Гарри Гаррисон - Мир смерти

Брайон сосредоточенно хмурился, прихлебывая напиток.

— Теперь я начинаю понимать. Симбиоз, паразитизм и все прочее — это только различные варианты одного и того же основного процесса: совместной жизни.

— Точно так. Существовать в этом мире настолько сложно, что конкурирующие формы практически исчезли, а те, что еще остались, чрезвычайно немногочисленны. Выжили взаимодействующие и взаимозависимые — и не только выжили, но и выиграли эту гонку на выживание. Я употребляю термин «формы жизни» намеренно. Большинство существ здесь наполовину растения, наполовину животные, как лишайники в других мирах. У дитов есть существо, которое они называют «ваэда» и используют в качестве фляги для воды во время путешествий. От животного у нее осталась рудиментарная способность к движению, но она использует фотосинтез и запасает воду, как растение. Когда диты пьют из нее, эта штука пьет их кровь, которой частично и питается.

— Знаю, — скривился Брайон. — Я из одной такой пил. Видите царапины? Я начинаю понимать, как диты подстраиваются под психотип своего мира, если можно это так назвать, и понимаю, что это могло привести к существенным изменениям в их психике. Как вы полагаете, повлияло ли это на их социальную организацию?

— Еще как! Но, возможно, я злоупотребляю предположениями. Те исследователи, которые сидят наверху, изложат вам ситуацию лучше, чем я; в конце концов, это из их области.

Брайон изучал доклады, касавшиеся социального устройства, но ни один из них не был ему понятен. Они представляли собой массу незнакомых символов и совершенно непонятных диаграмм.

— Прошу вас, доктор, продолжайте, — настаивал он. — Пока что все отчеты показались мне совершенно бесполезными. Там не учтены многие факторы. Вы — единственный человек из тех, с кем я говорил, кто может дать вразумительные ответы на мои вопросы.

— Тогда ладно — но учтите, вы сами напросились. Насколько я это понимаю, здесь вообще нет никакого общества — это просто компания крутых индивидуалистов. Каждый за себя, и каждый получает пищу от других форм жизни этой планеты. Если у них и есть общество, то оно ориентировано на другие формы жизни на планете, а не на других людей. Возможно, именно поэтому вычисления не дают результата. Они разработаны для человеческих сообществ. У этих же людей принципиально иные отношения.

— А как же магты, эти существа высшего класса, которые строят замки и которые заварили всю эту кашу?

— У меня нет этому объяснения, — признал доктор Стайн. — Мои размышления достаточно логичны вплоть до этого момента. Но магты представляют собой исключение, и я не знаю, почему. Они очень сильно отличаются от остальных дитов. Кровожадные, не прислушивающиеся к доводам разума, стремящиеся к войне вместо мира… Они не правители в прямом смысле этого слова. Они взяли власть просто потому, что больше она никому не нужна. Они заключают соглашения на рудные разработки с обитателями других миров, так как только им знакомо понятие собственности: у остальных его просто нет. Возможно, я и ошибаюсь, но если вы выясните, почему они настолько иные, вы найдете и решение наших проблем.

Впервые со времени прибытия на планету Брайон испытал всплеск энтузиазма, к которому примешивалась надежда на то, что эта страшная проблема, возможно, все-таки имеет решение. Он допил свой стакан и поднялся.

— Надеюсь, вы пораньше разбудите свою пациентку, доктор. Я думаю, вы не меньше меня заинтересованы поговорить с ней. Если то, что вы мне сказали, — правда, она вполне может дать нам ключ к ответу. Ваша пациентка, доктор Леа Морис, прилетела с Земли и имеет научную степень по экзобиологии и антропологии, так что голова у нее просто набита нужными нам сведениями.

— Великолепно! — воскликнул Стайн. — Я займусь этой хорошенькой головкой не только потому, что она хорошенькая, но и из-за заключенных в ней знаний, и займусь с особым тщанием. Хотя мы и стоим на грани ядерного уничтожения, у меня впервые появилась надежда, что эта проблема будет решена.

Услышав грохот, стражник, стоявший изнутри у дверей здания Фонда, подпрыгнул и схватился за оружие. Но когда осознал, что звук этот был просто чиханием — хотя так, должно быть, мог бы чихать Гаргантюа, — успокоился. Брайон подошел к нему, сморкаясь в платок и кутаясь в свою куртку.

— Пойду наружу, пока не схватил воспаление легких, — сказал он.

Охранник машинально отсалютовал и посмотрел на экран, показывавший обстановку снаружи. Как только Брайон выскользнул на улицу, тяжелый портал захлопнулся за ним. На улице все еще было тепло после дневного пекла, и анвхарец распахнул куртку с почти счастливым вздохом.

Отчасти это была разведка, а отчасти ему просто хотелось согреться. В здании ему, в общем-то, больше нечего было делать — все уже давно разошлись. Он проспал полчаса и проснулся посвежевшим и готовым к работе. Все отчеты, в каких он только мог разобраться, были читаны и перечитаны уже не раз, покуда он не запомнил их наизусть. Теперь, когда все спали, он мог использовать свободное время, чтобы познакомиться с главным городом Дита.

Идя по темным улицам, он постепенно понимал, насколько отличался образ жизни дитов от всего, к чему он привык. Название города — Ховедстад — на здешнем языке буквально означало «главное место». Этим он и был — не больше. Городом его делало только присутствие «инопланетников». Вдоль улицы стояли пустые дома с вывесками горнодобывающих компаний, космических транспортных фирм и торговых домов. Ни один из них не был сейчас занят. В некоторых до сих пор горел свет, включаемый автоматически каждый вечер, другие были темны, как жилища дитов, одиноко стоявшие здесь, среди сборных домов инопланетников. Брайон принялся разглядывать тот, что был слабо освещен светом, падавшим из окон «ПЛАВИЛЬЩИКОВ ВЕГИ, ЛТД».

Дом состоял из одной большой комнаты без окон и с земляным полом. Похоже было, что он построен из какого-то плетеного материала и покрыт слоем затвердевшей, как камень, глины. Дверь была открыта, и он уже всерьез думал, не войти ли ему, когда вдруг осознал, что за ним кто-то крадется.

Легкий шорох, почти неслышимый в ночи. В нормальной обстановке Брайон не обратил бы на него внимания, но сегодня ночью он, кажется, чувствовал кожей каждый звук, каждое движение воздуха. Кто-то шел за ним, незримый во мраке. Брайон вжался в стену. Навряд ли это мог быть кто-то, кроме какого-нибудь дита. Брайон внезапно вспомнил об изуродованной голове Мерва, найденной у дверей Фонда.

Айхьель помог ему развить чувство эмпатии, и он попытался с его помощью «дотянуться» до незнакомца. Это было нелегко — Брайон его не видел, а потому ни в чем не мог быть уверен. Действительно ли он «слышал» отклик или ему только показалось? И почему в этом отклике слышалось что-то знакомое? И тут ему пришла в голову мысль.