Виталий Гавряев - Отныне я – странник

— Орлы, слушай мою команду! — Продолжил своё обращение к воинам Юрий. — Сейчас я пойду к мятежникам и постараюсь их урезонить. Надеюсь, они прислушаются к голосу разума. Но, если они заартачатся, то, как только я покину сектор обстрела, открывайте залповый огонь. Подполковник Йикуно, остаётесь за старшего. Так что, Михаил Иванович, от ваших дальнейших действий будет зависеть наш успех или поражение.

Находящийся рядом с полковником зам командира части Йикуно, подъехал к нему вплотную. Так что его гнедой конь, коснулся боком лошади Гаврилова и тихо, чтобы никто больше не слышал, проговорил:

— Юрий Витальевич, это очень рискованно. Может, я поеду на переговоры?

— Нет, Михаил Иванович, поверьте, если что, у меня намного больше шансов выжить. Да и не думаю, чтобы бунтари сразу начали стрелять в переговорщика. Так что, принимай командование.

Не дожидаясь ответа, Юрий развернул белое полотнище, нанизанное на пику и, неспешно поехал навстречу стрельцам. Как не странно, с их стороны парламентёра не было. Поэтому, не доезжая до них метров тридцать, Витальевич остановился и оглядел толпу, изображающую боевой строй. Их вооружение состояло из пищалей, фузей, бердышей и сабель. У всех поверх поношенных кафтанов, была перекинута через плечо берендейка — перевязь с привешенными к ней гнёздами для патронов и всем необходимым для стрельбы. Первая шеренга держала Юрия на прицеле, оперев на бердыши своё оружие с дымящимися фитилями.

— Ну что ратники? С кем я могу поговорить, кто у вас старшим будет?

Гаврилов старался говорить громко, но при этом спокойно и уверенно. При этом, неспешно осматривал стоящих перед ним воинов пытаясь вычислить их предводителя. Справа прозвучал голос:

— У — у-у, душегубы, не о чем нам с вами говорить! Лучше уйдите с дороги….

Заметить говорившего человека Юрий не успел. Так как тут же возмущённо заголосили и рядом стоящие воины:

— Сослали нас к чёрту на кулички…, а у нас семьи. Кто огороды обрабатывать будет?! Зима придёт, что есть будем?!

— Эти Петровы кругляки нечего не стоят даже осьмушки тына (Романов приступил к выпуску своих денег)! …

— Сам себе пусть за эти медяшки служит! Собака!

— Братцы, бей прихвостня Нарышкиных!

Стрельцы голосили, распаляя друг друга, и Юра понял, что диалога не получится. Перед ним стояла неуправляемая и непредсказуемая толпа.

— Да одумайтесь вы! Ведь именно вы, всегда были опорой государства Русского!

Юрий постарался прибегнуть к последнему аргументу, который он смог придумать в этой ситуации. Но его, никто не слышал. Один за другим в нескольких местах образовались сизые облачка, за которыми грянули выстрелы. Лошадь под Гавриловым передёрнулась и, не обращая внимания на его попытки приструнить её: развернулась и понесла его к шеренгам своих солдат. Скакала, тяжело хрипя и, позволила себя остановить только метров за шесть до строя, изрядно напугав людей стоявших в нём. Полковник спрыгнул из седла на землю — желая успокоить и, заметил на её груди, сильно кровоточащую рану. Через секунду животное покачнулось, её передние ноги подкосились и она, сначала уткнувшись мордой в траву, упала набок и несколько раз дёрнувшись, замерла навек.

— Видит бог, я этого не хотел! Вы сволочи, сами не пожелали меня слушать!

В сердцах выругался Юра, быстрым шагом направившись на правый фланг, чтобы командовать огнём шеренг. Мимоходом, он поглядывал на противника, который был еле виден через марево порохового дыма. — «Значит, вы гады ещё стреляли мне вслед». — Горестно подумал он, рассматривая фигурки стрельцов, спешно заряжавших своё оружие. Достигнув фланга, Витальевич достал свою саблю, прикинул расстояние до противника и скомандовал:

— Первая, вторая шеренга, товьсь! — Выждал, пока команда будет выполнена. — Цельсь! Пли!

Прогрохотал залп, было видно, как упало немало противников. Тем временем, отстрелявшиеся солдаты пошли в тыл — заряжаться.

— Третья, четвёртая шеренги, товьсь! Цельсь! Пли!..

Как только из-за дыма не стало видно врага, последовала другая команда:

— Вторая линия! Вперёд! Шагом! Марш! … Держать строй!

Выйдя из зоны задымления, Юрий увидел бегущих в атаку стрельцов и снова скомандовал:

— Первая, вторая шеренга, товьсь! Цельсь! Пли!

После третьего залпа — новая команда.

— Сомкнуть строй! Держать линию!..

По счастливой случайности полк Гаврилова занимал позиции с наветренной стороны, и белёсую пелену образованную сгоревшим порохом уносило в сторону врага.

— Чтобы не случилось братцы, держать строй! …

Надо отдать должное стрельцам — после того как они понесли сильные потери от залпового огня, они не отступили и совсем скоро столкнулись с передовой шеренгой солдат, ощетинившейся штыками. Уж здесь бунтари показали, что хоть бердыши и были устаревшим оружием; но до сих пор, в ближнем бою, да в умелых руках, оно было смертельно опасно. То тут, то там, падали сражённые ими солдаты: кого-то спасали бронники (правда, перед этим воин часто лишался руки), а кому-то, не помогли и они. Вот стрелец снёс бердышом солдатскую голову и по инерции рассёк руку его соседу. Но тут же сник пронзённый насквозь штыком. Многие из нападавших воинов, падали замертво, не успев нанести даже первого удара. Хруст, удары, выкрики бьющихся меж собой людей, стоны раненых, делали картину боя, ещё более ужасающей. Тем более что первая линия обороны редела буквально на глазах… Переломный момент наступил, когда третья рота — посланная по лесу в обход, ударила в тыл нападавшим, которые к тому моменту, успели увязнуть в рукопашной схватке. Вскоре, обезоружив сдавшихся участников смуты, солдаты собрали их на специально отведённой для этого площадке. А на поле боя вышли хозяйничать медики и их санитары. Которые, первым делом перевязывали всех раненых, а кого необходимо, спешно доставляли в операционную палатку. Мёртвыми займутся позднее.

Гаврилов в свою очередь, быстро приведя себя в порядок (умывшись и сменив порванную в нескольких местах форму), стоял, озирая место недавнего сражения и, ожидал рапорт о потерях.

— Михаил Иванович, — позвал он своего зама стоявшего немного поодаль, в окружении других офицеров, — вели взять нужное количество пленных и пусть копают братскую могилу для погибших.

Йикуно, почти сразу уточнил:

— Юрий Витальевич, одну на всех? Или супостатам отдельную яму копать?

— Смерть уже давно всех примерила. Главное — все они православные, к тому же русские. Надобно всех отпеть и похоронить, по-людски, как подобает, — со всеми почестями. И невдалеке друг от друга.

Но тут, подбегает запыхавшийся капрал — подчинённый капитана Емельянова. Тяжело дыша, с паузами на попытки восстановить дыхание, пытается доложить: