Теодор Старджон - Больше чем люди

- Всегда?

- Ну, с тех пор... Джейни, я снова не могу вспомнить.

- Все в порядке.

- Все в порядке, все в порядке! Ничего не в порядке! - Он распрямился и посмотрел на нее. - Прости, Джейни. Я не хотел кричать на тебя.

Она улыбнулась. Он спросил:

- Где эта пещера?

- Пещера? - повторила она. Он неопределенно указал рукой.

- Что-то вроде пещеры. Наполовину пещера, наполовину длинный дом. В лесу. Где это?

- Я была там с тобой?

- Нет, - сразу ответил он. - Кажется, это было раньше. Не помню.

- Не волнуйся из-за этого.

- А я волнуюсь! - возбужденно ответил он. - Что, мне нельзя волноваться? Сказав это, он посмотрел на нее в поисках прощения и нашел его. - Ты должна понять, - сказал он спокойней, - что есть что-то.., я должен... Послушай, снова раздраженно заявил он, - существует что-то самое важное в мире, а я даже не могу вспомнить, что это.

- Случается.

- Это со мной случилось, - мрачно сказал он, - Мне это не нравится.

- Ты себя совсем доведешь, - сказала Джейни.

- Конечно! - взорвался он. Осмотрелся, яростно покачал головой. - Что это? Что я здесь делаю? Кто ты, Джейни? Что тебе до меня?

- Я хочу, чтобы ты выздоровел.

- Да, выздоровел, - проворчал он. - Я должен выздороветь! Я болен. И мне должно становиться все хуже.

- Кто тебе это сказал? - резко спросила Джейни.

- Томпсон, - выпалил он и отшатнулся. На лице его отразилось глуповатое удивление. Высоким срывающимся подростковым голосом он простонал:

- Томпсон? Кто такой Томпсон?

Джейни пожала плечами и деловито ответила:

- Должно быть, тот, кто сказал, что тебе будет становиться хуже.

- Да, - прошептал он. И снова возбужденно:

- Да... - Помахал куском трубы. - Я его видел. Томпсона. - Тут его взгляд упал на трубу, и он принялся ее удивленно разглядывать. Покачал головой и закрыл глаза. - Я искал... - Голос его затих.

- Томпсона?

- Нет! Его я никогда не хотел отыскать! Да, хотел, - тут же поправился он. - Хотел вышибить ему мозги.

- Ты сделал это?

- Да. Понимаешь... Он.., ну.., да что это с моей головой? - воскликнул он.

- Тише, - успокаивала она.

- Не могу вспомнить, не могу, - расстроенно сказал он. - Все равно что видишь, как что-то поднимается из-под земли. Тебе нужно это схватить. Прыгаешь так, что колени разрываются, вытягиваешься и только касаешься пальцами... Грудь его поднималась и опускалась. - Касаешься пальцами и знаешь, что никогда не сможешь схватить. А потом падаешь и видишь, как это уходит от тебя, все выше и выше, становится все меньше и меньше, и ты никогда... - Он закрыл глаза. Дышал тяжело. Еле слышно повторил:

- И ты никогда...

Он сжал кулаки. В одном из них по-прежнему кусок трубы, и мужчина снова прошел через последовательность открытия, удивления, изумления.

- Она у меня давно, - сказал он, глядя на трубу. - Тебе, должно быть, кажется, что я спятил, Джейни.

- О, нет.

- Думаешь, я тронулся?

- Нет.

- Я болен, - простонал он.

К его удивлению, она рассмеялась. Подошла к нему и потащила, заставляя встать. Отвела в ванную, протянула руку и включила свет. Втолкнула его и постучала пальцами по зеркалу.

- Кто болен?

Он посмотрел на здоровое красивое лицо, которое смотрело на него из зеркала, на блестящие волосы и ясные глаза. Искренне удивленный, повернулся к Джейни.

- Я уже много лет так хорошо не выглядел! С тех пор как... Джейни, я служил в армии?

- Правда?

Он снова посмотрел в зеркало.

- Да, больным я не выгляжу, - согласился словно сам с собой. Коснулся своей щеки. - Кто все время говорит мне, что я болен?

Он услышал, как удаляются шаги Джейни. Выключил свет и присоединился к ней.

- Мне хочется сломать этому Томпсону спину, - сказал он. - Бросить его...

- Куда?

- Забавно, - сказал он. - Я хотел сказать: "Бросить его через кирпичную стену ". Я даже видел, как бросаю его на эту стену.

- Может, ты так и сделал. Он покачал головой.

- Это была не стена. Застекленная витрина. Знаю! - закричал он. - Я увидел его и захотел ударить. Увидел его прямо на улице, он смотрел на меня, и я закричал и набросился на него и.., и... - Он посмотрел на свою руку со шрамом. Удивленно сказал:

- А потом повернулся, промахнулся и ударил по стеклу. Боже.

Он ошеломленно сел.

- Вот из-за чего тюрьма и все остальное. Я лежал в этой грязной тюрьме. Больной. Не ел, не шевелился, и мне становилось все хуже.

- Ну, сейчас ведь это все кончено? Он посмотрел на нее.

- Нет. Не кончено. Благодаря тебе. - Он посмотрел на ее глаза, на рот. - А ты, Джейни? Тебе чего нужно? Она опустила глаза.

- О, прости, прости... Звучит так... - Он протянул руку, опустил, не коснувшись девушки. - Не знаю, что со мной сегодня. Просто... Я не понимаю тебя, Джейни. Что я для тебя должен сделать?

Она быстро улыбнулась.

- Выздороветь.

- Этого недостаточно, - серьезно ответил он. - Где ты живешь?

Она показала.

- Через коридор.

- О, - сказал он. Вспомнил ночь, когда плакал, и в замешательстве оттолкнул это воспоминание. Отвернулся в поисках темы, любой темы. - Давай выйдем.

- Давай. - Показалось ли ему, что в ее голосе прозвучало облегчение?

***

Они катались по берегу, ели сахарную вату, танцевали на площадке под открытым небом. Он вслух удивился, когда смог научиться танцевать, но это было единственное упоминание того, что тревожило его допоздна. Впервые он сознательно наслаждался пребыванием с Джейни. Это было Происшествие, а не образ жизни. Он не представлял себе, что можно так легко смеяться, кататься, пробовать и идти дальше, чтобы посмотреть, что там. В сумерках они стояли над озером, держась за перила, и смотрели на купальщиков. Тут и там на пляже сидели влюбленные. Гип улыбнулся, глядя на них, повернулся к Джейни, чтобы поговорить, и поразился странному печальному выражению, которое смягчило ее всегда строгое лицо. Поток эмоций, слишком сложных и спутанных, заставил его отвернуться. Отчасти он понял, что она редко занимается самоанализом и нельзя ей мешать. Отчасти осознал, что ее полная поглощенность его делами - совсем не все, что есть в ее жизни. Когда она пришла в его камеру, для него жизнь началась заново. И ему никогда не приходило в голову, что у нее позади четверть века без него, и это совсем не чистая страница.

Почему она спасла его? Почему именно его, если ей понадобилось кого-то спасти? И.., почему вообще?

Что ей от него нужно? Есть ли что-то в его прошлой забытой жизни, что он может дать ей? Если есть, молча поклялся он, это принадлежит ей, чем бы ни оказалось; непостижимо, чтобы что-то, что она могла получить от него, было бы равно его собственному новому открытию жизни.

Но что это может быть?

Он понял, что смотрит на пляж, на маленькую галактику влюбленных, каждая пара в собственном мире, поглощенная собой, но в полной гармонии с остальными, и все вместе плывут в светящихся сумерках. Влюбленные.., он чувствовал притяжение любви.., где-то в тумане, он не может вспомнить где, с кем.., но это было, и снова всплыл старый, старый рефлекс: пока я не отыщу его и - Но тут он снова потерял нить мысли. Что бы он ни искал, это важнее любви, брака, работы, звания полковника (Звание полковника? Неужели ему когда-то хотелось стать полковником?).