Альфред Бестер - Тигр. Тигр!

— Но ведь я это помню!

Гарднер зажег сигарету и вставил ее в рот Грэнвиллу.

— И Ковен, чтобы выиграть в этом состязании, выскочил из твоей башки прямо под колеса грузовика? Отлично. Интересный случай, как раз по части Американской медицинской ассоциации.

— А что я должен об этом думать, по-твоему?

— Что трое суток дежурства подряд — не фунт изюма, любому этого хватит, чтобы крыша поехала. И что Джинни должна через полчаса заехать за своим обожаемым братцем, девочка хотела проветриться. Ты поедешь вместо меня.

Уже через сорок минут Грэнвилл сидел на пассажирском сиденье «родстера» Джинни.

— Скоро ты будешь только мой, и только мой, — сказала она.

— Ты прямо как самка черного паука, — расслабленно проговорил он — Эти существа имеют привычку поедать своих мужей.

— Нет, я… скорее, как альбом, ожидающий, когда в него вклеят снимки. Мне нет дела до твоего прошлого, черт с ним, с прошлым… Но зато будущее размечено от и до. Фото первого ребенка Чака… фото двадцать первого ребенка Чака…

— Помилосердствуй, женщина!

— Я о твоих детях. У меня самой запросы скромные. А вот Чак сидит и читает научную статью, готовится к медицинскому конвенту…

— Я лысый?

— Еще нет. Вот ты получаешь Мемориальную премию Хамфри Хикенлупера…

— За какие такие заслуги?

— Не могу сказать. Знаю только, что какая-то премия тебе светит. Милый, а это так забавно… ждать, когда исполнится то, о чем ты знаешь заранее. Мне кажется, самое лучшее в любви — это разделять с любимым его мечты и грезы…

— Грезы? Гм… — Грэнвилл выпрямил спину. — А ведь я уже почти забыл… Послушай, Джинни…

— О, ты мне напомнил, Чарлз! Я тут подумала…

— «Чарлз»? Ты говоришь «Чарлз», когда что-то затеяла.

— Так и есть. Ради альбома с фотографиями. Я знаю, что когда мы поженимся, то жить будем небогато.

— Все врачи живут небогато, такова традиция, — благодушно кивнул Грэнвилл. — Пока практикой не обзаведешься, зубы держишь на полке и всяк над тобой насмехается. «Слыхали, Грэнвилл спятил? На невозможное замахнулся, пытается заусенцы лечить! Ха-ха-ха…»

— В общем, я решила устроиться на работу, так нам будет легче… И устроилась, — виновато сообщила Джинни. — С сегодняшнего дня.

— Да ты что?!

— Клянусь, ты получишь Хикенлупера. За заусенцы.

— А ну, не юли! Что за работа?

— Интересная, — убежденно ответила Джинни — К тому же только во второй половине дня, с часу до шести. Научные исследования. Платят тридцать пять долларов.

— Какие еще исследования?

— Статистика… Пожары, наводнения, крушения и все такое.

— А наниматель кто? Или наниматели?

— Не волнуйся, Чак. Это очень достойный человек. Респектабельный. Мистер Ковен.

— Мистер… кто?!

— Ковен. Он… — Джинни обеспокоилась: — Милый, что у тебя с лицом? Тебя аж перекосило…

— Да при чем тут мое лицо? — Грэнвилл глубоко вздохнул и заставил себя успокоиться, — А зовут его как?

— Сидни Альберт.

— Адрес?

— Саут-стрит, девятьсот десять. — Джинни я вно была озабочена и заинтригована. — Тебе о нем что-то известно?

— В котором часу ты сегодня устроилась на работу?

— Чарлз, это что, игра такая?

— Джинни, пожалуйста, ответь!

— Ну… утром.

— А точнее?

— Около одиннадцати.

— Предложение поступило от Ковена лично? Ты с ним самим разговаривала?

— Ну да, — растерянно улыбнулась она. — Но он не из тех, кто ходит с рваными шнурками, если тебя это волнует.

— Джинни, разворачивайся. Едем в город.

— Чак, в чем дело?

Он медленно и без улыбки ответил:

— Сидни Ковен, проживающий по адресу Саут-стрит, девятьсот десять, погиб пол колесами грузовика за пять часов до того, как ты с ним разговаривала.

Дом, расположенный по адресу Саут-стрит, 910, представлял собой большое, на полквартала, офисное здание, все три этажа которого соединялись единственной лестницей, выходя-шей в парадный подъезд. Нижняя половина каждого окна была непроницаемо-черной. Высокий человек смог бы заглянуть поверх границы закрашенного на первом этаже и увидеть помещение площадью в тысячу квадратных футов, заполненное канцелярскими столами с папками для бумаг и машинистками. Все это напоминало офис страховой компании. Большие золотые буквы на черной поверхности окон гласили: «НАЦИОНАЛЬНАЯ СТАТИСТИКА».

Джинни припарковала машину и сказала:

— Все-таки я думаю, ты умом тронулся.

— Не спорь, — попросил Грэнвилл, — пока мы с тобой до сути не добрались. Ради этого ведь приехали.

— А есть ли она, суть? — пожала плечами Джинни.

— Адрес этот. Давай вернемся к разговору после того, как я там побываю и выставлю себя на посмешище. Как выглядел твой Ковен?

— Крупный такой мужчина, — спокойно ответила Джинни. — Большая голова, седина… Лицо человека, склонного к излишествам…

— Как у древнего римлянина?

— Пожалуй.

— Возможно, это мой Ковен.

— Ерунда. Возможно, родственник?

— Джинни, а не слишком ли ты упорствуешь? — с подозрением посмотрел на невесту Грэнвилл. — Обманываешь меня, я же вижу. В чем дело?

— Чарли! Не говори ерунды.

— А ну-ка, выкладывай. Ты всегда любила всякие тайны, вцепишься и идешь по следу как гончая, за уши не оторвать… А тут вдруг ничего не знаешь и знать не желаешь. Почему? Ты чего-то боишься?

— Чарлз, отстань! Ничего я не боюсь.

— Боишься. — Он схватил ее руку и впился взглядом в лицо. — Вирджиния, меня ведь не проведешь. Тебе придется пойти мне навстречу. Поняла?

— Но это все ерунда…

— Вовсе нет. Я люблю получать ответы на свои вопросы. И один ответ мне нужен прямо сейчас. О чем ты не решаешься рассказать?

— Да нечего рассказывать. Впрочем… — Броня Джинни дала трещину. — Мой Ковен был болен. Лежал у себя в офисе на диване, когда я пришла… накрытый халатом. Я еще решила, что он инвалид. Говорил… слабым таким голосом. — Она нервно хихикнула. — Чак, но это же ничего не значит. Чепуха на постном масле.

— Инвалид, говоришь? Шустрый он парень для инвалида — Грэнвилл распахнул дверцу машины. — Ладно, Джинни, может, я и свихнулся, но, по крайней мере, должен в этом убедиться. Жди здесь. Меня либо вышвырнут… либо выведут под руки санитары.

Он хлопнул дверцей «родстера», пересек тротуар и распахнул наполовину закрашенную черным стеклянную дверь дома номер 910. Вошел и неуверенно огляделся.

Телефоны и пишущие машинки создавали жесткий звуковой фон, однако он действовал успокаивающе. У входа телефонистка лениво втыкала штырьки в коммутатор, гнусаво отвечая на звонки.

— Добрый день, «Национальная статистика». — Пауза. — Нет, с мистером Сандерлендом поговорить нельзя, он сейчас в Бельгии. Вы можете оставить для него сообщение.

Дождавшись следующей паузы, Грэнвилл подал голос: