Айзек Азимов - Фантастическое путешествие II

— Пойдемте, Альберт,— сказала Калныня, — мы зря теряем время.

Она прошла так близко от официантки, что наступила ей на ногу. Возможно, не случайно. Моррисон смущенно пошел за ней.

— Ненавижу эту женщину,— проговорила Калныня, поднимаясь по лестнице на третий этаж.

— Вы думаете, она здесь работает по заданию Центрального Координационного Комитета? — спросил Моррисон.

— Кто знает? Но что-то здесь не так. Она просто одержима бесом дерзости. Она не знает своего места.

— Своего места? А что, в Советском Союзе есть классовые различия?

— Ваш сарказм здесь ни к чему. Может быть, считается, что их нет и в Соединенных Штатах, но ведь это не так. Я знаю, что говорит по этому поводу наука, но никто не может жить голой теорией. Если отец Аркадия и не сказал ему однажды этого, то должен был бы.

Они поднялись в ту комнату, в которой Моррисон жил неделю назад.

Он осмотрел ее с каким-то неприятным чувством. Здесь было неуютно, хотя солнечный свет делал ее не такой мрачной, да и надежда вернуться домой прибавляла всему происходящему оптимизма. Калныня села в лучшее из двух кресло, закинула ногу на ногу. Моррисон уселся на кровати и задумчиво уставился на ее ноги. У него никогда не было случая порадоваться собственной невозмутимости в трудной ситуации, поэтому видеть, что кто-то нервничает еще больше, чем он, было для него странным и необычным.

Он спросил:

— Похоже, ты очень беспокоишься, Софья. В чем дело?

Она ответила:

— Я уже говорила вам. Меня беспокоит эта женщина, Палерон.

— Она не могла так тебя взволновать. В чем дело?

— Я не люблю ждать. Дни сейчас длинные. Еще девять часов до захода солнца.

— Надо удивляться, что мы говорим о часах. Переговоры дипломатов могли бы затянуться на месяцы.— Он сказал об этом легко, но подобная мысль заставила его сердце сжаться.

— Только не в этом случае. Делом занялись шведы. Прилетит не американский самолет. Пропустить его вглубь территории страны — на это наше правительство еще не может пойти. А вот шведский... Они выступают в роли посредников и стараются свести все возможные недоразумения к минимуму.

— Мы в Штатах считаем, что шведы, в лучшем случае, относятся к нам равнодушно. Я думал, что это будет Великобритания.

— Ну-ну, с таким же успехом вы бы могли назвать Техас. Может быть, к вам Швеция и равнодушна, но к нам она относится лучше. В любом случае, чтобы разрядить ситуацию, нужны шведы и их принципы.

— Послушайте, это я должен торопиться, я больше всего на свете хочу уехать. Почему вы так волнуетесь из-за нескольких часов?

— Я уже говорила вам. Он — рядом.

— Юрий? Но что он может сделать? Если ваше правительство выдает меня...

— В правительстве есть люди, которым вовсе не хочется отпускать вас, и наш... друг знает кое-кого из них.

Моррисон приложил палец к губам и огляделся.

Калныня спросила:

— Боитесь, что нас подслушивают? Сюжет для американского шпионского романа. В наши дни обнаружить «клопа» и уничтожить очень просто. Я всегда ношу с собой детектор и еще ни разу он не сработал.

Моррисон пожал плечами:

— Тогда говорите, что хотите.

— Наш друг — сам не политический экстремист, но он может использовать кое-кого из них в правительстве. В Америке ведь тоже есть экстремисты, не так ли?

— Те, кто считают, что наша политика в отношении Советского Союза слишком мягкая? — Моррисон кивнул. — Да, я встречал некоторых.

— Вот видите. Его пожирает честолюбие, и если экстремизм поможет осуществлению его планов, он станет экстремистом.

— Надеюсь, вы не думаете, что он способен организовать переворот в Москве и привести консерваторов к власти, причем успеть это сделать до моего отлета?

— Вы неправильно меня поняли, Альберт, он может убедить кого-нибудь в правительстве занять жесткую позицию и отложить ваше возвращение на неопределенное время. Он может быть очень убедительным, наш общий друг, особенно, когда он в полной власти своей мании. Он может повлиять даже на Наталью.

Калныня замолчала и прикусила нижнюю губу. Наконец, она посмотрела на него и сказала:

— Он не откажется от'своего замысла. Я уверена. Необходимо срочно вывезти вас отсюда. — Она неожиданно встала и короткими мягкими шагами пересекла комнату. Остановилась перед дверью, прислушалась и резко рванула ее на себя. Перед дверью с вкрадчивым выражением лица и приготовленной для стука рукой стояла Палерон.

— Что вы хотите? — грубо спросила Калныня.

— Я? — переспросила официантка.— Я — ничего. А вот вы? Я хотела узнать, не хотите ли вы чаю?

— Мы не заказывали чай.

— Я и не говорю, что заказывали. Я пришла из вежливости.

— Тогда уйдите из вежливости. И больше не возвращайтесь.

Палерон с покрасневшим лицом сквозь зубы произнесла:

— Может, я не вовремя?

— Убирайтесь! — крикнула Калныня. Она хлопнула дверью, медленно сосчитала до десяти (ее губы беззвучно шевелились) и затем вновь распахнула дверь. Никого не было. Она закрыла дверь на замок, отошла в другой конец комнаты и сказала:

— Она простояла там какое-то время. Я слышала шаги.

Моррисон ответил:

— Ну если время электронного прослушивания прошло, то появился спрос на старомодное подглядывание в замочную скважину.

— Но для кого она это делала?

— Ты думаешь, для Юрия? Вряд ли у него есть деньги, чтобы нанимать шпионов, или все же есть?

— Это может недорого стоить. Такая женщина может заниматься этим ради удовольствия.

Какое-то время они молчали, затем Моррисон сказал:

— Софья, если ты окружена шпионами, почему бы тебе не улететь со мной в Америку?

— Что? — она, казалось, не расслышала его.

— У тебя могут быть неприятности из-за того, что ты мне помогаешь.

— Почему? У меня есть официальные документы, чтобы поместить тебя на самолет. Я выполняю приказ.

— Если им понадобится, из тебя могут сделать козла отпущения. Почему бы тебе просто не улететь со мной в Америку?

— Вот как? А что будет с моим ребенком?

— Мы пошлем за ней позже.

— Мы пошлем за ней? Что ты мне предлагаешь?

Моррисон слегка покраснел:

— Я не знаю. Но мы, конечно, можем быть друзьями. Тебе понадобятся друзья в новой стране.

— Но это невозможно, Альберт. Я ценю твою доброту и заботу, или жалость, но это невозможно.

— Нет, возможно, это ведь не двадцатый, а двадцать первый век. Люди могут свободно передвигаться по всему свету.

— Дорогой Альберт, — сказала Калныня, — тебе хочется жить теорией. Да, люди могут передвигаться повсюду, но у каждого народа есть свои исключения. Советский Союз не позволит высококвалифицированному ученому с опытом минимизации покинуть страну. Подумай об этом, и ты поймешь, что это резонно. Если я отправлюсь с тобой, Советский Союз немедленно заявит протест, будет объявлено, что меня похитили. Во всех уголках мира поднимется шум, и, чтобы избежать кризиса, меня вышлют из страны. Шведы сработают так же быстро, как и в случае с тобой.