Василий Ансимов - Кинхаунт

- Куда ты так летишь? - донесся злой и удивленный голос Креза.

Я обернулся и с изумлением увидел Мэю у него на руках.

- Зачем ты взял ее на руки?

- Да она не успевает гнаться за тобой! - с еще большим удивлением и злостью ответил он.

Я отнял ее у него и пошел дальше, погруженный в свои размышления.

Конечно, нынешняя республиканская власть не в состоянии контролировать ситуацию даже в Амбросии, с ее 286.341.200 коренного населения и 89.451.000 мигрантов с Айза (цифры, разумеется, примерные, - самое свежее, что было в моей памяти). Однако то, что творится на Кинхаунте, абсолютно неприемлемо. При самых небольших затратах - скажем, 50 тысяч баунтов в месяц на местную администрацию, технику можно на время перебросить, зарплата водителям лесоперерабатывающих комбайнов - 20 тысяч в месяц, мероприятия на оздоровление и благоустройство пляжей, строительство гостиниц и дорог...

- Крез!!!

... организацию постоянного снабжения продовольствием, минимальная энергетика - для нее достаточно было бы поставить несколько ветровых электростанций, туристические маршруты - и Кинхаунт мог бы приносить казне -

- Крез!!!!!!

- легко посчитать, исходя из объема туристов, это пенсионеры, школьники, студенты и в весенне-летний сезон отдыхающие семейные группы - примерно ...

- Кре-о-о-оз!!!!

- Ваше величество!!!

... от 200 тысяч до трех миллионов, по мере развития инфраструктуры. Перемножаем на затраты туристов, минус оплата персонала и ресурсов, это от 2 до 5 миллионов баунтов ежемесячно. Ладно, в целом картина ясна.

Я обернулся к Крезу с укоризной:

- Чего вы так орете?

Он вытирал пот с лица и смотрел на меня с испугом и беспокойством.

- С тобой что-то происходит!

- По-моему наоборот, - спокойно возразил я, - с тобой. Ты весь в испарине, учащенное сердцебиение и дыхание. Как будто при повышенных физических нагрузках.

- Да я... - начал он и вдруг подозрительно прищурился. - Ты ел чанку?

Перечень различных вариантов ответа вихрем пронесся в моей голове, я понял, что наилучшим вариантом является "не отвечать" и пошел дальше.

Однако с каждым шагом идти становилось все тяжелее - мои мысли становились все более объемными и разветвленными, словно весь мир пытался влезть в мои мозги со всеми своими проблемами одновременно. Маршруты мелких коллективных насекомых, танец пчелы вокруг цветка, и дальней лозы прозябанье - все это содержало массу информации, которую необходимо было оценить, проанализировать и запомнить, потому что она могла оказаться полезной в будущем.

Мне пришлось опустить Мэю на землю и присесть, чтобы спокойно все обдумать. Крез и Мэя что-то говорили мне, но я не мог отвлечься, чтобы выслушать их, и только отмахивался. Наконец он поднял меня и положил на какие-то носилки, которые они понесли вдвоем. Я не возражал, так как это помогло мне расслабиться и высвободить ресурсы организма для размышлений.

Краем глаза я наблюдал за происходящим вокруг, как мы вернулись на стоянку, как Крез разжег костер, а Мэя нанизывала на прутики палочки ароматного мяса - судя по запаху, это был молодой самец уракаи, и Крез поступил слишком легкомысленно, не вырезав у него слюнную железу до того, как содрать кожу.

Потом они ели и пытались накормить меня, но я молча отбивался, не давая им нарушить ход моих мыслей. Только когда отчаявшийся Крез поднес мне бокал с киром, и я отшатнулся - волна спирта, перемешанного с этиловыми и эфирными маслами, неприятно ударила в нос. Плюнув, Крез пошел спать. Мэя еще долго пыталась сказать мне что-то, но я только улыбался, найдя в себе силы лишь для того, чтобы прошептать:

- Детка, спокойной ночи. Дядя Дэлвис думает.

Наконец и она ушла, оставив меня в компании догорающего костра, печально шумящих деревьев, звездного неба - и еще примерно трех тысяч окружавших меня живых существ самого разного вида и размера.

Постепенно я понял, что потерял нить своих размышлений и занят лишь отслеживанием поведения этой фауны и отмахиванием от особо настырных ее представителей. Вскоре я дико устал и захотел есть и пить. На первое сгодились ящерицы, безостановочно сновавшие вокруг. Их легко можно было освежевать и выпотрошить всего двумя движениями, ловишь - сгибаешь голову к брюшку до хруста - перекручиваешь ее, так что панцирь рвется - вытаскиваешь вместе с внутренностями и выбрасываешь подальше от костра, чтобы не воняло - затем поддеваешь ногтями шкуру и снимаешь, как чулок.

Трех ящериц, которых я пожарил и съел одну за другой, мне хватило, чтобы насытить голод. Жажду я утолил оставшейся полбутылкой кира, который внезапно показался мне очень ароматным и привлекательным.

После этой трапезы мыслительная активность вдруг резко оставила меня. Я превратился в островок покоя и созерцания, настолько неподвижный, что даже насекомые перестали меня замечать. Я сидел и расфокусированно созерцал мир вокруг меня, не заботясь о продолжении костра, так что он скоро совсем угас.

И тогда я растворился в ночном мире джунглей, став его частью.

И тогда я услышал разговоры тех, кто следил за мной все это время из зарослей на другой стороне поляны.

- Виждь, Тот, кто несет золотого змея, наелся бегающих вертиплеток и теперь сидит неподвижно.

- Он съел слишком много чанаугкха, она мучила его голову, а теперь кровь отлила к его желудку, а голова уснула наполовину. Теперь он не может ничего делать.

- Это хорошее время, чтобы взять его.

- Да, это хорошее время, Чуук-Муамай.

- Пойдем возьмем его, Укач-Уулун?

- Пойдем возьмем его, сын травы.

Я смотрел перед собой и видел, как две, четыре, пять, шесть, восемь, одиннадцать черных теней отделились от темной стены джунглей, бесшумно пересекли поляну и подошли ко мне. Я не испытывал никакого страха - ведь эти тени, как и я, были частью единого мира.

Вблизи они оказались людьми - смуглыми, увешанными ожерельями из зубов и когтей животных. Они с таким радостным удивлением разглядывали меня, что мне тоже захотелось улыбнуться им, но губы не слушались меня.

- Как они зовут тебя, ты, который несет золотого змея? - спросил самый рослый из них, почтительно взяв меня за обе руки.

Я понял, что он говорит об айзерской побрякушке, которая болтается на моей шее. Чудовищным усилием воли я открыл рот и прошептал:

- Кто "они"?

Рослый нахмурил лоб и оглянулся на своих друзей:

- Они? Это твои рабы, великий. Мы знаем, что Киинаухаунт станет великим, когда король с золотым змеем вернется к своему народу. Так было сказано много веков назад. Но мы не знаем твоего имени, великий.

Я снова прошептал:

- Дэлвис. Марк Дэлвис.

Мне пришлось повторить три раза, пока рослый расслышал меня точно. Он снова озадаченно поскреб подбородок, затем обратился к своим спутникам: