Альфред Ван Вогт - Слэн

Джомми Кросс продолжал торопливо идти вперед. Он не имел четкого представления о своем маршруте и знал только то, что его отец под гипнозом внушил ему и что ему нужно было лишь следовать подсказкам своего подсознания. Немедленно он услышал резкую внутреннюю команду: «Направо!»

Он пошел по более узкому из двух разветвляющихся коридоров — и в конце концов вышел к потайному месту. Все было очень просто. Один блок в мраморной стене был не закреплен и легко выскользнул из своего гнезда, когда он с силой его потянул. Под ним открылось темное отверстие. Джомми просунул руку внутрь, нащупал металлический ящичек и подтянул его к себе. Он весь дрожал, его пальцы тряслись. Секунду Джомми постоял спокойно, вновь обретая контроль над собой; пытаясь представить своего отца, стоящего на этом месте перед этим блоком мрамора, чтобы спрятать свои секреты для сына, если с ним самим что-нибудь случится.

Джомми казалось, что в истории слэнов наступил исторический момент, когда работа погибшего отца была передана пятнадцатилетнему мальчику, который ждал столько тысяч минут, часов и дней, чтобы этот момент наступил.

Ностальгическое настроение моментально испарилось, как только в его мозгу раздался шепот посторонних мыслей. «Чертов звонок! — думал кто-то. — Наверное, кто-то заскочил, когда прилетел корабль слэнов, хотел спрятаться от возможной бомбардировки».

«Может быть, но не рассчитывай на это. Ты знаешь, какие строгости с этими катакомбами. Кто бы ни включил тревогу, он до сих пор здесь. Наверное, нужно передать сигнал тревоги в полицейское управление».

Появилась третья мысль: «Может, кто-то просто потерялся?»

«Вот и посмотрим. Пойдем к первому звонку, и держите оружие наготове. Неизвестно, что там. Раз нынче слэны уже по небу летают, то, может, кто-то из них и сюда заглянул».

Торопливо Джомми осматривал металлический ящичек, ища секретный замок. Под гипнозом ему было внушено, что нужно забрать содержимое и положить ящичек обратно в тайник. Повинуясь этому приказу, он не мог даже подумать о том, чтобы схватить ящичек и убежать.

Казалось, что замок и ключ отсутствуют вовсе. Но все равно, ведь что-то держало крышку. Быстрее, быстрее! Через несколько минут приближающиеся солдаты пройдут прямо мимо того места, где он стоял.

Полумрак длинных, облицованных бетоном и мрамором коридоров, спертый воздух, толстые кабели, которые проходили по потолку, неся миллионы вольт в раскинувшийся наверху город, весь мир катакомб, который его окружал, и даже его воспоминания — такие мысли мелькали в голове Джомми, пока он смотрел на металлический ящичек. Он думал о пьяной Бабушке и тайне слэнов, и все это перемешалось с приближающимися шагами солдат. Теперь он их отчетливо слышал, три пары сапог, приближающихся к нему.

Не издав ни звука, Джомми Кросс рванул крышку ящичка, напрягшись каждым мускулом. Он чуть не потерял равновесие, так легко поднялась незапертая крышка.

Он стоял и смотрел на толстый металлический прут, который лежал поверх кипы бумаг. Он не удивился, увидев его. Напротив, он почувствовал облегчение, что тот был на месте, и он знал, что он должен был там быть. Очевидно, это тоже был гипноз отца.

Металлический прут был довольно толстым, примерно в два дюйма толщиной в середине, но сужающийся к концам. Один конец был грубо зачищен, несомненно, для того, чтобы удобнее было держать в руке. В начале утолщения была маленькая кнопка, на которую удобно было нажимать большим пальцем. Весь этот инструмент слабо светился собственным светом. Этого свечения и рассеянного света из коридора было достаточно, чтобы прочитать на листе бумаги:

«Это оружие. Используй его только в случае абсолютной необходимости».

На мгновение Джомми был настолько поглощен, что не заметил, как солдаты оказались прямо напротив него. Его осветили фонариком.

— Что такое… — взревел один солдат. — Руки вверх!

Первый раз за шесть лет ему грозила настоящая, реальная опасность, и поэтому она казалась нереальной. Он медленно подумал о том, что человеческие существа имели не очень быструю реакцию. Потом он протянул руку за оружием в коробке перед ним. Сознательно не торопясь, он нажал на кнопку.

Если кто-то из солдат и успел выстрелить, звука не было слышно из-за рева белого пламени, которое сверкнуло с необыкновенной яростью из открытого конца этой могучей трубки. Только что они были живы, — крепко сбитые, высокие фигуры, угрожающе нависшие над ним, а в следующий момент они исчезли, сметенные стеной яростного пламени.

Джомми посмотрел на свою руку — она дрожала. Изнутри подступала тошнота оттого, что он уничтожил троих живых людей. К нему постепенно возвращалось зрение, глаза вновь привыкли к полумраку после ослепительной вспышки. Когда Джомми посмотрел вдаль, он увидел, что коридор был совершенно пуст. Ни костей, ни кусочка плоти, ни обрывка одежды не осталось, чтобы напомнить, что здесь когда-то были живые люди. На полу образовалась небольшая впадина — там, где испепеляющее пламя выжгло углубление. Но небольшое, пологое понижение пола никто никогда не заметит.

Усилием воли Джомми унял дрожь в пальцах; медленно отступала тошнота. Какой толк от переживаний. Убивать людей — непростое дело, но эти солдаты тоже убили бы его без сожаления, как уже были убиты его мать, и отец, и множество других слэнов, умерших страшной смертью из-за того, что люди продолжали потчевать друг друга ложью, которая проглатывалась без сопротивления. К черту их всех!

На мгновение гнев затмил его рассудок. Он подумал: возможно ли, что с возрастом все слэны накапливали такую горькую обиду, что переставали чувствовать сожаление, убивая людей, так же, как люди без сожаления убивали слэнов?

Его взгляд упал на лист бумаги, где его отец написал:

«…Оружие. Используй его только в случае абсолютной необходимости».

Его захлестнула волна воспоминаний о тысячах других случаев, когда его родители проявляли благородное качество понимания. Он до сих пор не забыл вечер, когда отец сказал ему: «Запомни: как бы сильны ни стали слэны, проблема того, что делать с людьми, останется препятствием для овладения миром. До тех пор, пока эта проблема не будет решена справедливо и разумно, применение силы останется черным преступлением».

Джомми почувствовал себя лучше. Доказательство было при нем. Его отец даже не носил с собой этого оружия, которое смогло бы спасти его от врагов. Он принял смерть, но не применил его.

Джомми Кросс нахмурился. Благородство — это хорошо, и возможно, он прожил слишком долго среди людей, чтобы считаться настоящим слэном, но он никуда не мог деться от убеждения, что лучше сражаться, чем умереть.