Альбер Робида - Двадцатое столетие. Электрическая жизнь (старая орфография)

Пока молодая дѣвушка, успѣвшая теперь до нѣкоторой степени собраться съ духомъ, отыскивала среди груды книгъ, тетрадей и фонограммъ, загромождавшихъ рабочій ея столъ, свою записную книжку и набрасывала въ ней сокращенными знаками надлежащія замѣтки, Жоржъ Лоррисъ пристально глядѣлъ на нее, невольно восхищаясь граціозными ея позами и естественнымъ изяществомъ которымъ она была проникнута вся насквозь и которое сказывалось между прочимъ въ ея костюмѣ, несмотря на всю его простоту и скромность. Когда Эстелла подымала голову, Жоржъ любовался тонкими, правильными чертами ея лица, граціознымъ изгибомъ носика, дивными ясными глазками и высокимъ челомъ, осѣненнымъ словно золотымъ шлемомъ прелестныхъ свѣтлорусыхъ волосъ, заплетенныхъ въ косы.

Эстелла Лакомбъ была единственная дочь одного изъ старшихъ инснекторовъ швейцарскаго отдѣла въ департаментѣ горныхъ маяковъ. Съ развитіемъ воздухоплаванія пришлось устроить въ горахъ, на разныхъ высотахъ, маяки, съ которыми могли бы сообразоваться въ своемъ курсѣ воздушные корабли. Такъ напримѣръ во Франціи: Овернскія горы, цѣпь Пиринеевъ и Альпы — снабжены, какъ извѣстно, нѣсколькими рядами маяковъ, различающихся другъ отъ друга огнями. Высота въ полверсты указывается всюду цвѣтными огнями, отстояшими другь отъ друга на версту. Черезъ каждыя полверсты въ вышину тянется другой рядъ цвѣтныхъ огней иного колера. Ущелья, перевалы и устья долинъ обозначены вращающимися огнями; наконецъ, на всѣхъ горныхъ вершинахъ и выдающихся шпицахъ сооружены первокласные маяки, сверкающіе, словно звѣзды среди вѣчныхъ снѣговъ, которые окутываютъ ихъ подножія. Жителямъ сосѣднихъ равнинъ огни этихъ маяковъ, безъ сомнѣнія, кажутся настоящими звѣздами.

Участковый инснекторъ горныхъ маяковъ, Лакомбъ, жилъ уже восемь лѣтъ на Лаутербрунненской станціи, въ хорошенькомъ швейцарскомъ домикѣ, построенномъ близь маяка, вверху Лаутербрунненскаго подъема, на цѣлую версту выше живописной долины и какъ-разъ напротивъ извѣстнаго Штаубахскаго водопада. Пользуясь заслуженной репутаціей дѣльнаго инженера и добросовѣстнаго служащаго, Лакомбъ былъ очень занятъ. Обыкновенно весь день, а зачастую также и вечеръ, уходилъ у него на разъѣзды, донесенія и надзоръ за работами на маякахъ въ его участкѣ. Г-ж. а Лакомбъ, родомъ парижанка, довольно много выѣзжала до выхода своего замужъ и считала себя какъ-бы въ ссылкѣ теперь, когда ей приходилось жить на живописной Лаутербрунненской станціи, гдѣ, приблизительно въ верстѣ надъ прежнимъ Лаутербрунненомъ, выросло новое селеніе съ подъемной воздухо-лѣчебницей, ввидѣ изящнаго казино, которое послѣ полудня подымалось на семьсотъ или восемьсотъ метровъ вверхъ, а по захожденіи солнца спускалось опять до прежняго уровня.

Живя лѣтомъ на Лаутербрунненской станціи, въ домикѣ, прицѣпленномъ словно балконъ надъ горнымъ обрывомъ, а зимой внизу въ Интерлакенѣ, въ столь-же уютномъ помѣщеніи, г-жа Лакомбъ скучала и грустила по своемъ родномъ, шумномъ Парижѣ.

Она не могла, однако, строго говоря, жаловаться на недостатокъ развлеченій. Мимо станціи ежедневно мелькало множество воздушныхъ кораблей и яхтъ. Суда быстроходнаго воздушнаго почтово-пассажирскаго сообщенія между Лондономъ, Римомъ и Каиромъ посѣщали эту станцію четырежды въ сутки, каждый разъ оставляя на ней нѣсколькихъ туристовъ, желавшихъ короче ознакомиться съ прелестями Швейцаріи. Кромѣ того подъемное лаутербрунненское казино, въ лѣтнее время всегда переполненное посѣтителями, еженедѣльно устроивало для своихъ больныхъ великолѣпные балы и каждый вечеръ угощало ихъ концертами, или драматическими представленіями по телефопоскопу. Несмотря на все это, г-жа Лакомбъ скучала и пользовалась всевозможными случаями и предлогами, чтобъ снова окунуться въ атмосферу дорогого ея сердцу Парижа.

Ей надоѣло присутствовать, только при посредствѣ телепластинки, на маленькихъ вечерахъ у своихъ пріятельницъ, оставшихся парижанками. Отъ времени до времени она отправлялась съ электропневматическимъ поѣздомъ, или быстроходнымъ воздушнымъ кораблемъ, чтобъ окунуться въ столичную жизнь и появиться на нѣсколькихъ великосвѣтскихъ собраніяхъ, — такъ называемыхъ «six o’clock», гдѣ, угощаясь модными лѣкарственными средствами отъ малокровія дамы перебираютъ самоновѣйшія сплетни и впитываютъ въ себя обильно носящіеся въ воздухѣ міазмы злословія и клеветы. Случалось также, что г-жа Лакомбъ заглядывала на биржу, гдѣ иногда играла, въ разсчетѣ привести такимъ путемъ въ равновѣсіе свой бюджетъ, зачастую страдавшій избыткомъ расходовъ надъ доходами. Биржевая маклерша, служившая ей руководительницей, нерѣдко ошибалась въ своихъ предположеніяхъ, и тогда г-жа Лакомбъ съ трудомъ лишь сводила у себя въ хозяйствѣ концы съ концами. Доходы ея мужа ограничивались жалованьемъ въ девять тысячъ рублей при готовой квартирѣ, a на эти средства, разумѣется, можно было лишь кое-какъ жить въ деревнѣ, да и то только при соблюденіи строжайшей экономіи. Все это оказывалось тѣмъ прискорбнѣе для г-жи Лакомбъ, что она была большой любительницей посѣщать магазины. Вмѣсто того, чтобы безъ хлопотъ выбирать по телефоноскопу матеріи или модные товары для себя самой и для дочери, она предпочитала лично странствовать по большимъ парижскимъ магазинамъ и, изъ-за всякихъ пустяковъ, напр. изъ-за какой-нибудь ленточки, мысль о которой случайно мелькнула у ней въ головѣ, готова была тотчасъ же воспользоваться пневматической трубой, или быстроходнымъ воздушнымъ кораблемъ, и умчаться въ столицу.

Скромное финансовое положеніе, до такой степени тяготившее г-жу Лакомбъ, могло бы оказаться несравненно болѣе благопріятнымъ, еслибъ она сама обладала высшими дипломами. Къ несчастью, въ дни ея молодости, въ 1930 годахъ, когда жизнь обходилась много дешевле, не обращали надлежащаго вниманія на образованіе молодыхъ дѣвицъ. Она не получила диплома на званіе инженера и, окончивъ курсъ лишь кандидаткой историко-филологическаго и физико-математическаго фавультетовъ, разумѣется не могла получить мѣста въ департаментѣ горныхъ маяковъ, гдѣ служилъ ея мужъ.

Наученный горькимъ опытомъ г-нъ Лакомбъ рѣшился дать своей дочери возможно болѣе солидное образованіе. Онъ хотѣлъ, чтобъ она поступила на государствеиную службу и надѣялся, что въ возрастѣ двадцатичетырехъ лѣтъ, окончивъ техническій университетъ съ необходимыми дипломами, она будетъ зачислена въ сверхштатные инженеры съ годичнымъ содержаніемъ въ тысячу пятьсотъ рублей и увѣренностью добраться до чина инспектора лѣтъ черезъ пятнадцать, когда ей будетъ уже подъ сорокъ. Существованіе Эстеллы оказалось бы тогда обезпеченнымъ какъ вслучаѣ еслибъ ей пришлось остаться въ дѣвушкахъ, такъ и при выходѣ замужъ за чиновника, вродѣ ея самой.