Василий Сахаров - Кубанская Конфедерация

На вид, утопленнику было лет сорок, брюнет с короткой прической, аккуратная бородка клинышком и тонкие усики. Одет этот человек был в рваный термогидрокостюм красного цвета. И умер он, скорее всего, от самого обычного переохлаждения. Его обыскали, и на теле была обнаружена запаянная в пластик стопка бумаг, все на английском языке, а значит, по возвращении на корабль, у штатного отрядного переводчика Тедди Аргайла будет работа.

Мертвеца закопали невдалеке от пляжа и двинулись дальше. Прошли еще с полкилометра, и обнаружили нанизанный на острый ствол дерева, стандартный спасательный плот типа ПСН‑10, а вокруг него еще трех человек, двух мужчин и одну женщину в спасательных пробковых жилетах. Документов или бумаг при этих людях не оказалась, и единственная вещь, которая привлекла внимание, это небольшой разбитый приборчик в плотике, тот самый, который выдавал в эфир сигнал «мэйдэй». Дальнейшие поиски никаких результатов не принесли, хотя мы дошли до самого Зютеланда.

Оставаться на берегу не стали. Вернулись на фрегат, и ближе к полуночи, я вызвал к себе Тедди Аргайла и передал ему бумаги. Без промедления, переводчик взялся за дело, и вскоре я узнал, кем же были найденные нами на берегу мертвецы.

Оказалось, что это разведка, посланная главнокомандующим Армии Рединга Квентином Дойлом в Европу для поиска союзников в борьбе против негров и индийцев. Бумаги первого мертвеца были документами, своего рода мандатами, на всю группу из шести человек, которые должны были перебраться на материк.

Путешествовали англичане на моторном катере, построенном в городке Чатем. Вышли в море, а тут шторм, и полный провал миссии. Как итог, порванный резиновый плот, четыре трупа на берегу и еще два неизвестно где. В том, что мертвы все, лично я, был уверен почти на сто процентов, если бы хоть кто‑то уцелел, мы бы его нашли.

Тедди Аргайл вчитывался в скупые строки документов, и о чем‑то напряженно размышлял, а для меня, все было предельно ясно, и я мог твердо заявить, что дела анклава под названием Армия Рединга, очень и очень плачевны. Факты на лицо.

Разведка на материк была организована просто отвратительно и крайне непрофессионально. Катер утоп, а люди, которых мы обнаружили, к путешествию подготовлены не были. Оружия при них не обнаружено, и только у одного была расстегнутая кобура под пистолет. Одежда на всех очень простенькая и отнюдь не камуфляж или добротные туристические образцы. И все посланники Квентина Дойла имели вид весьма истощенных людей. Как‑то это все несерьезно, и больше напоминает не разведку, а миссию отчаяния и последнюю попытку сделать хоть что‑то, ради своего выживания. Вывод прост, англосаксы в дикость не скатились, но они к этому близки.

Как это коснется меня? Пожалуй, что никак. Про мертвецов и радиосообщение Квентина Дойла, в Краснодар, конечно же, сообщу. Но конкретных приказов по налаживанию контактов с Армией Рединга, наверняка, не получу. Значит, все останется на мое усмотрение, а оно таково, что связываться с англосаксами, смысла нет, и тратить ресурсы на то, чтобы выйти с ними на связь, не стоит. С той поры, когда радиостанция «Ветрогона» впервые поймала радиосигнал из Рединга, мое мнение не изменилось.

— Больше в документах ничего? — спросил я переводчика.

— Нет, командир, удостоверения личности на бумаге, даже без фотографий, и предписание.

Тедди оторвался от бумаг и посмотрел на меня. В глазах этого рыжего двадцатичетырехлетнего парня, был какой‑то непонятный для меня вопрос, который он никак не решался задать. Однако забивать себе голову проблемами Аргайла я не стал и, кивнув на дверь, сказал:

— Можешь идти отдыхать.

Переводчик, было, привстал, но снова опустился в кресло, и выдохнул:

— Командир, отпусти меня.

— Куда?

— На остров. В Армию Рединга.

— А тебе что, у нас плохо?

— Не в этом деле. В свое время, когда я попал к вам в плен, вы меня пощадили, и я стал среди вас почти своим человеком. Но все же, моя родина это Англия, хоть я и родился на Кипре.

— Ну, и как ты себе представляешь путешествие к Редингу?

— Высадите меня на берег, где‑нибудь в районе Портсмута, а дальше я сам.

Обдумав предложение Тедди Аргайла, я пришел к выводу, что его рвение можно использовать с пользой для нашего отряда и краснодарского начальства. Переводчики с английского языка у меня и помимо Тедди имеются, правда, похуже, чем он, но это не критично. Силком держать его рядом с собой, смысла нет, а если дать парню рацию, автомат и немного припасов, к Редингу он пройдет, все же не первый год с нами по морям и пустошам шарится, многому научился и бойцом стал неплохим. В итоге, мне не придется тратиться на полноценный разведывательный рейд вглубь Британии, по крайней мере, пока. А имеющий отличную мотивацию Аргайл, который желает попасть на историческую родину предков, скорее всего, сможет добраться до Рединга, выжить и добыть полезную для меня информацию.

— Обговорим это позже. — Я поймал взгляд переводчика и слабины в нем не заметил. — Но в принципе я не против твоего решения. Свой долг за жизнь, перед нашим отрядом, ты отработал полностью и теперь можешь сам за себя решать.

— Благодарю, командир.

Аргайл резко встал, одернул мягкую фланелевую матросскую робу, и покинул мою каюту. Я посмотрел ему вслед, и взглянул на часы. Без трех минут полночь. Еще один день прошел. Он принес новые заботы и на двадцать четыре часа приблизил наше возвращение домой.

В порт форта Передовой, флотилия из четырех наших судов вошла сегодня в полдень.

Один за другим, корвет «Стерегущий», фрегат «Ветрогон», танкер «Звезда Вифлеема» и БДК «Черноморец» проходили по фарватеру и швартовались к причалам. На все про все было потрачено около часа времени. И в окружении своих близких, друзей или просто хороших знакомых, воины моего отряда из состава балтийской экспедиции и моряки с ВМБ «Гибралтар», рассосались по всему форту. На сегодня работы прекращаются. У нас праздник, граф со своей верной дружиной, с добычей, вернулся домой.

До вечера, люди будут находиться в своих жилищах, кто в бараках, кто в домах, а иные в самых обычных армейских палатках на двадцать человек. А когда начнет темнеть, на берег залива вытащат большие длинные столы, будет жариться мясо, и воины отряда смогут отведать домашней стряпни и свежего хлеба, покушать овощей, салатов и фруктов, отведать молодого вина с местных виноградников и выпить немного водочки. Девяносто процентов населения форта: рота Серого, моряки, наемные специалисты, испанцы, сицилийцы из роты Джузеппе Патти, рабы из Скандинавии и набранные в Питере и Гатчине люди будут веселиться. А другие десять процентов, в которые входят рота Крепыша, ГОП и пара дежурных офицеров, потянут на себе всю караульную и дозорную службу.