Мэтью Джонсон - «Если», 2009 № 08

С помощью VICAP, Программы содействия в поимке лиц, виновных в совершении тяжких преступлений, компьютер проведет сравнительный анализ характера повреждений, сформирует выборку и в случае выявления чего-либо подобного у других утопленников сообщит Маккенне.

— Ладно. Я думал отследить краба с ключей.

Шеф откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди: на обеих стали видны шрамы, как царапины на черном дереве.

— Это вряд ли.

— Хочу посмотреть, не опознает ли его кто.

— Залив большой. Судмед считает, он мог приплыть из Мексики?

— Нет. Местный, судя по износу.

— Тем не менее побережье большое.

Маккенна кивнул. Тело выбросило на берег примерно в сорока милях к востоку от Бэйю-ла-Батр, но течения могли притащить его откуда угодно.

— Придется положиться на чутье.

Шеф изучал лицо Маккенны так, словно это была географическая карта. Опять осмотрел потолок и вздохнул.

— Не затягивайте, идет?

В отделе убийств работала пестрая публика, но Маккенна делил ее на два сорта.

Большинство видело в своей профессии ремесло, приобретенный навык. К ним он причислял и себя, хотя с недавних пор начал задаваться вопросом, не перекочевывает ли потихоньку во вторую группу, к тем, кто считал работу призванием, жизненным предназначением, единственным стоящим занятием. Их Маккенна окрестил «заступниками мертвых».

На месте преступления между гниющим трупом и детективом из отдела убийств возникала связь, торжественное обещание отомстить. Издержки производства.

«Производство» же, разумеется, занималось смертью, смертью и опять-таки смертью. Сам Маккенна за годы службы застрелил лишь двоих преступников. Одного при бестолковой попытке ареста, давно, в самом начале. Второго, когда ушлый типчик, которому собственная хитрость крепко вышла боком, возомнил, что стрельба спасет его от конфуза. Он успел только продырявить пулей машину Маккенны.

Но сейчас Маккенна больше, чем в молодости, чувствовал себя ангелом мщения. Ближе к краю. В шатком равновесии над бездной.

Возможно, сказывалась смерть жены, ее угасание, хотя эту тему он закрыл. Возможно, дело было в смерти как таковой, в извечной неразрешимой проблеме человечества. Пусть ее нельзя решить, с ней можно работать.

Убийцы были одержимы, порой на один безумный миг, который вылепливал всю их дальнейшую судьбу. Маккенна был профессионалом, хладнокровным и уверенным… или так он себе внушал.

Но что-то в деле Ансельмо, убитого током утопленника, не давало ему покоя. И вот теперь безымянный нелегал, определенно никому не известный, безмолвный в своей мрачной гибели.

Даже он, матерый сыщик, не видел, куда двигаться дальше. Никаких зацепок. Самая скверная часть любого расследования: на этой стадии дело об убийстве чаще всего превращается в «висяк» окончательно и бесповоротно. Очередную папку хоронят в архиве, точь-в-точь как труп в могиле.

Маккенна начал с запада, от границы штата Миссисипи. После наскоков «Катрины», «Риты» и того урагана, чье имя и несколько лет спустя никто не мог произнести правильно, поселки на побережье Мексиканского залива сильно захудали. Им так и не удалось подняться с канатов. Залив упрямо лупил по ним, как по боксерской груше, толи подстегиваемый глобальным потеплением, то ли просто по буйной страстности натуры.

Маккенна заставил парнишку из техотдела обработать снимки латиноамериканца фотошопом, убрать отечность и обесцвечивание водой. С открытыми глазами лицо казалось живым. С этим портретом Маккенна пошел в народ.

Он беседовал со всеми подряд — с домовладельцами и посредниками в трудоустройстве, с батраками-мексиканцами и клиентами центров занятости. Ничего. Тогда он обратился к мелкому ворью, проституткам, мокрушникам, рэкетирам, тупым и грубым, жертвам всевозможных болезненных пристрастий и тем, кто жировал за счет чужих скорбных страданий, — к изнанке жизни загнивающего побережья. Он повидал тьму ражих молодцов, в ком тлела бешеная злоба, сулившая однажды обернуться для кого-нибудь дурными вестями, и лощеных качков — взбухшие жилы, стрижка ежиком, камуфляжные штаны, руки оснащены мощными мышцами, которым грех простаивать. Кое-кто уже отмотал срок и уверенно двигался к новой отсидке.

По-прежнему ничего. Латиноамериканца никто не вспомнил.

На выходе из магазина «Все для садовода», где работало много мексиканцев, к Маккенне подошли двое в костюмах. Один — оболваненный почти под ноль, как морской пехотинец, другой — в темных очках, и эти мелочи сказали ему: федералы.

— Местные правоохранительные? — начал Морпех.

Маккенна без единого слова предъявил значок.

Темные Очки и Морпех предъявили свои (ФБР), и Темные Очки сказал:

— Далековато от Мобила вы забрались, а?

— Мы уполномочены вести расследования на всей территории округа, — ровно ответил Маккенна.

— Можно взглянуть, кого вы ищете? — столь же невыразительно осведомился Морпех.

Маккенна показал фотографию.

— Что он натворил? — спросил Морпех.

— Умер.

— Был сигнал, что вы разыскиваете в этом районе кого-то из рыбаков, — небрежно сообщил Темные Очки.

— Почему это интересует ФБР?

— Ищем похожего человека, — объяснил Морпех. — Федеральные дела.

— Намекаете, я должен дать вам отмашку, если его увижу? Есть фото?

Темные Очки хотел улыбнуться, но одумался.

— Поскольку пересечений нет… пожалуй, это ни к чему.

— А у вас здесь хватает дятлов. Сразу стукнули, как я нарисовался, — скучно заметил Маккенна.

— У нас свои методы, — ответил Темные Очки. — Как умер этот парень?

— Утонул.

— С чего вы взяли, что это убийство? — вмешался Морпех.

— Чутье.

— А мне почему-то кажется, у вас есть кое-что еще, — дал ответный залп Морпех.

— И кое-что еще…

Федералы переглянулись, и Маккенна засомневался, дошла ли до них хохма. Они развернулись и молчком удалились.

Дерзкая выходка утешила Маккенну, но никуда не продвинула расследование. Голова у детектива шла кругом от связанных с ФБР подозрений, однако вскоре он бросил об этом думать. Между Местным и Федеральным кипело непрерывное соперничество, вечное, неутихающее, поскольку федералы имели право вмешаться и перехватить дело, если считали, что это им выгодно. Или что лучше проведут расследование. Иногда даже не без оснований.

Он рыскал по латиноамериканским кварталам. Картины нанесенного ураганом урона были обычны для всего побережья Залива даже сейчас, годы спустя после бури с неудобопроизносимым именем, которая низвела «Катрину» и «Риту» до жалкой увертюры. Пробираясь на восток, Маккенна досыта насмотрелся на разбитые причалы и волноломы, на покинутые дома, откуда подчистую выдуло обстановку, когда не выдержали окна, на рощи переломленных пополам сосен, на сорванные крыши, на жилье, превращенное в трясину. Блеклые от дождя и солнца объявления на поврежденных стенах воскрешали в памяти первые дни после катастрофы: ЗА МАРОДЕРСТВО РАССТРЕЛ; на крыше: ПОМОГИТЕ; жалобное МЫ ЗДЕСЬ; забавное ПРОДАЕТСЯ: НЕЗНАЧИТЕЛЬНЫЙ УЩЕРБ ОТ ВОДЫ на выпотрошенном до основания шикарном коттедже. Новые исторические документы.