Федор Кандыба - Горячая земля

— Знаем, Вера. Отлично знаем, геологическая служба у нас поставлена хорошо. Вы незнакомы с нашей сортировочной станцией, она у нас не совсем обыкновенная. А недавно она была расширена вдвое. Все нужное и интересное мы выбираем. Как-нибудь я вам сам ее покажу.

— А знаете ли вы, что порода из нашей шахты радиоактивна? Мои анализы установили это с несомненностью, — бросила последний козырь Вера.

— К счастью, радиоактивность пока не очень сильна, — сказал Дружинин. — Из-за нее-то и торопится так Ключников. Радиоактивные излучения и выбросы радиоактивных газов могут оказаться опасней, чем динамит. Мы должны беречь людей и шахту. Так-то, Вера Никифоровна!

— Отговорки, товарищ начальник строительства! — упрямо сказала Вера, не думая, что Дружинин говорит с ней серьезно. — Разговоры о человеке и о расширении сортировочной здесь ни при чем. Я не имею права вас учить, делайте, как хотите, на шахте я не останусь. Я требую ответа на мое заявление о переводе с шахты!

— Извольте, я это сейчас же улажу, — сказал Дружинин с улыбкой в глазах и, не слушая протестов Веры, вызвал по телефону Ключникова.

Ключников пришел такой же сердитый и расстроенный, как и его непокорная сотрудница.

— Она не понимает, что это не п-партизанский отряд, а самая глубокая шахта на земле. Мне некогда сп-порить и гоняться за этой отчаянной девицей на глубине пяти с лишним тысяч метров, — заговорил он, заикаясь от возмущения. — Она лезет щупать каждую встречную жилу, совершенно не думая, чем рискует. Это кавалерийские набеги, а не геология. Что же, я не знаю, какие мы п-породы проходим, что ли?

— Не знаете, — зло вставила Вера.

— Ha днях очередной взрыв задержался на десять минут только потому, что эта лихая разведчица залезла на самое опасное место и не пожелала уйти, пока не возьмет образцов…

— Вера Никифоровна хочет уходить с работы в шахте, — прервал Ключникова Дружинин.

— Не возражаю. Я рад, — ответил Ключников.

— Зато я возражаю. Извольте мириться, товарищи. Счеты сведете после окончания шахты, — заявил решительно Дружинин.

— Пусть этот комнатный инженер мне не мешает…

Я велю и близко не подпускать к шахте эту отчаянную девицу…

— Приказываю мириться! — рявкнул Дружинин и при этом так стукнул кулаком по столу, что оба противника замерли на полуслове. — Нашли время ссориться… Ключников, сейчас же протяни руку Вере. Вера, извольте улыбнуться Ключникову. Да улыбайтесь же, когда вас просят!.. Нет, нет, не так кисло, а как следует — приветливо, дружелюбно!

Спорщики невольно подчинились. Ключников протянул руку Вере.

— Ну вот, наконец-то! — удовлетворенно проговорил Дружинин. — Теперь садитесь и спокойно рассказывайте, что делается в шахте. Как выбросы горячих газов? — Он перешел на обычный суховатый тон делового инженера.

— Тот же горячий слой, и чем дальше, тем хуже… — начал было Ключников, но его прервали мелодичные гудки, раздавшиеся из громкоговорителя радиоустановки.

— Москва!.. Вадим, будь любезен, попроси сюда Медведева. Должен быть серьезный разговор, — быстро сказал Дружинин.

Ключников поднял трубку телефона, чтобы позвонить Медведеву, но в этот самый момент дверь открылась и в комнату вошел парторг.

Дружинин повернул переключатель. Экран замигал, и на нем возникло взволнованное лицо Марины. Она работала теперь у заместителя Дружинина — Рашкова.

Дружинин указал Медведеву на кресло и дал понять жестом Вере и Ключникову, чтобы они не уходили.

— Здравствуйте, Алексей Алексеевич! — Марина улыбнулась с экрана. — С вами будет говорить Рашков. Срочное дело.

На экране появилась грузная фигура Рашкова.

— Опять неприятности, Алексей Алексеевич! — начал Рашков обиженным тоном. — Я вам говорил, что вы слишком рано выезжаете, так оно и вышло. А теперь мне приходится расхлебывать кашу, которую вы заварили…

— Что именно вышло? Прошу вас, говорите яснее и короче! — прервал Дружинин.

— Ученый совет рассматривал кривые повышения температуры в шахте и пришел к выводу, что при таком быстром нарастании температуры работать по прежнему проекту нельзя. Нужно переделывать проект и приспособить его к новым условиям. — Рашков сделал паузу, опасливо посмотрел на Дружинина и закончил скороговоркой: — Ученый совет решил передать этот вопрос в Академию наук. Назначается комиссия геофизиков и инженеров, которая поедет на остров. Впредь до выяснения вопроса наши кредиты, вероятно, будут сокращены.

— Так… — сказал Дружинин голосом, полным ярости. — И вы молчали, Рашков? Хотя знали, что непредусмотренное повышение температуры породы работает на нас и дает возможность сделать шахту на два километра короче. Ведь этим уменьшением глубины и сокращением объема работ и ограничивается вся переделка проекта. Вы же инженер, Рашков!

— Я ничего не мог поделать, — Рашков развел руками. — Осторожность — святое дело, против нее не приходится возражать.

— Это не осторожность, а трусость! — воскликнул Дружинин. — Что же вы все-таки сказали?

— Я сказал, — Рашков пожевал полными губами, — что будущее, конечно, покажет, кто прав. Но, знаете, ничто не помогло: пришлось согласиться, что и в данном вопросе вы, по обыкновению, увлеклись…

— Я понимаю: вы отстаивали меня изо всех сил, — со злой иронией сказал Дружинин.

— Вот именно, — обрадовался Рашков. — Но, к сожалению, тщетно…

— Все ясно, — понимающе сказал Медведев. Он внимательно прислушивался к разговору.

— Попросите, пожалуйста, Марину, — обратился к Рашкову Дружинин.

— Еще два слова, — заторопился Рашков, видя, что Дружинин не хочет больше с ним разговаривать. — Я должен довести до вашего сведения… Конечно, я не хотел бы, но это моя обязанность. Это касается секретаря Ученого совета Климовой. Удивительная недисциплинированность и бестактность, прямо удивительная…

— Да в чем же, наконец, дело? Говорите толком! — не выдержал Дружинин.

— Она выступала по поводу температуры почвы н вечной мерзлоты на острове, не узнав моей точки зрения. Говорила с таким апломбом, словно академик. Оспаривала мнения авторитетов, позволила себе поднять на меня голос, а потом расплакалась. На некоторых членов Ученого совета это подействовало: они заявили особое мнение… Теперь, вопреки моему распоряжению, собирается лететь к вам на остров. Говорит, что ей Академия наук дает командировку. Так вот, если приедет, вы ее проберите. Пусть не забывается в другой раз…

— Попросите Марину, — нетерпеливо повторил Дружинин, прерывая его.

Рашков ретировался. Он достаточно хорошо знал Дружинина. На экране снова появилось лицо Марины. Она оглянулась и, понизив голос, заговорила с несвойственным ей жаром: