какой причине Петр не попытался его устранить. «Рано утром у фонтана повстречались два барана». Эх, сотник, сотник... Сторговались, да? Тебе — Нуркин, ему — билет домой. Нашел с кем договариваться! И что это за ахинея с возвращением? Куда?

Говорил Немаляев убедительно, как по писаному, но вот прошло полчаса, и от железных доводов остался один туман. «Там»... «Здесь»... Вздор. Петр и сам чувствовал какое-то противоречие, но взять и вот так запросто все объяснить рука не поднималась. Немаляев доказывал, что здесь другой мир. А настоящий, получается, там... Да идите вы со своими мирами...

— Полегчало? — спросил водитель. — К бабам не поедем?

— Скажи, дружище, вот, допустим, надо тебе найти старого знакомого...

— А как искать? По-хорошему или по-плохому? Если по-плохому, то ментов натравить. А можно бандитов. Придумать басню про лимон долларов, и пусть напрягаются.

— Они и так...

— Кто «они»?

— И те и другие.

— О-о-о... — поскучнел водитель. — И на кой тебе такие товарищи? Ладно, в чужие дела не лезу. А сам-то он хочет тебя видеть?