Роберт Кроми - Бросок в пространство

— Мое расписание оказалось удивительно точно, — сказал Бернет. — Мы теперь в миллионе миль от Марса.

— Значит, вы теперь замедлите ход? — спросил Гордон.

— О, нет! Положим, наш запас кислорода еще велик, мы потратили его даже меньше, чем я думал, но все-таки мы должны быть ко всему готовы и времени нам терять не следует.

— Почему?

— Потому что нам, может быть, еще придется воротиться на Землю, не имея возможности возобновить наш запас воздуха.

— Да, конечно… А вы уверены, сэр, что мы теперь именно в таком расстоянии от Марса, в каком вы сейчас сказали? — робко осведомился Блэк.

— Совершенно уверен, м-р Блэк. Ошибаться было бы опасно.

— Еще бы! Но… но если мы налетим на Марс с такою скоростью, с какою теперь движемся, ведь мы пробьем его насквозь.

— Нет, нам не придется этого сделать, — улыбнулся Бернет.

— Почему?

— Потому что, если мы влетим в атмосферу Марса с той скоростью, с какой теперь движемся, то жар, который произойдет от такого трения, будет так велик, что и корабль наш, и все, кто на нем находится, тотчас превратятся в пар.

— Вот как! Это мило, — сказал Блэк, обращаясь к товарищам и, заметив, что они все вдруг побледнели, прибавил нерешительно:

— Простите меня, м-р Бернет, но в таком случае… не лучше ли будет замедлить ход хоть до двадцати или тридцати тысяч миль в минуту?

Мак Грегор с улыбкой пожал плечами. Остальные не сказали ни слова, но по жалобному выражению их лиц видно было, что и им очень хотелось бы того же.

— Опасаться нечего, — сказал Бернет спокойно, — разве может быть…

— Что?

— Может быть, я плохо рассчитал силу притяжения Земли на расстоянии пятидесяти миллионов миль. Но это невероятно.

— А если так, тогда что?

— Тогда мы не в состоянии будем замедлить ход…

— И врежемся в Марс со скоростью 50,000 миль в секунду?

— Тогда мы вторгнемся в атмосферу Марса с этой скоростью, — внушительно поправил Бернет.

— Нечего сказать, приятная перспектива! — пробормотал Блэк.

— Мак Грегор, поди сюда, — сказал Бернет, — мне понадобится твоя помощь. А вам, господа, лучше бы прилечь и придержаться за что-нибудь. Корабль может получить толчок, когда мы вторгнемся в атмосферу Марса, хотя бы мы вступили и не с такою скоростью, как опасается м-р Блэк, — прибавил он, добродушно улыбаясь.

Повинуясь ему, все разлеглись по кушеткам, а Мак Грегор взошел на платформу и сел против Бернета. Оба пристегнули себя к креслам.

— Мак Грегор, смотри на второе расписание и скажи мне, когда мы будем в двухстах тысячах миль от Марса, — сказал Бернет. — Мне нельзя будет отвести глаз от моего расписания даже на двадцатую долю секунды.

— Хорошо, сказал Мак Грегор твердым голосом. — Говорить тебе расстояния?

— Говори через каждые 50,000 миль.

Лежавшие внизу вслушивались в этот разговор с замирающим сердцем. Наступала самая опасная минута — они сознавали это и им было даже страшнее, чем тогда, когда они поднимались с Земли.

— Двести тысяч миль от Марса, — проговорил Мак Грегор суровым, бесстрастным голосом, почти сквозь зубы. Лицо его приняло строгое, холодное выражение: он весь погрузился в доверенное ему дело.

— Есть, — отвечал Бернет, не сводя глаз со своего расписания, и положил правую руку на один из винтиков, а левую на другой.

— Полтораста тысяч!

— Есть.

На небе внизу начал появляться световой круг. Диск Марса увеличивался с каждой секундой, словно протягивая длинные огненные руки, чтоб схватить мимолетящие звезды.

— Сто тысяч!

— Есть!

Голос Мак Грегора звучал глухо, но голос Бернета был звонок и ясен, как колокольчик. Правая рука его тихо повернула винт влево — и Марс, хотя и продолжал еще увеличиваться в объеме, но это увеличение уже стало не так быстро. Стальной шар уменьшил скорость своего полета почти наполовину.

— Пятьдесят тысяч!

— Есть!

Мак Грегор произнес два последние слова почти задыхаясь. Лежавшие внизу зажмурили глаза, готовясь ко всему.

Бернет опять чуть заметно повернул винт. «Что если в его аппарате что-нибудь соскользнет или погнется?» — невольно думалось каждому.

Еще четыре раза Мак Грегор сказал расстояния, и затем Бернет дал винту последний поворот. Оба встали с кресел и сошли с платформы.

— Ну, господа, — обратился Бернет к лежавшим на кушетках, — через двадцать пять секунд мы вступим в атмосферу Марса.

— С какою скоростью? — спросили все чуть не разом.

— Со скоростью одной тысячи миль в секунду приблизительно; при такой скорости опасаться нечего.

Из груди у всех вырвалось радостное восклицание, похожее на благодарственную молитву.

— Как вы решились отойти от ваших расписаний, м-р Бернет? — спросил Блэк дрожащим голосом.

— Мне пока больше нечего делать на платформе, — отвечал Бернет.

— Как так?

— Притяжение Марса устранено, а притяжение Земли в полном ходу. Больше я сделать ничего не в силах.

В эту секунду раздался оглушительный гул, словно десять тысяч бурь бушевали около шара: он вступал в атмосферу Марса. Сопротивление воздуха окончательно уменьшило ход корабля, и он опустился на поверхность планеты ровно, мерно, плавно. Толчок при соприкосновении с планетой был не сильнее того, какой получает поезд, когда останавливается локомотив.

Итак, после стремительного перелета в пятьдесят миллионов миль цель была достигнута. Но пионеры науки, совершившие великое дело, еще не знали пока — есть ли жизнь на Марсе и можно ли им будет принять в ней участие, не знали, чем будет для них Марс — ареной торжества или могилой. Кто мог предвидеть или решить — что ждет отважных путников в новом мире, ими достигнутом? Может быть, радости, описания которым нет на земле, может быть, смерть, ужасы которой невыразимы на языке людском…

— Здешним воздухом можно дышать, господа, — сказал Бернет. — Слава Богу!

— Да, слава Богу. Видите вы эту склянку? Сейчас она была пуста — я выкачал из нее воздух. Теперь она наполнена марсовским воздухом, и я исследовал его способом, который открыл после долгих и тщательных опытов. Здешний воздух несколько реже того, каким могут похвалиться лучшие санитарные станции на земле, но не настолько редок, чтоб быть вредным для нас.

— Вы уверены, что в этой склянке заключается именно марсовский воздух? — спросил скептик Блэк.

— Конечно, уверен, ничего иного в ней быть не может. Трубочка, через которую я впустил его, устроена нарочно для того, чтобы проводить воздух извне. Мак Грегор, можно отворить дверь.