Василий Сахаров - Кубанская Конфедерация

— Привет, Игнач! — Я сел напротив сержанта, который примостился в самом светлом, просторном и, следовательно, почётном углу заведения. — Рассказывай, как у тебя дела обстоят.

— Салют, Мечник! — Крепкое рукопожатие. — Нам сколько бойцов для Кары надо набрать?

— Ты ведь знаешь. Тысячу стволов.

— Нормально. Значит, в три дня управимся.

— Не может быть! — Я не поверил и цыкнул языком. — Максимум, сколько наберём, сотен пять, и это если повезёт.

— Давай поспорим? — Игнач подался над столом чуть вперёд, видать, его на азарт пробило.

— А давай! — согласился я. — На что спорим?

— Ну, — казак почесал затылок, — если ты выиграешь, то я на тебя полгода бесплатно работаю. А если за трое суток мы наберём тысячу стволов, то ты мне на такой же срок жалованье удваиваешь.

— Согласен.

В победе я был уверен, поскольку считал, что здесь такое количество бойцов не набрать. Да, вольных и рисковых людей в городе много. Но воинов среди них — процентов пять, не больше, по крайней мере, в прошлый свой приезд в эти края я видел, что всё обстоит именно так. Однако я ошибался, и уже через шестьдесят часов был подписан тысячный контракт. Я проиграл, но дело было сделано, и для меня это основное.

— Фамилия, имя, отчество, позывной, — уставшим и монотонным голосом спрашивает очередного претендента расположившийся за соседним столом пластун из казаков Игнача.

— Петренко Семён Павлович, — отвечает ему невысокий, но плотный дядя лет сорока в длинной кожаной тужурке и чёрном танковом шлеме. — Позывной Петруха Броневик.

Я сижу позади этого стола в тени, никуда не спеша попиваю свежее пивко и наблюдаю за происходящим.

— Что умеешь?

— Стреляю хорошо, профессионально владею ножом и саблей, неплохой рукопашник и немного вожу машину.

— Как со здоровьем?

— Пока не жалуюсь.

— С контрактом ознакомлен?

— Да, на входе прочитал. Читать умею, пишу с трудом.

— В курсе, где служить придётся?

— Объяснили, и я не против. Кара — человек в наших краях известный, и на деньги никого пока не кидал.

Казак окидывает наёмника пристальным, оценивающим взглядом, протягивает картонную бирку с номером 706 и кивает на улицу:

— Покажешь Игначу, он проверит, чего ты стоишь, и только после этого подписание контракта. — Пластун вписывает Петренко в свои бумаги, отмечает номер бирки, выданной наёмнику, и выкрикивает в зал: — Следующий!

Один соискатель уходит, и к столу подходит другой, что необычно — женщина, да ещё и очень эффектная. Стройная платиновая блондинка с ясно‑голубыми глазами и весьма приятными чертами лица. Красивая баба лет двадцати пяти, но суровая, одета в чёрную кожаную куртку с непонятной нашивкой перекрещенных мечей на левом рукаве и в потёртые джинсы, а на стройных длинных ногах — сапоги до колен. Всё это дополняется АКСу за плечами, кобурой под курткой и финкой в красивых узорчатых ножнах на широком поясе. Странно, что её, как всех присутствующих, на входе не разоружили. Непорядок. Но видимо, хозяин трактира знал, что делал, так как охранники заведения, три здоровенных шкафа с бандитскими рожами, спокойно стоят у дверей и не суетятся.

Казак окидывает женщину пытливым взглядом, хмыкает и начинается прежний опрос:

— Фамилия, имя, отчество, позывной?

— Лида Белая. — При ответе женщины я вижу, что у неё не хватает пары передних зубов. — Позывной Лида.

«Да уж, видать, помотала судьба красавицу, которая наёмничеством промышляет», — думаю я, а казак продолжает:

— Что умеешь?

— Всё умею. — Белая горделиво вскидывает подбородок вверх, пластун снова хмыкает, а она, ощерившись, подаётся вперёд и спрашивает его: — Что тебя так развеселило?

— Порядок! — Писарь миролюбиво приподнимает перед собой ладони рук. — Это я о своём задумался. Обидеть не хотел. Продолжаем. Как со здоровьем?

— Хорошо.

— С контрактом ознакомлена?

— Да.

— Где служить придётся, в курсе?

— Да.

Запись в бумагах, наёмнице передается бирка с номером 707, и она выходит во внутренний двор трактира. За ней в очереди уже следующий боец стоит. Косматый и бородатый «индеец» лет за тридцать с косым рваным шрамом на правой щеке. Одет в камуфляжную куртку на меху, на голове небольшая каракулевая папаха, а на ногах стоптанные армейские берцы. Самый обычный абрек с гор, вот только черты лица его мне знакомы, присматриваюсь и узнаю своего сослуживца Исмаила Ахмедова, с которым пять лет в одной роте прослужил. Уж кого‑кого, а этого я завсегда узнаю, как бы его жизнь ни била и какие бы отметины на лице ни ставила. Хотя, конечно, узнать его тяжело, да и не виделись мы с отставным сержантом уже три года.

Идёт стандартный опрос. Исмаил Ахмедов назвался Ахмедом Исмаиловым, позывной у него незатейливый — Горец. Желает заключить контракт, всё умеет, куда едет — знает, с условиями договора ознакомлен. Писарь хочет сделать запись и передать Исмаилу бирку, но щелчком пальцев я останавливаю его. Казак и бывший сержант поворачиваются ко мне, а я повышаю голос и говорю:

— Наёмник, подойди, поговорим.

Это не вызывает удивления и не является чем‑то необычным, за сегодняшний день от общего стола я отзывал уже девятнадцать человек. Бойцы для Кары — это самые обычные наёмники, но были среди этой массы людей и исключительные экземпляры, а таких я хотел бы видеть на службе у себя. Подобными собеседованиями за вчерашний и сегодняшний дни, просеивая контингент будущих буровских бойцов, я уже семнадцать воинов к себе в отряд завербовал. Все как один — профи, но перед тем как принять решение, я с каждым не менее получаса разговоры вёл об их славном и не очень боевом пути.

Пластун подзывает следующего рекрута. А Исмаил идёт ко мне и садится напротив.

— Привет, Исмаил‑ага. — Мой голос тих, и нас вряд ли кто сможет услышать.

— Здравствуй, Мечник. — Адыгеец спокоен и уравновешен, говорит так же, как и я, негромко, почти полушёпотом.

— Рад видеть тебя, братан. Какими ветрами сюда занесло?

— По радио голос Игнача услышал и решил, что пора в большой мир возвращаться. Я тебя своим появлением не подставляю?

— Нет, всё ровно. Чем я могу тебе помочь и чего ты хочешь?

— Есть интерес на Украину смотаться, в отряд к Каре. Там меня преследовать не станут, так что относись ко мне как к обычному наёмнику.

— А может, у меня в отряде останешься? За прошедшие годы ты сильно изменился, и борода, и шрам на щеке, да и искать тебя перестали, так как в государстве проблем других хватает.

— А это возможно?

— Да, и мне это видится так: ты будешь постоянно находиться на нашей базе в Гвардейском. И на тебя ляжет тренировка бойцов моего отряда. В посёлке люди надёжные и неболтливые, левых граждан нет, а у тебя, как я слышал, в родной Адыгее девушка была. Так что остепенись, поставь домик, заведи хозяйство и живи спокойно.