Гарри Гаррисон - Мир смерти

Хотя голос был тихим, слова можно было разобрать отчетливо. Это был призыв к жителям Дита не подчиняться магтам. Голос объяснял, что магты развязали войну, которая может окончиться только разрушением Дита. Сообщение заканчивалось призывом поднять восстание и захватить арсенал магтов.

— Эти слова — правда? — спросил Улв.

— Да, — ответил Брайон.

— Может, это и правда, — проговорил Джебк, — но мы ничего не можем сделать. Я был вместе с моим братом, когда эти говорилки стали падать с неба. Он послушал одну из них, пошел к магтам и все рассказал. Они убили его. Магты убьют всех нас, если узнают, что мы слушали эти слова.

— А эта штука говорит, что мы умрем, если будем слушать магтов! — крикнул Улв. Его голос сорвался, но не от страха, а от отчаяния, вызванного невозможностью разобраться в диаметрально противоположных точках зрения. До этого момента в его мире существовала своего рода «черно-белая» система ценностей, практически лишенная полутонов.

— Вы можете сделать кое-что для спасения мира, не причиняя вреда ни себе, ни магтам, — сказал Брайон, надеясь привлечь их на свою сторону.

— Ну, говори, — проворчал Улв.

— Войны не будет, если мне удастся связаться с магтами и заставить их прислушаться к моим словам. Вы можете подсказать мне, как говорить с магтами, чтобы убедить их…

— Никто не может говорить с магтами, — вмешалась в разговор женщина. — Если ты скажешь что-нибудь не так, они убьют тебя, как убили брата Джебка. Так что понять их просто. Такие они есть. Они не меняются.

Она снова сунула в рот кусок стебля, который размягчала для девочки. Ее губы были глубоко рассечены и изуродованы годами подобной работы, боковые зубы стерты почти до десен.

— Мор права, — поддержал женщину Улв. — Тебе нельзя говорить с магтами. Что еще можно сделать?

Прежде чем заговорить, Брайон внимательно взглянул на мужчин и подвинулся так, чтобы можно было дотянуться до револьвера, не вставая.

— У магтов есть бомбы, которые уничтожат Нийорд. Если я узнаю, где бомбы, я сделаю все, чтобы их уничтожить и предотвратить войну.

— Ты хочешь, чтобы мы помогали дьяволам с неба против нашего собственного народа! — крикнул Джебк, привставая. Улв усадил его на место и холодно сказал:

— Ты просишь слишком много. Уходи.

— Но вы поможете мне? Поможете остановить войну? — спросил Брайон, понимая, что зашел слишком далеко, но уже не мог остановиться.

— Ты просишь слишком много, — повторил Улв.

— Я увижу тебя снова? Как я могу связаться с тобой?

— Мы найдем тебя, если захотим говорить с тобой, — только и сказал Улв.

Если они решат, что он лжет, он никогда больше их не увидит. Он ничего не мог с этим поделать.

— Я решил, — заговорил Джебк, поднимаясь и набрасывая кусок ткани на плечи. — Ты лжешь, и это все ложь ваших людей с неба. Если я увижу тебя еще раз, я убью тебя.

Он шагнул к туннелю и исчез в нем.

Больше говорить было не о чем. Улв довел его до места, с которого уже были видны огни Ховедстада. Всю дорогу он молчал и исчез во тьме, так и не сказав ни слова. Брайон зябко поежился от ночного холода, поплотнее запахнул куртку и побрел к городу, чувствуя себя совершенно разбитым.

Когда он добрался до здания Фонда, уже рассвело. На входе стоял новый охранник, и ни стук, ни угрозы не могли убедить его открыть, пока вниз не спустился Фоссель, зевающий и подслеповато моргающий спросонья. Он начал было жаловаться, но Брайон резко оборвал его, приказал одеться и немедленно взяться за работу. Сам же Брайон поспешил в свой офис и тут же мрачно выругался: какой-то не в меру усердный тип снова включил кондиционер в его комнате. Когда Брайон выключил его, он заодно извлек из злосчастного устройства несколько деталей, чтобы надолго вывести его из строя.

Когда вошел Фоссель, он все еще зевал, прикрывая рот кулаком.

— Идите и сварите кофе, не то свалитесь на месте, — посоветовал ему Брайон. — Две чашки. Я тоже выпью.

— В этом нет необходимости, — ответил Фоссель, выпрямляясь. — Если вы хотите кофе, я позвоню в столовую.

Он сказал это самым ледяным тоном, на который только был способен с утра.

За всеми волнениями Брайон совершенно позабыл о «кампании ненависти», которую развернул против себя.

— Как угодно, — коротко ответил он, снова входя в роль. — Но в следующий раз, когда вы зевнете, в вашем личном деле появится выговор. Если с этим вам все ясно, можете дать мне краткий отчет об отношениях Фонда с дитами. Как они к нам относятся?

Фоссель поперхнулся и сдержал очередной зевок.

— Полагаю, они воспринимают сотрудников ФКО как простачков. Они ненавидят всех инопланетников. Память о том, как их бросили на произвол судьбы, передается из уст в уста от поколения к поколению. По их примитивной логике, мы должны либо возненавидеть их, либо улететь. Вместо этого мы остаемся. Мы даем им пищу, воду, лекарства и прочие необходимые вещи. Потому они нас терпят. Полагаю, они считают нас полными идиотами и, пока мы им не мешаем, позволяют нам оставаться на Дите.

Он мучительно пытался подавить зевок, и Брайон отвернулся, предоставив бедняге возможность зевнуть всласть.

— А что нийордцы? Что они знают о нашей работе? — Брайон смотрел в окно на пыльные здания, очерченные алым силуэты на фоне яростного восхода пустыни.

— Нийорд — планета-союзник, а потому они полностью информированы обо всех наших действиях. Они обеспечивают нам полную поддержку.

— Что ж, настало время просить о большем. Могу я связаться с командиром флота, осуществляющего блокаду?

— Одну минуту. Я вас соединю.

Фоссель склонился над пультом и набрал номер.

— Вы свободны, Фоссель, — сказал Брайон. — Я хочу говорить с ним один на один. Как зовут командующего?

— Профессор Краффт — он физик-ядерщик. У них вообще нет профессиональных военных, поэтому ему поручили командовать флотом. — Фоссель пошел к дверям, зевая во весь рот.

Профессор-командор был очень стар: седые волосы, сеточка морщин вокруг глаз… Его изображение дрогнуло, пошло полосами, потом прояснилось — связь наладилась.

— Вы, должно быть, Брайон Брандт, — сказал он. — Должен сказать, что мы все весьма сожалеем о том, что ваш друг Айхьель и двое других погибли, оказывая нам помощь. Я уверен, что вы были счастливы иметь такого друга.

— Ну… да, конечно, — ответил Брайон, собираясь с мыслями. Он с усилием припоминал это первое столкновение — теперь его занимала возможная гибель всей планеты. — Очень любезно с вашей стороны вспомнить об этом. Но мне хотелось бы, если это возможно, кое-что выяснить у вас.

— Все что угодно, мы все в полном вашем распоряжении. Однако прежде чем мы начнем разговор, я хотел бы выразить вам благодарность за то, что вы присоединились к нам. Даже если нам все-таки придется сбросить бомбы, мы никогда не забудем, что ваша организация делала все возможное, чтобы предотвратить это несчастье.