Станислав Михайлов - Жемчужина

«Ксената, ты должен вернуться. Найди Лиен.»

Голос, от которого я вздрогнул, пришел из глубины головы, как из гулкой пещеры, и там же растворился.

Мне надо поспать. Слишком много событий. Я перенапрягся, опять начинаются слуховые миражи. Это как в пустыне. Кажется, видишь воду, но воды нет. Или видишь город, но, подойдя ближе, обнаруживаешь очередной бархан. Миражи показывают то, чего нет. Хотя люди говорят, иногда за миражами скрываются клады. И случается, что они показывают то, что было или будет. Или то, что находится очень далеко отсюда.

С этими мыслями я заснул. Мне снились бескрайние просторы диких лесов и хвостатые бурки, с дикими гортанными криками и свистом носящиеся в ветвях. Каждая из шести лап, покрытых густой и очень жесткой шерстью, держала по выжигателю. Передвигались бурки не как обычно, а раскачиваясь и перепрыгивая с хвоста на хвост. Они стреляли в меня, не причиняя вреда, а я ждал, когда у них кончатся заряды.

Вдруг небо сжалось, и тонкое, но плотное облако заволокло его.

«Пока канал открыт… Убейте… Убейте…» — кто-то подгонял бурков, но они никак не могли прикончить меня своими выжигателями, потому что я был прозрачным. Я убегал от них по кронам больших деревьев и, одновременно, шел куда-то по дорожке, словно настеленной бесконечно длинным куском камня. Рядом со мною шла женщина, но я не успел разобрать нечего, кроме того, что она была дикаркой.

— Тебе не кажется, что так мы создадим парадокс?

— О чем ты? — Катина бровь приподнялась как обычно, когда она выражает легкое недоумение.

— Ну, что-то вроде петли. Змея, кусающая себя за хвост. Я сделал то-то, потому что ты сделала то-то, но ты это сделала потому, что я не сделал бы, если бы ты этого не сделала…

— Стоп-стоп-стоп, Пол, ты меня запутал, — Катя тряхнула головой, ее светлые волосы рассыпались, увлекая за собой мои мысли. Но я собрался. Я должен объяснить, это важно. Странно, что она, понимающая меня буквально с полуслова, а то и раньше, до сих пор не врубилась…

— Смотри, — начал я, она кивнула. — Смотри, вот, например, Ксената. Сам по себе нашел Лиен, вместе они что-то там сделали, чтобы вызвать меня…

Катя прервала мою речь, подняв руку как школьница на практикуме с личным присутствием.

— Пол, Лиен говорит, что не «что-то», а запрещенный ритуал для открытия канала с помощью какого-то древнего устройства. И ты пришел в теле Ксенаты. Буквально через пару дней.

— Ну, хорошо, пусть так. В конце-концов, не важно, запрещенный или… — внезапно озарение настигло меня, аж в горле пересохло. — Лиен… То есть, Катя… Короче, Лиен… Она, то есть ты… Ритуал, и я быстро появился?

Катя кивнула.

— Но ведь я попал туда… На древний Марс… В тело Ксенаты… Я туда попал, взявшись за лицо, то лицо в пещере. Потому что сны, мне снились сны, чтобы я взялся за лицо голыми руками. Ты ведь помнишь? Не ритуал меня притянул, а лицо на стене. Если бы его не было, я бы не провалился в прошлое…

Я очень волновался, захлебываясь словами, словно делал величайшее открытие в своей жизни. Возможно, кстати, так оно и было.

Катя снова коротенько кивнула. По выражению глаз я понял, волнение передалось и ей. А еще в ее глазах появилась боль, которой я не мог найти объяснения, да я и не пытался, я был захвачен целиком своей идеей:

— Но ведь я не сказал Лиен, что это было ее лицо. И то, что мне снилось… Печаль Ксенаты… Когда Сильвия перепугалась, увидев на моем месте марсианина… Сильвии тогда же снилась смерть Лиен. Ее убили. Казнили или принесли в жертву. Комната с водой и рыбы, темнота… Это не может быть совпадением… Ее убили, только поэтому появился барельеф, за который я взялся… Но как же я попал в момент, когда она была еще жива, то есть раньше, чем возникла возможность перехода? Нарушена причинно-следственная связь, это петля… Катя, что с тобой?!

Она побледнела и сползла на пол — моя железная леди, моя непробиваемая и непоколебимая, ее величество лидер-инспектор… Я был настолько ошарашен, что успел лишь подхватить ее и аккуратно положить на антикварный дубовый паркет. Она дышала. Неглубоко, но ровно.

Пока бегал за аптечкой, Катино лицо порозовело, и прежде, чем я успел приложить анализатор, она открыла глаза — свои прекрасные серые, чуть раскосые глаза — и произнесла что-то на неизвестном мне языке.

Я автоматически приложил к ее коже анализатор и не менее автоматически включил запись на регистраторе — дух ученого неистребим, выскакивает иногда как чертик из табакерки. Катя продолжала говорить. Негромко, но отчетливо и внятно. Я уже, разумеется, догадался, что это за язык. В нем нет слова «сэндвич», но зато есть много других слов. Я слышал этот язык ушами Ксенаты — и в снах, и тогда, потеряв сознание в холодной марсианской пещере. Но во мне сейчас не было разума, способного понимать, не было Ксенаты, пропавшего после того критического момента на Ганимеде, когда нам впятером удалось разорвать эволюционирующее существо, завершить цикл его превращений и сделать планету безопасной для людей. С тех пор я встречал Ксенату только во сне и в изредка мелькавших видениях, но он, похоже, не ощущал моего присутствия.

Анализатор мигнул и затянул монотонно:

— Состояние стабильно, глубокий сон, возможно экстренное пробуждение с помощью инъекции стимулятора. Рекомендуется не прерывать сна, если он продлится не более шестнадцати часов. Произнесите «оставить», чтобы дождаться естественного результата, этот вариант рекомендуется. Произнесите «разбудить» для выполнения инъекции стимулятора, этот вариант не рекомендуется. Произнесите «вызвать» для вызова группы экстренной помощи, этот вариант в данном случае не представляется необходимым. В случае невозможности дать голосовую команду…

— Оставить! — рявкнул я, прерывая монолог псевдоразумной аптечной коробочки. Анализатор заткнулся и обиженно перешел в режим ожидания.

Катя продолжала говорить. Звуки знакомой, но совершенно непонятной речи, лились нескончаемым потоком.

Я перенес ее на кровать и присел рядом на колени, глядя в широко открытые, такие родные и лишенные сознания глаза.

Уже и сам начал клевать носом, как вдруг Катя замолчала. Веки ее закрылись, дыхание оставалось ровным. Глянул на время: около трех. Она говорила без остановки четыре с половиной часа. И я, конечно, знал, что говорила не Катя. Это была Лиен.

— Ничего страшного, — успокаивал я себя вслух. — пройдет. Проспится и будет как новенькая. Ничего…

Проверив датчик слежения за состоянием, я улегся рядышком, поглядывая на ее спокойный профиль, и незаметно отключился.

— Ау-у, По-ол… — Катины волосы шаловливо щекочутся, конечно, она специально… Я вздрогнул, вспомнив обстоятельства, при которых заснул, и резко сел в постели. Так резко, что с глухим стуком врезался лбом в ее голову. От неожиданности она не успела отстраниться.