Владимир Баграмов - Страна убитых птиц

Было ровно 16.00, когда Исполнитель нажал кнопку «спецсвязь-8». За окнами уже было темно. Через каждые десять минут стекла особняка, стены сотрясались — усиленные патрули вертолетных отрядов Президентского Надзора проносились над ЦЕНТРОМ. Три часа назад Президент Федерации объявил в стране «Чрезвычайное положение»..

— Президент умер. — Исполнитель пожевал губами, словно пробуя на вкус сказанную фразу. — Он умер… для меня.

Жаркий огонь камина освещал его лоб и щеки, кривой, со шрамиком на переносице нос… Щель рта, глубоко сидевшие глаза оставались в тени.

Вот уже с полчаса он держал в руке подсохшую маслину, время от времени с недоумением взглядывал на нее, клал на столик и… опять брал в руку, задумчиво катал меж пальцев.

«Спецсвязь-8» была заблокирована от всего на свете. Восемь каналов, попасть в которые было невозможно. Глубоко под землей проходил толстый, наглухо изолированный, бронированный кабель. И только в одном, секретном месте этот кабель разделялся на восемь жил. Каждая имела адресата — абонента.

— Слушаю.

— Центр?

— Да, шеф.

Исполнитель помолчал, собираясь с мыслями. Давно он не слышал этот глубокий, приятный и мягкий бас.

— Как поживаешь, малыш?

— Вашими молитвами.

— Это хорошо, это очень хорошо. — Исполнитель взял в руки кусок плотного белого картона с напечатанным на нем текстом. — Значит, малыш, такие дела…

— Слушаю, шеф.

— У тебя Регион Дальнего Востока, 1-й, 2-й, 3-й номера Сибири, так? И еще Урал.

— Виноват, за Урал отвечает Щеголь.

Исполнитель пожевал губами, сплюнул табачную крошку. Скосил глаза на угли камина. Целая горка углей, как драгоценные камни, лежала у края, в глубине жарко горело толстое полено.

— Вычеркни Щеголя, малыш, он не стоит нашего доверия.

— Не понял!..

Исполнитель ясно услышал, как клацнули зубы Центра. «Балбес, наверное, так и не удосужился вставить фарфор, ходит с платиновыми… С меня берет пример?»

— Я сказал, вычеркни его. Светлая память…

— Слушаюсь, шеф, — голос Центра опять стал ровным.

— Молодец, малыш, школа есть школа! Готовность «О», сосредоточить в Зонах Городов отряды, ждать сигнала. Код тот же — «Грачи прилетели! 1–3–5–7». Инструкции без изменений, схема направления ударов та же. Главное, малыш, не дать этим скотам из Надзора связаться с Армией. Остальное, это как… — Исполнитель поискал глазами, взгляд его уткнулся в маслину. — Маслины все еще любишь?

— Да, шеф.

— Вот, как съесть маслину! С Примой давно виделся?

— Месяц назад.

— Как он?

— Печень… Предлагают операцию.

— Ничего, потерпит. Ну, «Грачи прилетели»?! А, малыш?

— Слушаюсь, шеф.

Исполнитель нажал клавишу. Чертыхнулся! И вечно он забывал, что на этой системе нужно сперва нажать кнопку, потом клавишу питания. Теперь жди, когда контролирующая ЭВМ проверит, откуда подан сигнал! Минут десять, не меньше, система будет блокирована. Ладно, ничего. Если сопоставить двадцать лет и десять минут, то… Он улыбнулся.

Все-таки «Грачи прилетели», а! Черт возьми! Какие могучие художники были в Древние Времена! А какие люди! Один Джугашвили чего стоил! Тоже курил трубку. И в мягких сапогах ходил. «Кошка!» — Исполнитель потянулся за трубкой.

За дверьми гостиной что-то грохнуло, послышался короткий стон. И все стихло. Исполнитель резко обернулся в кресле, смотрел расширенными глазами. По спине сразу пробежал холодок.

Двери гостиной тихо отворились.

Вошел Президент, молча постоял, оглядывая роскошную обстановку, почти неслышно прошел к столу, выдвинул стул, сел, закинув ногу на ногу, большой, блестящий череп отсвечивал под наполовину зажженной люстрой. Президент с улыбкой рассматривал Исполнителя. Долго молчали. Президент сочувственно улыбался, Исполнитель смотрел мертвыми, пустыми глазами. Он знал, ЧТО ЗНАЧИТ, КОГДА НА ЛИЦЕ ПРЕЗИДЕНТА ПОЯВЛЯЕТСЯ ПОДОБНАЯ УЛЫБКА. Слишком давно они знали друг друга.

— Что ж ты ее не ешь?

Президент, продолжая улыбаться, глазами указал на сиротливо лежавшую посреди куска белого картона маслину.

— Ты, извини, дружище, пришлось твоего Цербера убрать. Надо же, такой резкий мальчишка оказался, а? — Президент провел пальцем от лба до подбородка через прикрытый глаз. — Говорил я Смотрителю Отдела по бандитизму, не нанимай уголовников, пошли своих оперов! «Он их засветит!» Ну и дурак. Твой телохранитель двоих положил.

— Одного, — белыми губами шепнул Исполнитель.

— Двоих. Второй скончался прямо в машине, твой ему в ногу одну, а в легкие другую пулю засадил. Так-то, дружище, мой старый, верный, добрый товарищ! А ведь они тебя чуть не ухлопали, а? Наблюдатели говорили, очередь прямо у носа прошла.

— Да.

Животный ужас охватывал его все больше и больше. Глаза сами тянулись к листу белого картона с печатными буквами — это смерть!

— Я сказал, ешь маслину! — голос Президента взмыл, напрягся.

Исполнитель схватил маслину, стал жевать, глотая слезы.

Окончание следует.

«Денни О'Доннел… Все-таки чудной этот американец! — весело думал Матвеев, глядя, как тот уплетает сосиски. — Выгнал в шею переводчика, лопочет что-то на своем, руками машет и ржет, не переставая! Интересно, каким это образом он собирается отыскать того парня? По этой старой, пропахшей потом и дезинфекцией рубашке? Бред какой-то! Надо было еще из морга, где он работал, пару трупов приволочь, они-то уж точно молчать бы не стали!..»

Длинный, нескладный, в длинном свитере и потертых брюках, белобрысый Денни О'Доннел напоминал Матвееву кузнечика. Так и ждешь, что сложится пополам, оттолкнется безразмерными ногами и взлетит. А улыбка — класс! Все зубы наружу. Сразу видно, простецкий и добрый парень. И не скажешь, что одно из самых влиятельных лиц в Америке.

Денни что-то начал быстро говорить Матвееву, помогая рукой, мотал ею у носа и отфыркивался. Чего ему надо, недоуменно глянул Матвеев на стоящего у стены мордоворота-охранника. Тот хмуро пожал плечами, каркнул пропитым горлом:

— Нелюдь, падла. И объяснить толком не может! Мериканец!

— Заткнись! Позови этого, толстого.

Мордоворот неохотно подошел к двери, открыл, просунул в коридор голову. Так же медленно вернулся на место у стены, встал — ноги на ширине плеч, руки за спину. Матвеева он выводил из себя. Уже три раза просил покинуть комнату, но мордоворот только нагло скалился.

По пряжке на его ремне Матвеев определил Отряд Внешней Охраны. Что, у Надзора приличных агентов не стало, костоломов тупых на «догляд» суют!

Влетел переводчик, с ходу что-то спросил у американца. Денни захохотал и опять помахал рукой возле носа. Переводчик покраснел, как рак, быстро глянул на мордоворота, потом смущенно на Матвеева.