Гарри Гаррисон - Мир смерти

— Запишите мой приказ, Фоссель.

Письменный приказ всегда более весом.

— Все приготовления к отлету должны быть немедленно прекращены. Все архивы должны быть возвращены в сейфы. Мы останемся здесь ровно столько, сколько позволят нам нийордцы. Если операция окончится неудачей, мы улетим все вместе, когда истечет отведенный нам срок. Мы возьмем только то, что можно унести в руках; все остальное останется здесь. Возможно, вы не понимаете, что мы находимся здесь для того, чтобы спасти эту планету, а не набитые бумагами сейфы.

Краем глаза он заметил, что Фоссель побагровел от гнева.

— Как только это будет отпечатано, принесите приказ на подпись. А также все отчеты о работах, проведенных в рамках этого проекта. Пока все.

Фоссель вышел. Минутой позже Брайон заметил, что сотрудники бросают на него злобные взгляды. Он повернулся к ним спиной и принялся открывать один за другим ящики стола. Верхний оказался пустым, в нем был только один запечатанный конверт, адресованный Победителю Айхьелю.

Брайон задумчиво посмотрел на него, потом вскрыл послание. Внутри находилось письмо, написанное от руки.

Айхьель!

Я получил официальное уведомление о моем освобождении от этой работы. Это известие вызывает у меня только огромное удовлетворение и радость. У тебя больший опыт работы на диких планетах, и ты сможешь найти общий язык с подобными типами. Я же последние двадцать лет специализировался на научных изысканиях, и единственная причина, по которой я был назначен планетарным наблюдателем на Нийорд, в том, что там имелись чрезвычайно благоприятные условия для проверки научных данных. Я — исследователь, а не клерк, и никто никогда этого не отрицал .

У тебя могут возникнуть проблемы с сотрудниками, так как большинство из них были набраны с бору по сосенке просто среди тех, кто оказался под рукой. События развивались настолько стремительно, что мы не успели ничего сделать, чтобы предотвратить их. Мы не можем найти подхода к местным жителям. Это ужасно! Они нарушают все законы! Я применял к ним распределение Пуассона по десятку разных показателей, но результаты не похожи ни на что, известное нам. Экстраполяции Парето к ним тоже неприменимы. Наши практики не могут даже завязать общение с местными жителями, а двоих убили при попытках контакта с ними. Добраться до правящей элиты практически невозможно, а остальные просто молчат и уходят .

Я собираюсь рискнуть и поговорить с Лиг-магтом: постараюсь убедить его доводами разума. Хотя вряд ли что-нибудь получится. Возможно, ко мне будет применена сила. Здешняя знать весьма склонна к насилию. Если со мной ничего не случится и я вернусь, то ты не увидишь этого письма. В противном случае — прощай, Айхьель. Попытайся добиться больших успехов, чем я.

Астон Мере .

P.S. А проблема с личным составом такова, что все они презирают дитов. Боюсь, что я не являюсь исключением.

Брайон подчеркнул самые важные моменты в письме. Ему надо было каким-то образом выяснить, что такое экстраполяции Парето, при этом не выдав собственного невежества. Все его подчиненные исчезнут отсюда в пять минут, если узнают, что он в этой работе — зеленый новичок. «Распределение Пуассона» звучало более осмысленно. Этот термин используется в физике для выражения неизменной вероятности события, истинной для любого временного отрезка. Как, например, количество частиц, которое будет излучать кусок радиоактивного вещества за короткий отрезок времени. Судя по тому, как Мерв использовал эти термины в письме, похоже, социологи обнаружили в обществах и группах какие-то сопоставимые характеристики. По крайней мере, на других планетах. Ни один из этих законов не мог быть применен к Диту — они здесь не работали. Айхьель признавал это, и сама смерть Мерва стала тому подтверждением. Брайону захотелось узнать, кто такой этот Лиг-магт, который, похоже, и убил Мерва.

Размышления Брайона были прерваны мягким покашливанием Фосселя. Брайон поднял на него глаза и вытер с лица пот.

— Кажется, ваш кондиционер вышел из строя, — заметил Фоссель. — Мне прислать техника, чтобы он им занялся?

— С ним все в порядке, просто я привыкаю к климату Дита. Вам еще что-нибудь нужно, Фоссель?

Его помощник посмотрел на него с плохо скрытым сомнением. Похоже, ему было сложно поверить в правдивость такого ответа, хотя слова Брайона и были истинной правдой. Он положил на стол небольшую стопку папок.

— Здесь отчеты — все, что нам удалось выяснить о дитах. Немного, но, учитывая антисоциальность этого вшивого мира, больше просто нельзя было сделать…

Внезапно ему в голову пришла какая-то мысль, и он хитро прищурился:

— Кое-кто из наших интересуется историей с тем аборигеном, который связался с вами. Как вы сумели заставить его помогать вам? Нам никогда не удавалось даже поговорить с этими людьми, а вы только приземлились — и вот, один из них уже работает на вас. Нельзя же запретить людям об этом думать, тем более что вы у нас чужой и прилетели только что. В конце концов, это ведь действительно выглядит довольно странно…

Он не закончил фразы, встретив полный холодной ярости взгляд Брайона.

— Я не могу запретить людям думать об этом, но могу запретить обсуждать это вслух. Наша работа заключается в том, чтобы установить контакт с дитами и остановить эту самоубийственную войну. За один день я сделал больше, чем вы все со времени своего прилета. Мне это удалось, потому что я больше подхожу для этой работы, чем вы. Больше никакой информации по этому вопросу никому из вас не будет. Вы свободны.

Побелев от гнева, Фоссель развернулся на каблуках и вышел — чтобы немедленно раструбить повсюду, что новый директор — настоящий тиран. Теперь все сотрудники от души возненавидят его — а именно этого он и добивался. Он не мог рисковать показать свое невежество. Кроме того, возможно, ненависть немного встряхнет их и заставит хоть как-то действовать. Все равно хуже, чем есть, быть уже не может.

Это была громадная ответственность. Впервые с того момента, как он ступил на поверхность планеты, Брайон получил возможность спокойно подумать. Он брал на себя чудовищно много. Он ничего не знал ни об этом мире, ни о силах, задействованных в конфликте. Ситуация на самом деле пугающая. Может, ему надо выбираться отсюда, пока не поздно?

На это мог быть только один ответ — нет. Пока он не нашел никого, кто лучше его справился бы с этой работой. Он, похоже, и вправду был самой подходящей кандидатурой. Да и мнение Айхьеля многое значило. Брайон снова почувствовал убежденность этого человека в том, что он, Брайон, может здесь преуспеть…

Ладно, значит, так тому и быть. Если у него и остались сомнения, самым разумным будет попросту забыть о них. Помимо всего прочего, это дело было отчасти личным. Айхьель был анвхарцем и Победителем. За время полета они успели сдружиться. Возможно, такие отношения довольно старомодны, особенно в этой огромной Вселенной — Анвхар, вне всякого сомнения, был невероятно далеко отсюда, — но честь очень важна для человека, который остался один. У него был долг по отношению к Айхьелю, и он намеревался этот долг оплатить.