Гарри Гаррисон - Мир смерти

— Улв, — очень тихо позвал он. — Это Брайон.

И снова вжался в стену, ожидая нападения.

— Я знаю, — так же тихо откликнулся голос в ночи. — Молчи. Иди в том же направлении, в каком и шел.

Сейчас не имело смысла задавать вопросы. Брайон отвернулся и пошел туда, куда ему и приказали. Дома расступились, и вскоре, почувствовав под ногами песок, он понял, что снова оказался в пустыне. Это могло быть ловушкой — он не узнал голоса, незнакомец говорил слишком тихо, однако приходилось рисковать. Во мраке рядом с ним появилась черная фигура, обжигающе-горячие пальцы слегка коснулись его руки.

— Я пойду вперед. Следуй за мной.

На этот раз голос звучал громче, и Брайон понял, что не ошибся.

Не ожидая ответа, Улв развернулся, и его темный силуэт растворился в ночи. Брайон быстро двинулся следом за ним, и вскоре они уже шли бок о бок по песчаным холмам. Пески перешли в спекшуюся глиняную корку, потрескавшуюся и покрытую глубокими бороздами, наполненными обломками камня. Они пошли вдоль одной из них, вскоре превратившейся в настоящий глубокий ров. Когда они повернули, следуя изгибу рва, Брайон увидел слабый желтый свет, пробивавшийся из отверстия в стене.

Улв опустился на четвереньки и исчез в узкой дыре. Брайон последовал за ним, испытывая растущее напряжение. Пробираясь во мраке вот так, опустив голову, он был донельзя уязвимым.

Туннель был коротким и выходил в комнату или, скорее, небольшой зал. Он услышал шарканье ног и в тот же миг ощутил волну ненависти. Несколько драгоценных секунд ушло на то, чтобы выбраться из туннеля-ловушки, откатиться в сторону и вскинуть револьвер. За эти несколько секунд он вполне мог погибнуть. Дит, стоявший над ним, держал в руках каменный молот с короткой рукоятью, готовясь нанести удар, который наверняка размозжил бы череп анвхарца.

Улв вцепился в запястье дита, пытаясь вырвать молот. Он боролся безмолвно — вообще ни тот ни другой не произнесли ни слова, и единственным звуком в тишине было шарканье их мозолистых ног по песку. Брайон отступил от дерущихся, держа револьвер наготове. Дит следил за ним горящими глазами, но, едва понял, что нападение не удалось, выронил молот.

— Зачем ты привел его сюда? — зарычал он на Улва. — Почему ты его не убил?

— Он здесь для того, чтобы мы могли выслушать то, что он скажет, Джебк. Это тот самый, о ком я тебе рассказывал, тот, которого я нашел в пустыне.

— Мы выслушаем, а потом убьем его, — с безжалостной усмешкой заявил Джебк. Это замечание вовсе не было шуткой — оно было произнесено со всей возможной серьезностью. Брайон осознал это, но понял и то, что в данный момент никакой опасности для него нет. Он бросил револьвер и впервые огляделся.

Зал был куполообразным, и в нем все еще царила жара. Улв сбросил ткань, в которую заворачивался, чтобы укрыться от ночного холода, и снова завязал ее наподобие килта, подпихнув под пояс-сеть. Он что-то буркнул, и когда Брайон услышал ответ, то впервые заметил, что в зале-куполе находятся еще женщина и ребенок.

Они сидели у дальней стены по обе стороны от кучи каких-то волокнистых стеблей. И женщина, и ребенок были нагими — только свалявшиеся волосы спадали им на плечи. Пояс со вплетенными в него инструментами одеждой считаться не мог, а пояса были и у женщины, и у ребенка. Отложив стебель, который она жевала, женщина раздула огонь, озаривший комнату. На огне стоял глиняный горшок, зачерпнув из которого женщина наполнила три миски для мужчин. Варево пахло омерзительно, поэтому Брайон старался не принюхиваться, да и вообще не дышать, покуда ел. Ел он руками, как и остальные двое мужчин, не проронив ни слова, поскольку и они молчали. Возможно, это было просто привычкой, а возможно, и ритуалом. По крайней мере, у него появился шанс поближе познакомиться с образом жизни дитов.

По всей вероятности, пещера была рукотворной. В затвердевшей до крепости камня глине были отчетливо видны следы применения инструментов, за исключением той части жилища, которая находилась напротив входа. Здесь стена была опутана сетью корней, растущих из пола и исчезающих наверху в земляном потолке. Тонкие корешки были осторожно переплетены вместе и изогнуты так, что образовывали словно бы один толстый корень в центре потолка, толщиной в руку человека. На нем висели четыре ваэды. Прежде чем сесть, Улв повесил туда и свою. Должно быть, ваэда тут же впилась в переплетение корней зубами, поскольку висела она безо всякой поддержки — еще одно звено в дитском жизненном цикле. Похоже, именно корни и были источником той воды, которым ваэда поила своего хозяина.

Брайон почувствовал на себе чей-то взгляд, обернулся и улыбнулся маленькой девочке. Ей было не больше шести лет, но она уже была дитом — дитом во всем. Она не улыбнулась в ответ, выражение ее не по-детски серьезного лица не изменилось. Ее руки и челюсти не прекращали двигаться — она обрабатывала волокнистые стебли, которые положила перед ней мать. Девочка расщепляла их небольшим приспособлением, снимая какое-то подобие кожуры. Кожура очищалась — частично выскребалась другим инструментом, частично пережевывалась. Жесткую корку приходилось отделять долго, а результаты, похоже, не стоили затраченного времени. Наконец было обнаружено что-то маленькое и извивающееся, что девочка немедленно проглотила — и тут же начала обрабатывать следующую порцию волокнистой массы.

Улв поставил на пол свою глиняную миску и рыгнул.

— Я привел тебя в город, как и обещал тебе, — сказал он. — Ты сделал то, что обещал?

— Что он обещал? — спросил Джебк.

— Что остановит войну. Ты ее остановил?

— Я пытаюсь ее остановить, — ответил Брайон. — Но это не так просто. Мне понадобится помощь. Если бы вы помогли мне…

— В чем правда? — резко прервал его Улв. — Я все время слышу разное, и никак нельзя найти правду. Долго, очень долго, всегда мы делали то, что велели магты. Мы приносим им еду, а они дают нам металл и иногда воду, когда нам это нужно. Пока мы делаем так, как они говорят, они не убивают нас. Они живут неправильно, но я получил у них бронзу для инструментов. Они сказали нам, они получат для нас мир у людей с неба, и это хорошо.

— Всегда было известно, что люди с неба злы во всем, и хорошо может быть, только если убивать их, — заявил Джебк.

Брайон уставился на двух дитов, ощущая их неприкрытую ненависть.

— Тогда почему ты не убил меня, Улв? — спросил он. — Тогда, в первый раз, в пустыне, или сегодня, когда ты остановил Джебка?

— Я мог. Но было кое-что и важнее. В чем правда? Можем ли мы верить, как верили всегда? Или мы должны слушать это?

Он швырнул Брайону маленький кусочек пластика — с ладонь величиной, не больше. В углу пластинки виднелась небольшая металлическая кнопка, рядом с которой был отпечатан простейший рисунок. Брайон повернул пластинку к свету и разглядел картинку: рука, сжимающая кнопку большим и указательным пальцами. То было сверхминиатюрное говорящее письмо. Достаточно было несильно нажать кнопку, чтобы проиграть записанное сообщение. Листок пластика начинал вибрировать, действуя как усилитель.