Василий Сахаров - Кубанская Конфедерация

— Когда во дворце надо быть?

— В восемь часов вечера…

В девятнадцать тридцать я был готов и любовался своим отражением в большом ростовом зеркале. После консультации с полковником с нарядом проблем не возникло: серый мундир, такие же брюки, заправленные в мягкие яловые сапоги, на груди Кубанский Крест, в кобуре верный ТТ, а на плечах чёрные погоны лейтенанта госбезопасности. Ничего лишнего, всё функционально, строго и годится для любого случая. Непривычно, всё же впервые я в этой униформе, но мне нравится, и остаётся только дождаться мою вторую половину, которая своим нарядом готовит для меня некий сногсшибательный сюрприз.

Минут десять топчусь в гостиной, и наконец появляется Марьяна. Стройная красивая женщина в длинном светло‑голубом платье, отделанном тончайшими кружевами. Волосы заплетены в некую строгую прическу и удерживаются небольшой диадемой, сделанной ещё до Чёрного Трёхлетия. Молодая женщина не идёт, а выступает, вид её непривычен, и это мне нравится.

— Как тебе? — Разумеется, вопрос касается её платья и внешнего вида.

Подставляю локоть правой руки и отвечаю:

— Ты великолепна, и, когда мы вернёмся домой, до самого утра покоя тебе не дам.

— Посмотрим. — Мара игриво улыбается, и мы выходим во двор особняка.

Тугарин, который по‑прежнему остаётся моим водителем, с лёгкостью и непринуждённостью опытного автомобилиста ведёт надраенный до блеска джип по улицам Краснодара. Вскоре, минута в минуту, ровно в двадцать ноль‑ноль, мы прибываем к президентскому дворцу — величественной новостройке, возведённой на развалинах гостиницы «Кавказ» во времена правления третьего президента Конфедерации Драгунова.

Машина проезжает кованые железные ворота, проносится мимо несущих караул гвардейцев из Второй бригады и подкатывает к шестиэтажному зданию дворца. Помимо нашего джипа здесь десятки самых разных автотранспортных средств и около сотни колясок. Гостей высаживается много, все разные, и среди них мы выглядим вполне презентабельно, элегантно и красиво. Что сказать? В этот момент я был горд собой, и имел на то все основания. Рядом со мной выступает красивая женщина, на которую многие оглядываются, да и сам я уже не парень‑сирота, а лейтенант ГБ и герой Конфедерации.

Только мы выходим из машины, как перед нами оказывается один из местных распорядителей, плотного телосложения молодой парень в какой‑то бутафорской ливрее. Он чуть кланяется, тем самым вроде как выражает своё почтение, протягивает руку и говорит:

— Ваши приглашения, господа.

— Пожалуйста, — отдаю ему два небольших билета.

Распорядитель поворачивается к нам полубоком, вновь обозначает поклон и приглашает проследовать за ним. Поднимаемся на крыльцо, и на входе охранники, знакомые лица из личной дружины Симаковых, ненавязчиво изымают у меня пистолет. Мы проходим через арку металлодетектора и оказываемся в президентском дворце.

В просторном вестибюле, пол которого вымощен мраморными плитами, прохаживаются десятки людей, в основном офицеры, адъютанты, порученцы и приказчики. Они все из свиты более важных гостей, могут здесь выпить, пообщаться, склеить на ночь подругу или с кем‑то подраться. В общем, здесь развлечения для молодых и неженатых.

Наш провожатый ведёт нас дальше, открываются большие массивные двери, и мы оказываемся в огромном зале, залитом светом сотен электроламп. Именно здесь основной прием, и именно здесь собрались те, от чьих слов и поступков зависят жизни десятков тысяч людей.

«Вот и ещё одна ступень пройдена. Саша Мечников находится среди сильных мира сего», — мелькнула у меня мысль. Гордости от близости к власть имущим я не испытывал, а вот удовлетворение, надо признать, присутствовало. Это своего рода признание моих заслуг и самоопределение себя в обществе. Конечно, приглашение получено через Ирину Ерёменко, племянницу диктатора, но думаю, что кому‑то со стороны даже её вмешательство не помогло бы сюда попасть.

Среди гостей, рассредоточенных группами по всему залу, снуют слуги с подносами с напитками. Приглашённые выпивают, перемещаются от одной группы к другой и беседуют. Примерно так я всё это себе и представлял. Распорядитель покидает нас, а рядом появляются мой командир и его жена. Ерёменко одет так же, как и я, — мундир ГБ, на груди Кубанский Крест, а на портупее пустая кобура. Его жена в белом платье и диадеме, похожей на ту, что венчает голову Марьяны. Женщины, радостно что‑то обсуждая, покидают нас, а мы, взяв по бокалу вина, прохаживаемся по залу и раскланиваемся с теми, кого знаем.

— Неплохо здесь. — Я оглядываю зал для приёмов.

— Это да, — соглашается Ерёменко и кивает в сторону наших жён, которые направились во внутренние помещения дворца. — Гляжу, боевые подруги сдружились крепко?

— А то, — хмыкаю я в ответ.

— Это хорошо, а то моя ребёнка ожидает, и поддержка твоей супруги лишней не будет.

— Поздравляю, Иваныч.

— Не сглазь.

— Я не глазливый. Командир, а сам диктатор где?

— Его здесь не будет, он наверху сидит и о государстве думает.

— Не понял. Зачем тогда торжество, если сам виновник этого события отсутствует?

— Не обращай внимания, привыкнешь. Здесь так с самого начала заведено, ещё со времён Драгунова. Президент у себя, а гости сами по себе. Правитель работает и выдергивает тех, кто ему нужен, в кабинет наверху. Это показатель того, кто есть кто в негласной табели о рангах. Обрати внимание на лестницу, что на второй этаж ведёт.

По совету полковника, я обозрел парадную лестницу и сказал:

— И что? Ничего необычного. Два поста по два гвардейца и один скрытый за портьерой на повороте. По лестнице поднимается человек, кажется, кто‑то из семейства Бариновых.

— Правильно, теперь посмотри на людей в зале.

Огляделся. И что же я вижу? Половина гостей смотрит только на лестницу.

— Ничего себе, — удивился я. — Неужели этому вызову придаётся такое значение?

— Хм! — только и хмыкнул полковник. — То ли ещё будет.

— А что будет?

— Скоро начнутся танцы, а диктатор продолжит вызывать к себе людей. Представь, люди танцуют и постоянно на лестницу озираются. Умора.

— Ну, посмотрим. — Допив вино, я спросил командира: — Что там с нашими делами, ты разговаривал с Ильёй?

— Да, и не только с ним. Нам везде зелёный свет. По всем трём направлениям. Разведкой на Тулчу и Измаил займутся спецназовцы Астахова, а твоя задача — поход к Чограйскому водохранилищу и Каспийскому морю.

— А…

Я хотел спросить насчёт других дел, но Ерёменко меня остановил:

— Завтра, Саня. О делах поговорим завтра. Сегодня — только отдых и разговоры с полезными людьми. Тем более наши жёны вернулись.

Действительно, Ирина и Марьяна, обсуждая какую‑то свою чрезвычайно важную проблему, подошли к нам. В этот момент заиграл вальс — начался бал.