Василий Сахаров - Кубанская Конфедерация

О том, что мы с Астаховым пролетели, наше начальство уже в курсе, и Ерёменко велел пару дней не суетиться и отдыхать. Разборы полётов, то есть морских приключений, будут производиться позже. А потому на некоторое время все дела и проблемы можно отставить в сторону и пожить спокойной мирной жизнью, так что прочь уныние и здравствуй дом, милый дом.

Машина остановилась перед воротами особняка, и сигнал автомобильного клаксона перекрыл шум дождя. Створки ворот разошлись в стороны, и джип въехал во двор. Я выбрался из салона, зябко поёжился и плотнее запахнул чёрный плащ‑штормовку, по случаю приобретённый в Новороссийске. Ко мне сразу же подошёл с зонтом Лист, бывший гвардейский пулемётчик, который как‑то незаметно возглавил охрану моего жилища. Мы прошли под навес освещённого крыльца, я пожал ему руку и спросил:

— Как тут у вас?

— Порядок.

— Что нового?

— Новостей много, — ответил он. — Но если основное, то у нас гости.

— Кто?

— Кара с жёнами. Сегодня утром он с неофициальным визитом прибыл в столицу и остановился у нас. Я возражать не решился, всё же Марьяна Николаевна ему дочь, а ты, командир, зять.

Лист вопросительно посмотрел на меня, и я его действия одобрил:

— Правильно поступил. Что ещё?

— Лихой и Умный уже два дня нервничают. С нами общаться они не желают, и ты это знаешь. Что происходит, мы не понимаем, но охрану я усилил, и бойцы настороже.

— Есть основания для беспокойства?

— Явных признаков нет, но мы перестраховываемся.

— Как щенки?

— Нормально. Чего им сделается? Растут как на дрожжах, так что по весу и росту скоро как телята будут.

— О том, что псы имеют разум, кто‑нибудь уже догадался?

— Нет, домашние изначально про это не знают, а у нас рот на замке. Понимаем, что к чему.

— Отлично.

— Ну, как службу тянуть, нас учить не надо. — Бывший пулемётчик пожал плечами.

— Больше ничего?

— По дому — да, всё по‑прежнему. Как только ты во двор въехал, служанки хозяйку разбудили, так что наверняка ждёт. Есть несколько городских новостей, но это не срочно.

— Да, это не к спеху. Спокойной ночи, Лист.

Я направился в дом, а мне вослед донеслось дружелюбное пожелание начальника охраны:

— И тебе того же, Мечник.

Войдя в особняк, я скинул плащ, прошёл в гостиную, и здесь меня уже ждала жёнушка, которая за то время, что я её не видел, довольно заметно округлилась. Всё же пятый месяц беременности заметен. Она подошла вплотную, прижалась к моей груди и сказала:

— Здравствуй, любимый.

— Здравствуй, милая. Как ты?

— Всё хорошо. Ты сильно с дороги устал или, может быть, поужинаешь?

— Перекусить не помешает, а то весь день на ногах.

— На стол уже накрывают, мой руки и проходи к столу, тем более что у нас отец гостит и он хотел бы с тобой переговорить. Ты ведь не против, что он у нас остановился?

— Нет, конечно, не против, — как можно мягче и теплее улыбнулся я ей.

Поцеловав свою женщину и разомкнув объятия, я поднялся к себе, привёл себя в порядок, переоделся в чистую одежду и направился в столовую. Там уже сидел мой тесть, знаменитый наёмник по кличке Кара, он же Николай Буров. Старый воин расположился под неяркой лампой, просматривая одну из столичных газет, и, как только я вошёл, поднял на меня глаза. С тестем мы не виделись всего полгода, но внешне Кара очень сильно изменился. Надо сказать, не в лучшую сторону. Раньше это был живчик с горящими глазами и шальными идеями в голове. Теперь же передо мной сидел самый настоящий старик. Голова его стала абсолютно седой, на лице прибавилось резких морщин, и что сразу бросилось мне в глаза — это пустой рукав левой руки.

«Вот так так, — мелькнула мысль, — наверное, это лето наёмнику дорого обошлось».

— Привет, дядя Коля.

Я обратился к Бурову так, как обращался в старые времена, будучи одним из его приближённых бойцов, родственник всё же.

— Салют, Саня! — Голос Кары, так же как и внешность, претерпел серьёзные изменения, стал сухим и каким‑то надломленным.

Присев напротив него и глядя в глаза человека, которого узнавал с большим трудом, я спросил:

— Что, родственник, худо было?

— Понимаю, по внешнему виду судишь… — невесело ухмыльнулся он.

— Ну да, для меня это один из признаков того, что дела у тебя плохи и лорд‑протектором всея украинской территории ты не стал.

— Это точно, не стал. И теперь уже никогда не стану.

— Гляжу, дядя Коля, что из ярого оптимиста ты превратился в полнейшего пессимиста.

— Плевать. Устал я от кочевой жизни. Пора на покой. — Наёмник поморщился и, давая мне спокойно перекусить, снова уткнулся в газету.

Ел я не спеша, никуда не торопясь: дела делами, война войной, а домашнюю стряпню следует уважать. Для начала оценил первое блюдо, наваристую ушицу из толстолобика. На второе — жареная картошечка с мясом и, как достойное завершение позднего ужина, большая кружка чая, между прочим, с родной плантации, а к ней в виде дополнения — кусок пирога с фруктами. Эх, и жизнь хороша, и жить хорошо! Настроение моё определённо улучшилось, и теперь можно было переговорить с Буровым более обстоятельно.

Откинувшись на спинку кресла и мелкими глотками попивая горячий чай, я вновь сосредоточился на своём госте:

— Так что у тебя случилось, дядя Коля?

— А ты разве не знаешь, Саня?

— В командировке был, а потому всё, что слышал, — это радионовости, где сказали, что на Украине идут ожесточённые бои. На этом всё.

— Если так, то ты не в курсе последних событий в моей армии.

— Расскажешь, буду в курсе. А нет, так и сам всё узнаю.

— Разбили меня, Саня. В пух и прах моих бойцов разгромили, да так, что я еле ноги унёс. Видишь, — он приподнял обрубок левой руки, — до того довоевался, что в калеку превратился.

— Кара, давай по порядку.

— Можно. — Тесть помедлил и спросил: — Ты ведь помнишь, что ко мне были должны подойти отряды наёмников из Одессы, Николаева и Туретчины?

— Да, помню этот разговор, и про то, что ты всё же выступил летним походом на Харьков, я знаю.

— Всё правильно, помощь ко мне подошла, и я собрал пять с половиной тысяч бойцов, самых лучших, какие только есть, и такой наёмной армии даже против вас не собиралось. В конце весны мы выступили на Артёмовен, впереди — разведка и лучшие следопыты, а за ними — все остальные отряды. Настроение было бодрое, народ подобрался боевой, боеприпасов полно, и с вооружением норма: миномёты, огнемёты и даже химические боеприпасы. Подготовились очень хорошо, а цель всего похода — нанести сектантам как можно больший урон и договориться с ними о перемирии на пять лет. За это время мы смогли бы создать своё вольное государство, и стал бы я самым настоящим лордом. Однако…

— Однако, — я продолжил за него, — победителями оказались они, а не вы.