Владимир Шибаев - Призрак колобка

Через минуту я опомнился и бросился к божьему человеку Алексию, с трудом ворощающемуся на рельсах. Крысы, плюя на все, крупным холмом оккупировали кровящие тушки двух воинов с дрезины и праздновали ранний файф-о-клок. Стоял странный звук монастырской трапезы.

Я подскочил к Алеше и приподнял его. Видимо, рука была сломана, из уха сочилась кровь.

– Алеша! – крикнул я, теребя человечка. Шизик улыбнулся и попытался встать.

– Фу… фу! – тихо прошептал он.

Напротив платформы вылетела фанерная дверка на еле видной служебной площадочке, над которой мертвыми змеями вились оборванные кабели и троссы, и на площадочку вылезло странное крысоподобное существо, обмазанное калом, нечистотами и помоями.

– Слесаря в говне не тонут! – заорало существо на человечьем наречии и стало, хромая и тужась, спускаться к нам. Бывший метростроевец Афиноген, ныне существо из параллельного мира, выхватил из моих рук человека и гражданина Алексея.

– А ну поехали! Поехали отсюда, уроды! – заорал Афиноген и поволок волочащего ноги шизика к своей дыре и никому не известному ходу наверх. – Поехали. Рычаг вверх – вперед быстрее, вниз – назад. Педаль – тормози. А мы тут без вас, образованных, – и стал затягивать свою жертву в дверку.

Я схватил девушку Антонину поперек, погрузил ее на дрезину, к счастью не съехавшую с рельсов, прямо между двух ящиков с гранатами РГД-4, что потом прочитал на борту, и мягко тронул задний ход.

– Пошли! Пошли! – заорал Афиноген и замахал рукой.

Дрезина медленно покатила нас обратно, вперед все равно пути не было – все завалено ящиками, выпавшими боеприпасами и грызущими их крысами.

Афиноген еще раз прощально махнул рукой, улыбнулся рожей, изукрашенной калом, и скрылся в служебную дверку. «Вот гад, – подумал я, – все здесь исходил, каждую дыру, а молчал. Вот это конспирант».

Девушка Тонечка открыла глаза и удивленно спросила у меня:

– Петенька, мы еще живы? Или ты это не ты, а Харон? А я – это сон? – и чуть очухавшись, спросила: – Харон, можно я буду называть вас на ты?

Дрезина тихо катила по полутьме узкого туннеля. Я не слишком гнал, стоило бы все обдумать. Совершенно вылетело из головы, через сколько километров подземный военный склад, хотя считать сейчас здесь, в коридоре с резкими самодвижущимися тенями, со свисающими полыми рукавами бывших кабелей и кривляющимися призраками забытых предков – считать километры здесь смог бы только робот-майор с установленным между колес измерителем-шагомером.

– Ты не помнишь, как называется станция, где военный склад? – спросил я спутницу нарочно издевательским тоном.

– И что? – здраво рассудила девица. – Въедешь на склад и будешь читать на стенах? Петя, давай лучше проскочим, – наглым тоном заявила девчонка, будто где-то уже проскакивавшая и еще недавно отрубившаяся при виде простого мирного усатого пресмыкающегося.

Мы проехали почти шагом еще две или три погруженные в полумрак остановки, где тени, казалось, шептали нам:

«Осторожно! Двери закрываются… закрываются навсегда».

– Петенька, – почувствовав, что я набычился, подлизалась особа, – все-таки склад – место модное, там и света больше. Увидим впереди сильно светлое – это и склад, и его станция.

– Без тебя не знаю, – отрезал я, ругая себя словами, где самые скромные были: чурбан, пень и осока, за тупость и безрассудство. – Увидим свет – поздно будет зевать. Садись за руль, я осмотрю гранаты, – сурово приказал я, ничего не перящий в их устройстве, и этим осадил зарвавшуюся выпускницу училища сиделок.

– Нет, нет, не умею, – в ужасе запричитала малышка и тихо вжалась в ящики. – Лучше я осмотрю.

«То-та!» – самодовольно усмехнулся метровожатый.

Конечно, свет в туннеле показался совершенно неожиданно, как и все ожидаемые сюрпризы судьбы. Хуже было то, что от станции-склада мощные прожектора били в обе стороны, и где-то на подъездах сработали предупредительные сигналы по движению подъездного состава. Я понял это по красным фонарям, вспыхнувшим на входных семафорах и мигающим еще через полсотни метров электронным транспарантом: «Тихо ход… Пять километров зона 7… Тихо ход…»

– Что делать, Петенька? – испуганно воскликнула Тоня. – Может быть, отдадим гранаты и поедем дальше? – На станции впереди почувствовалась какая-то суета.

– Эх, была-не была, – вслух подумал я и стал подавать такси назад, метров на триста-четыреста.

Предупредительные огни по одному погасли, и мне осталось молиться на нерасторопность нынешних войск, в основном зомби, доходяг и наемников со знойного юга, занятых в рабочее время как правило нардами и потрошением воинского имущества. Издалека я стал разгонять трясущуюся железку до предела, еле удерживая рычаг и крича барышне «Держи гранаты» и указывая глазами на пришедшие в движение ящики.

Складскую станцию мы проскочили. Лишь один или два залпа из мушкетов салютовали нашему литерному. Я гнал вовсю, но прекрасно понимал, что очумевшая солдатня и вооруженные кальсонами сонные офицеры обязательно нас достанут. На каждой из мелькающих станций надо было сбрасывать ход и вчитываться в осыпавшиеся буквы на стенах.

Наконец-то, наконец «Площадь эволюции».

– Гоним дальше! – завопил я, услышав при малом ходе дальний рокот дрезины, бросившейся, пустой или с седоками, нам в догонку.

– Гоним! – в восторге выпалила Антонина и попыталась вскочить, чуть не сложив буйную аккуратную голову на паперть рельс после встречи с низко нависшим потолком. Во всяком случае, клок ее темно-серых, чудесных мягких пушистых букляшек точно остался опытному крысоведу. Нас нагоняли. Появилась родная «Партизанская».

– Петя, приехали! – завизжала особа.

– Вылезай, – скомандовал я.

– Что?!

– Выметайся, – заорал я.

– А ты?

– Я дальше, в Париж, – взвыл я неистово.

Девица, не веря своему горю, или счастью, выбралась из дрезины.

– Отползай, – крикнул я и погнал машину дальше, в темноту.

Метров через триста остановился, рокот преследователей вырос почти в вой. Я взял реверс и разогнал дрезину на полный ход, сполз к краю, приготовился и напружинил тело. Дрезина выметнулась на «Партизанскую». Очумевшая Антонида стояла у края изогнувшись, глядела выпученными глазами и, тихонько приветствуя, махала мне ладошкой. Я отпустил железного зверя и, оттолкнувшись, бросился кубарем на платформу. Пропахал метров восемь и остался лежать мумией путешественника. Железная дура умчалась в туннель.

– Ложись! – заорал я. – Ложись!

– Ну не здесь же?! – покраснела моя девушка и присела все же на бетон.

Через секунды грохнул небольшой взрыв, потом рвануло так, что дыбом встали волосы на груди, тесня рубашку. Только через четверть часа часть сознания вернулась ко мне. Тоня обильно поливала меня лечебными слезами.