Джон Пил - Времяточец: Бытие

— Слава Богу за эту маленькую радость, — пробормотала Эйс Доктору. — Кто она, царица?

— Нет, — с невозмутимым лицом сказал Доктор. — Это жена Гудеи.

Он кивнул в направлении толстяка, которого Эйс напугала на подъезде к дворцу.

— Что? — вырвалось у Эйс. — И его величество щупает её на глазах у всех? У них в этом городе совсем никаких законов нет?

— Конечно же, есть, — наставительно сказал Доктор. — Это же, в конце концов, цивилизация. Но не забывай, что законы тут издаёт Гильгамеш.

Она смотрела, как царь полез в платье женщины за виноградинами. Им обоим это явно нравилось. Также явно было и то, что Гудее это не нравилось. Эйс начала понимать скрываемые эмоции, которые могли довести человека до измены даже хорошему царю.

— Мне это кажется неправильным.

— Я не говорил, что это правильно, Эйс, — вздохнул Доктор. — Но в этой культуре это считается допустимым. Гильгамеш — царь-воин, герой. Благодаря его силе Урук стал одним из влиятельнейших городов во всё мире. Если ему хочется подурачиться с жёнами и дочерями знати — что же, им это, может, и не нравится, но это цена, которую они вынуждены платить. Для них царь почти божественен. Она, наверное, считает внимание со стороны Гильгамеша честью.

— А на мой взгляд, это мерзко, — ответила Эйс. — Если ему дороги его пальцы, в его интересах держать их от меня подальше.

Доктор грустно на неё посмотрел:

— Эйс, наши с тобой путешествия должны расширять твой кругозор. Хоть на мгновение перестань рассуждать мерками двадцатого века и посмотри на этих людей их собственными глазами. Я знаю, что тебе Гильгамеш не нравится, но по стандартам этого времени он, вообще-то, довольно неплохой парень.

— Значит, у них заниженные стандарты.

— По крайней мере, у них есть какие-то стандарты, — он покачал головой. — Я бывал в таких местах и временах, где Гильгамеш выглядел бы просто ангелом, — он скривился оттого, что в этот момент царь громко рыгнул. — И в таких, где с него бы сняли кожу живьём за такое поведение. Относительные размерности, Эйс, не только у ТАРДИС, но и у обществ, которые мы навещаем.

Эйс пожала плечами. Она была не согласна с этим, но спорить с Доктором смысла не было.

Она попробовала еду и сочла её сытной, но почти безвкусной. Зелень и специи почти не использовались. Мясные блюда — в основном птица, немного свинины и жесткой говядины — все были жареными. Были поданы тёплые хлебные лепёшки, также было несколько видов овощных супов. И это явно воспринималось как пятизвёздочное питание. Эйс задумалась о том, лучше ли её кормили в школе. Некоторые из блюд школьной столовой были в одном шаге от помоев.

Она не сразу поняла как есть эти блюда без ложек. Миски с горячими супами выставлялись по одной на троих-четверых гостей, которые затем отламывали куски хлеба и с их помощью вылавливали из супа овощи или мясо. Учитывая местные стандарты гигиены, Эйс не очень хотелось пользоваться с другими гостями одной миской, но других вариантов не было. После нескольких попыток она научилась. Полоскательницы для пальцев, как она заметила, были очень востребованы. Не имея под рукой полотенец, гости просто вытирали пальцы об одежду. Не удивительно, что одежда Гильгамеша уже была в пятнах.

Было много фруктов, и она ела в основном их. Виноград, яблоки, и персики были вкусные, а вот апельсины оказались горькие. С другой стороны, она поняла, что бананы и ананасы — её любимы фрукты — в Месопотамии были неизвестны.

Из напитков были мерзкое ячменное пиво, поглощаемое в больших количествах мужчинами, и что-то вроде водянистого красного вина. Эйс пила вино, но не потому, что оно ей нравилось. Просто это было меньшим из двух зол. Она жалела, что они ещё не придумали ни чай, ни кофе… ни хотя бы газировку.

Наконец, когда все наелись, Гильгамеш встал, убрал руки с каких-то частей тела жены Гудеи, и громко хлопнул в ладоши. Наполнявший зал гул разговоров затих, и все посмотрели на царя.

— Друзья, — громко сказал он, — мы с Энкиду вернулись из необычного приключения. Рискуя жизнью, мы отправились в разведку, в Киш.

В ответ раздался грохот аплодисментов: люди одобрительно стучали кулаками по столу. Гильгамеш им, может быть, и не нравился, но они знали, что нужно делать, чтобы не попасть под его гнев.

— Подхалимы, — крикнула Эйс.

Доктор сердито посмотрел на неё.

— Там мы много узнали, — продолжал царь, просияв от аплодисментов. — И в этом приключении к нам присоединились два бога: Эа и Айа, — он указал на Доктора и Эйс.

Снова раздались аплодисменты.

— Он нас объявил, как дуэт комиков, — проворчала под нос Эйс.

Она очень боялась, что эта толпа сейчас начнёт им кланяться или молиться, или ещё что-нибудь. Ей бы ни за что не удалось выдержать такое.

— А ещё мы встретили нового слагателя песен, — сказал Гильгамеш. — Поскольку он пользуется сегодня нашим гостеприимством, думаю, сейчас самое время, чтобы он рассчитался за свою еду.

Раздался общий гул одобрений, и Аврам, сжимая арфу, встал из-за стола. Выйдя в центр помещения, он ударил по струнам, и все замолчали.

— Господин царь, — торжественно сказал он. — Господа, дамы… Для меня большая честь оказаться в таком изысканном и благородном обществе. Я с радостью развлеку вас своим пением. Есть ли какая-нибудь песня, которую бы вам хотелось услышать?

— Да, — подал голос Доктор, пока его не опередили. — Я бы хотел услышать об Утнапиштиме, если никто не против.

— Новая песня? — удивлённо спросил Гильгамеш. — Что же, Эа, как скажешь. А потом он сможет спеть про Иштар и семь пьяных ночей.

Его соседка захихикала и что-то прошептала ему на ухо, отчего он громко захохотал.

— Потом, бесстыжая! Вначале музыка!

Аврам поклонился царю, а затем Доктору. Снова ударив по струнам, он запел. Его песня состояла в основном из текста, а арфа использовалась скорее для выразительности, чем для аккомпанемента. Когда Аврам начал петь, все утихли.