Василий Сахаров - Кубанская Конфедерация

— Неплохо все разметил, — согласился я с лейтенантом. — Однако есть один минус.

— Какой?

Лицо Крепыша немного покраснело. Было заметно, что своей работой он доволен и, видимо, посчитал, что где‑то допустил серьезную промашку. Но мое замечание касалась не обороны.

— Братка, я тебя инструктировал насчет того, что мы пришли в эти края навсегда?

— Да, — лейтенант согласно мотнул головой.

— Тогда что это за чепуха с местными названиями? Пора все под себя переделывать.

— А как?

— Просто. — Взяв из рук Крепыша карандаш, я начал черкать по карте. — Была площадь «Эль‑Каудильо», стала имени Николая Симакова. Деревушка Сан‑Фелипе, отныне зовется Выселки. Ла‑Пальма будет Новоселово. В общем, в таком вот духе. До чего дотянулись и под контроль взяли, сразу переименовываем, а то привыкнем к чужому, да так оно и останется. Понял?

— Понял. Это единственное замечание?

— Да, больше пока не имеется.

— Хух! — выдохнул лейтенант. — Я уж думал, что‑то серьезное…

— А это не шутки, братка. Я серьезен, как никогда. Именно из таких мелочей, как переделка всего местного житья‑бытья и названий поселков, и состоит успех нашей колонизаторской миссии. Пострелять всех врагов и удержать форпост мы сможем, но помимо этого, надо врасти в эту землю корнями. Представь, проходят годы, а ты своим внукам рассказываешь, как оборонял деревню Мугардос, и они тебя не понимают. А когда речь идет о Новокубанске, рассказ воспринимается четко и ясно. Вот к чему надо стремиться самим и испанцев со всеми остальными подстраивать.

— Уяснил.

— Вот и ладно. Теперь, давай перейдем к приоритетным целям. Где можно хороший хабар добыть?

— А нам это к спеху?

— Да. Семенов вчера сообщал, что средиземноморцы между собой собираются мирные переговоры провести и если они договорятся о прекращении огня и разделе территорий, то «Аделаида» вернется на родину. Попутно и мы свое добро переправим. Времени есть месяц, так что давай думать.

— Ну‑у‑у, — почесав затылок, протянул Крепыш. — Сведения от местных жителей я собирал, все как ты и приказал. И вариантов имеется много, а вот какой лучше, сказать сложно. Дай время, я свои записи переворошу, карты посмотрю и тогда ответ дам.

— Хорошо, — хлопнув боевого товарища по плечу, я добавил: — Ты отлично поработал, братка, растешь как командир и руководитель. В форте порядок, народ не распустился и дисциплина на уровне. Молодца!

Лейтенант хотел что‑то сказать, но я подмигнул ему и вышел. Следующее место, которое я хотел посетить, это расположение нашей радиостанции. Идти далеко не надо, поднялся этажом выше, и оказываешься в вотчине Кума. Кстати сказать, он тоже не отдыхает, навестил семью, и уже на своем основном боевом посту, подчиненным мозги вкручивает.

— Связь с «Гибралтаром» есть?

Входя в просторную комнату связистов, спросил я Кума.

— Да, — ответил он.

— Время, без пяти минут шесть, у меня разговор с Семеновым.

— Сейчас обеспечим.

Радисты защелкали тумблерами на аппаратуре, подкрутили настройки, проверили связь, дали мне понять, что можно разговаривать и, взяв в руки микрофон, я сказал:

— Это Мечник! Семенов, ты уже на месте?

— Привет Саня, слышу тебя хорошо. Рад тому, что ты еще жив и здоров, — услышал я в ответ бодрый голос каперанга.

— Я этому тоже рад. Здравствуй тезка. Что в Средиземном море творится?

— Ты сразу к делам…

— А чего тянуть? Вот увидимся в живую, тогда можно и за жизнь поговорить, а пока давай, по сути.

— Ясно, по сути, так, по сути. В Средиземноморском Альянсе на время тишина. Адмирал Чейни сотоварищи не смог Первого Лорда‑Маршала свалить, а тот, в свою очередь, не может задавить мятежников, так что сейчас обе стороны зализывают раны и ведут переговоры. Дальше, сам понимаешь, если наступит мир, мы снова получим торговую тропу на родину, а если нет, продолжим здесь сами по себе куковать.

— А на родине что?

— В ККФ все тихо. И единственная новость, какая тебе будет интересна, это то, что Кара, еще в прошлом месяце начал наступление на Харьков. У него четыре тысячи наемников, много минометов, и почти тысяча добровольцев с Дона. Так мало того, он договорился с крестоносцами, которые в Грайвороне стоят. А у них, как я слышал, после прошлогодних боев все еще не меньше трех тысяч стволов. Вряд ли, наемники и Рыцари Христа сатанистов задавят, но все может быть.

— Это точно, всякое случается. Как ты там, на базе? Что планируешь делать?

— Планов много Саня. Хочу попробовать испанский авианосец распотрошить и «Хуан Карлоса Первого» к себе на базу перетянуть. Стрелков теперь хватает, так что могу проводить серьезные операции на побережье.

— Сицилийцы не шалят?

— По мелочи, в рамках дозволенного, пара драк и пьянок, виновные наказаны. Однако, что это мы все обо мне. Ты ведь из похода вернулся, да еще и с прибытком. От меня помощь требуется?

— Помощь нужна, есть такое дело. Трофей мой, корвет, надо подремонтировать и, если имеется возможность, то хорошо бы сделать так, чтобы он сам на себя похож не был.

— Силуэт изменить хочешь?

— Да. Переделайте надстройку и артиллерийские башни, наварите дополнительные полосы металла вдоль борта, ну и антенны можно немного перекомпоновать.

— Сделаем. Не проблема. Когда пришлешь корвет?

— Завтра вечером отправлю твои корабли в «Гибралтар», и он с ними пойдет.

— Новое название корвету давать будешь?

— Как только что‑то придумаю, так сразу, а иначе, зачем в конспирацию играть, если «Стерегущий» останется «Стерегущим» да еще со своим родным бортовым номером.

— Верно. Сам‑то, когда ко мне в гости приедешь?

— Не знаю, как получится.

Еще полчаса мы обсуждали с Семеновым самые разные вопросы по важным для нас темам. В конце концов, обговорили все, что хотели, и я снова оказался в своем новом доме. Голова была забита десятками вопросов, касающихся будущего нашего форта. Но жены подхватили меня под руки, с шутками и смехом, заставили переодеться, и всей дружной счастливой семьей мы отправились на праздник, который удался на славу. Было много вкусностей и музыка самых разных жанров, выпивка и танцы, костры до небес, много хороших речей и тостов, ну и, конечно же, драка, без этого никак.

С гулянки я ушел ближе к полуночи. Со мной вместе Мара. Другая жена, Лида Белая, отправилась укладывать детей. Сообразить, что сегодня ночью я принадлежу первой супруге, было нетрудно и, не задавая Марьяне лишних вопросов, мне оставалось только идти с ней под руку туда, куда она меня вела.

Мы прошли по коридорам виллы, оказались в левом крыле, в котором, кстати сказать, я еще не был, поднялись на второй этаж, и здесь обнаружилась шикарная семейная спальня. Помещение примерно восемь на восемь метров, на стенах ковры и излучающие мягкий желтоватый свет лампы, на полу цветастые толстые паласы, левее от основного входа душ, а напротив, покрытая белоснежными простынями, кровать, на которой вполне спокойно могли бы отдыхать человек пять‑шесть.