Джон Пил - Времяточец: Бытие

Его глаза загорелись при виде странной девушки, которая стояла и дерзко на него смотрела. Так вот какой был ответ на его непочтительную молитву! Что же, если Лугальбанда и дальше будет реагировать так своевременно, то, возможно, Гильгамеш станет немного более верующим! Намётанным глазом он осмотрел девушку.

Немного худощава, очень бледная, но в остальном вполне здоровая девка. Но… она человек или бог?

— Кто ты? — спросил он её (на всякий случай уважительно).

— Эйс.

Эйс тоже рассматривала стоявшего перед ней полуголого мужчину. Его грудь вздымалась, с мускулистых рук капал пот. Его небритое лицо нельзя было назвать непривлекательным, но расчётливый блеск в его глазах её настораживал.

— Айа? — переспросил он.

Сама богиня зари? Что же, это объясняло яркий свет, который она каким-то образом сотворила. Правда, боги не особенно славились тем, что ходили среди людей, но ведь, в конце концов, он и сам всего несколько недель назад Иштар встретил. Да в этих краях просто нашествие богов! Дверь странного ящика снова открылась, и оттуда вышел ещё кто-то. Это явно был мужчина, но таких мужчин Гильгамеш раньше не видел. Он был одет в странные одежды, а в руке у него было что-то совсем не похожее на устрашающую дубину.

— А я Доктор, — радостно сказал появившийся. — Надеюсь, мы вам не помешали своим появлением?

Энкиду, наконец, пришёл в себя и изумлённо посмотрел на Доктора и Эйс.

— Откуда вы взялись? — спросил он.

Гильгамеш засмеялся.

— Энкиду, дурак, это боги! Я помолился Лугальбанде, и старый подлец впервые ответил на мою молитву. Симпатичная — это Айа, богиня зари. А чудаковатый — должно быть, Шамаш, бог солнца. Хотя он совсем не выглядит богом-воином, если честно.

— Вообще-то я никакой не воин, — быстро сказал Доктор. — Я учёный, книжник, человек знаний.

— А! — усмехнулся Гильгамеш. — Эа! Бог мудрости. Во имя всех святых! Лугальбанда уж постарался, так постарался! Вы двое — как раз то, что мне нужно для завершения моей миссии. Свет и знание!

— Что вы… — начала было Эйс, но Доктор толкнул её локтем в бок и шагнул вперёд.

— Что же, — осторожно сказал он, — если вы расскажете нам о своей миссии, возможно, мы сможем вам помочь.

Энкиду надоели эти разговоры, и он отправился осматривать трупы, надеясь найти какие-нибудь полезные трофеи. Гильгамеш засмеялся и по-дружески хлопнул Доктора по плечу. Доктор постарался не скривиться от боли.

— Мы с моим братом по оружию Энкиду отправились в Киш, узнать что там и как. Мы слышали о странных вещах, которые там последнее время творятся.

— О странных вещах? — переспросил Доктор с невинным взглядом. — В самом деле? Что же, я как раз своего рода эксперт по части странных событий. Быть может, мы с Эйс тоже заглянем с вами в Киш? — он по-заговорщицки снизил голос. — А в этом городе случайно нет какого-нибудь храма?

— Там много храмов, Эа. — ответил Гильгамеш. — Ты хочешь проверить, как тебе там поклоняются? Я вынужден признать, что не знаю, где может быть твой храм.

— Нет… Так что там насчёт странного?

Эйс потянула его за рукав:

— Что за странный интерес к храмам, Профессор?

— Если помнишь, изображение Катарины придало этому слову большой вес, — он постучал ручкой зонта по носу. — У меня нехорошее предчувствие, что ответы на некоторые вопросы мы найдём внутри одного из храмов.

Дворец Агги был рядом с храмом Забабы — бога-покровителя города Киш. Это было большое здание, сделанное в основном из камня и кирпичей, и украшенное вездесущими окрашенными глиняными конусами. Некоторые из стен были побелены, и на этом фоне смешались изображения богов и смертных. Вдоль стен коридоров и комнат стояли каменные статуи, изображавшие людей и животных. Возвратившись с очередной напрасной молитве Забабе о том, чтобы тот разжал когти Иштар, которыми она вцепилась в горло кишитов, Агга устало опустился на трон, не обращая внимания на окружавших его знати и слуг, собравшихся, чтобы прислуживать ему. Одна его рука покоилась на подлокотнике трона, вырезанном в виде головы леопарда, а другой он устало подпирал голову.

Среди разговоров слуг он расслышал знакомый голос, открыл покрасневшие глаза, и увидел, что на него сочувственно смотрит его дочь.

Нинани было четырнадцать лет — в глазах закона она была уже женщиной. Но Агга в тонких чертах её лица видел лишь образ его давно умершей любимой жены. При другом стечении обстоятельств, Нинани была бы уже выдана замуж, но Агга не смог смириться с мыслью о том, что потеряет её, когда она уедет в другой город. Теперь, когда Киш был благословлён появлением Иштар, Нинани была его единственным отвлечением от окружавших его кошмаров. Она была доброй и ранимой душой, хрупкой красавицей, которую он всегда изо всех сил пытался защитить… и будет защищать дальше.

Лёгким жестом он позволил ей подойти к нему. Подняв на него свои тёмные глаза, она сокрушённо покачала головой.

— Ты снова ходил в её храм, не так ли, отец? — спросила она.

— Это так заметно? — прорычал он. Его одновременно радовало и раздражало то, что она так хорошо его понимала.

— Это всегда заметно, — ответила Нинани. Она села у его ног и начала нежно массировать его левую ладонь. — Ты всегда такой напряжённый, такой озабоченный, — она покачала головой. — Я раньше думала, что явление божества это благословение. Но, прости меня, приход к нам Иштар — это скорее проклятие для нас!

Глаза Агги забегали по лицам знати и слуг. Не было ли среди них её слуг? Могла ли она через них видеть и слышать? Знала ли она уже о том, что сказала Нинани? Этого нельзя было понять, он не мог никак защитить свою дочь.

— Нельзя такое говорить, — укорил её он. — Смертные должны терпеливо принимать всё, что творят боги.

— Принимать? — повторила Нинани. — Отец, ты страдаешь, а не принимаешь. И народ наш страдает. Мне раньше нравилось приходить в храм Иштар, там всегда было радостно и… — её губы немного скривились, когда она вспомнила священных жриц и их шумное служение, — познавательно. Но теперь на поле с не захороненными трупами радости и то больше, чем в храме Иштар.

— Не говори такого, — настаивал Агга. — Неразумно говорить так о богине.

Хотел бы он рассказать ей правду, но она была слишком чувствительной. Такая прямота может её ранить. Нет, пускай остаётся под защитой неведения. Лучше притвориться.

Нинани гордо подняла голову.

— Я не боюсь Иштар, — резко сказала она.

— Это потому, что ты всё ещё молодая и глупая, — сказал ей Агга. — Была бы ты умнее, ты бы её очень боялась. Она может убить. Или… — он покачал головой, не желая думать об этом. — Бывают вещи, которые хуже, чем смерть. Боги о таких вещах знают. Держись подальше от храма Иштар. И не критикуй богов.