Владимир Шибаев - Призрак колобка

Мы зачарованно, окруженные столпотворением, застыли. Наконец вода ударила в задвижку. Родной 37-ой кордон стал осыпаться карточным домиком, будто скроенный из карт-пятиверсток. Огромные полосы инвестиционной трубы лопались с оглушающим треском и наползали одна на другую, как влюбленные черви. И крести. Что было виной расползающейся трубы: вода ли, встретившая сталь полузакрытого запора, расползание грунтов, смертельная смычка товарняка с поездом надежд или высосанная до дна земля – это уже не нашего ума дело.

Мы уходили, уводя тихую лошадку под уздцы, обходя провалы, трещины и кипы вскинутого могучей природой грунта. Нам было все равно. Пожалуй, не все рухнуло в пропасть, пожалуй, труба не загнулась навсегда. Что с этого? Мы уходили на Запад.

Мы шли и шли, а, выйдя на относительную землю, сели в телегу и поехали прочь от тех мест, окуда чуть пробивался рассвет. Нашли какую-то лесную дорогу, и лошадь сама, без понукания, поплелась дальше.

– Умная лошадка, – тихо плача, сказала Тоня.

– А то, – поддержал я подругу и обнял за плечи.

Чуть светало. Лес кончился, дорога вилась по перелескам, мимо сухого болотца, среди кривых дубов. В зелени вскочили птицы и затеяли шумный разбор событий. Теплое солнце этого раннего мая чуть нагрело верхушки осин и берез. Тонкие сосны наклонились к востоку, приманивая тепло и скрипя на холодноватом ветру голосом старухи Доры.

Тоня порылась в рюкзаке, вытащила батистовый платочек и деловито высморкалась.

– А что это? – из сумки вывалилась смешная игрушка, подаренная мне толмачек. Слепой экран плоской таблетки зеркально смотрел на нас. Тоня приложила ладонь, потом сунула мне. Я тоже приложил. На экранчик выпрыгнуло старое фото. Паренек лет пяти в странных пестрых трусах и майке застенчиво позировал, стоя по щиколотку в траве на опушке небольшого леска. Видно, снимал его кто-то из родных, близких и любимых людей, так он улыбался, нежно и дружелюбно. На голове его белым голубком топорщилась глупая панама.

– Ой! – воскликнула Тоня. – Вылитый ты, так здорово, – и я, стесняясь, погасил ладонью экран.

Впереди, справа от дороги на стыке поля и лесной поляны показалась дырявая крыша кривого домишки. Покосившееся строение окружал сад из крапивы, двухметровых лопухов и старых яблонь, на одной из которых в эту пору позднего сентября еще ярким новогодними шарами горели прекрасные, отсюда видно – сочные, яблоки. В домике, видно, давно-давно никто не жил. Нас встретила лишь изрядно одичавшая кура, за которой высунулись из травы два-три бегающих желтых шарика.

– Что это тут, Петенька? – спросила Тоня, резво спрыгивая с телеги.

«Прекрасное кладбище, – подумал я, памятуя, впрочем, об учителе Акиме. – Да, место тихое. И очень бы славно похоронить здесь любимого Акима. Вон там, под корнями развесистого цепкого дуба будет покоиться его легкий прах. Весной корни нальются бродящими стремительными веселыми соками и потянут учителя вверх, через упрямый кривой ствол по упругим жестким ветвям – к листьям, звенящим на ветру днем и шепчущим молитвы к ночи. И учитель вновь встретит солнце, а вечная душа его встрепенется и ласково заговорит с нами. Тут можно и дописать в книгу с картинками послание пришельцу. Вот только, где добыть симпатических чернил, – прикинул, глядя на лопухи».

– Это наш Запад, – ответил я уверенно и безаппеляционно.

– Ну и хорошо, – Тоня обняла меня и прижалась. – Петя, а если у нас будет много деток, поедем проведать маму?

– А как же, – ответил я дурашке.

На божий свет уже выбрался сияющий июньский день. Восторженно заливались звуками запойные мелкие птицы, по небу беспечно колыхались ковчеги облаков, а рядом шуршали зелеными веками верхушек стройные сосны. Мы взялись за руки и тихо направились к до…

П.С. Здравствуй издательство-радио «Желтые листья». Тут узнали вроде вы берете книжки и читаете кому не знаю. У нас тоже за деньги. Я сам не по этой части работаю давно в жеках и дэзах, по вашему как хотите. Деньги хапаю неприличные, как наши пьянь шуткуют. Но женщина моя Светлана, жена сама машинисткой на компутерах стерва говорливая зашибает еще гуще. И потом глядит на меня подлюга ежом. Ну мы с нею наконец сложились, потому есть дети дочь и внук. И купили у одних заброшенную в крапиву и лопухи участок-дачу, шаткий сарай на трех кривых протезах. Эти продали задешево из-за в неудобье у торфяников и хозяин больной. Старый и книзу колода, а вверху весь трясется. Его не знаю кто седая молодая говорит «В Канаду», деньги нужны там лечат. Будет видать весь трястись. Купили и за тумбой нашли эту книгу раскраску толстую веселую «Колобок и другие семеро козлят», ее себе берем с картинками для внука потеха. Глядели-глядели среди лопухов, а у нас уже огород дай бог, внук взял да и что за умник не по летам попысал на ее. Не на жену на книгу. Симпатично вышло, буквы и слова вылезли сорняком, Светка уже теперь схватилась крабом и мигом в компутер, у ней пальцы летают зашибись.

Вышло складно, посылаю вам листы второй копий, списанные с нее. Скнижки скартинками. Хотите платите деньги и мы за. А то эти бывшие уже поди как год как померли, все ищут другой родины. Шлю почтой, дружок сломался.

С вами В.Ш.

П.П.С. От издателя.

Данный вашему вниманию текст полностью противоречит в правописании и отношении элит и этноса. И никакая это по экспертам и критикам даже не желтые листья, другому бы неприлично стало соваться. Мы лично против. Нарочно ставим точку голосовать АЙ-КЬЮ шоу. Кто за – пишите письма, кто против – звони прямо сейчас. Отсчет начался.