Джек Вэнс - Тшай планета приключений.

«Скромница, надо же! — одобрительно гудел Отвайл, опорожнив бокал. — Манеры-то, манеры — деликатные!»

Чемпион принялся за котлеты. Сеитикс попыталась выскользнуть из-за стола. «Сядь!» — рявкнул Отвайл, предупреждающе подняв палец. Сеитикс поспешно опустилась на скамью. «Пей!» Девушка стала послушно прихлебывать вино, оказавшееся крепче всего, что ей приходилось пробовать раньше.

«Так-то лучше, — заметил Отвайл. — Теперь мы друг друга понимаем».

«Нет, — тихо сказала Сеитикс, — я не понимаю. Я не хочу здесь сидеть. Что тебе от меня нужно?»

Отвайл опять посмотрел на нее с веселым изумлением: «Разве ты не знаешь?»

«Откуда мне знать? Если только... если только ты не имеешь в виду... это самое...»

Отвайл расплылся в радостной ухмылке: «Конечно, имею! И обязательно в виду! Именно это самое, и еще много чего впридачу!»

«Но... но я не хочу ничего об этом знать! Не надо меня учить».

Отвайл отложил половину котлеты в некотором замешательстве: «Девственница — в кушаке? Это что же такое получается? Ты смеешься надо мной, или как?»

«Не надо, пожалуйста, меня ничему учить. Мне нужно идти, я должна найти Адама Рейта».

«Как я уже сказал, ты нашла меня, а это лучше всякого Адама. Выпей вина, успокойся, расслабься. Сегодня особенный день — клянусь, ты его запомнишь надолго! — Отвайл наполнил бокалы. — Выпьем хорошенько, не помешает. Сказать по правде, я тоже что-то нервничаю. Давно такого не было».

Рейт и Кауч шли по базару. Торговки рыбой и овощами подзывали покупателей причудливым ломаным завыванием со всевозможными вариациями — улюлюканьем, переливчатыми присвистами и хохотливым верещанием.

«Они так поют?» — спросил Рейт.

«Да нет, просто привлекают внимание, — ответил Кауч. — Танги не особенно интересуются музыкой, ее исполняют только для приезжих. Но вопли торговок изобретательны, и вопят они с чувством — что верно, то верно. Только послушайте: каждая из кожи вон лезет, чтобы перещеголять остальных!»

Рейт признал, что каденции отличались исключительной сложностью структуры: «В свое время обществоведы-этнологи запишут эти вдохновленные рыночной конкуренцией вокальные экспромты и издадут пухлые труды, посвященные их классификации и анализу. Сегодня, однако, меня больше интересуют подводные бега».

«Само собой, — поторопился сказать Кауч, явно озадаченный предыдущим замечанием Рейта. — Хотя, как вы могли заметить, игра еще не началась».

Они подошли к резервуару, желобу и пустующему прилавку с полями для ставок. За кирпичной стеной Рейт заметил шелестящие листвой толстые ветви старой кряжистой псильи: «Неплохо было бы взглянуть, что делается по ту сторону стены».

«Разумеется, — отвечал Кауч. — Всецело разделяю ваше любопытство. Тем не менее, у меня возникло впечатление, что в настоящий момент мы занимаемся разгадкой секретного способа управления разноцветными угрями».

«Впечатление вас не обмануло, — возразил Рейт. — В стене, напротив палатки продавца амулетов, я вижу ворота. Пойду прогуляюсь. Желаете ко мне присоединиться?»

«Почему бы и нет? — догадался Кауч. — Всегда готов узнать что-нибудь новое и полезное».

Они прошли вдоль старой стены, когда-то выложенной красно-коричневой и белой плиткой, теперь по большинству осыпавшейся и обнажившей обширные пятна ноздреватого темно-бурого кирпича. За воротами начинался старый город — район мазанок, сооруженных из скрепленных глиной обломков кафеля и кирпича, камней, разносортных деревянных столбов и перекладин. Одни, покинутые жителями, совсем обвалились, другие находились в состоянии бесконечного ремонта, компенсировавшего постоянное разрушение — каждый осколок плитки, каждая палка, каждый булыжник сотни раз повторно употреблялись в дело на веку сотен поколений. Из сточных канав веяло извечной вонью. На прохожих подозрительно поглядывали сидевшие на корточках в дверных проемах танги низших сословий и приземистые, головастые серокожие, существенно отличавшиеся от цзафатрийцев.

За хижинами начинался обширный пустырь, пестривший грудами щебня и мусора, маслянистыми мутными лужами и редкими островками щетинистых кустов пламенного оранжево-красного оттенка. Рейт нашел псилью, замеченную с другой стороны — она росла у стены базара, скрывая в тени аккуратно сложенную из кирпича пристройку с окованной железом и закрытой на висячий замок сплошной деревянной дверью.

Рейт еще раз посмотрел вокруг — на пустыре никого не было, кроме стайки голых ребятишек, гонявшихся друг за другом по мелкому ручейку, мутно-желтому от грязи. Рейт подошел к пристройке. На висячем замке, засове и дверных петлях, добротных и массивных, не было следов ржавчины — их чистили и смазывали. Пристройка вплотную примыкала к стене базара. Глухая кирпичная кладка нигде не прерывалась отверстиями или щелями. Отойдя в сторону, Рейт сказал: «Мы видели все, что нужно было видеть».

«Неужели? — Кауч с сомнением разглядывал пристройку, псилью и пустырь. — Не нахожу ничего примечательного. Какое отношение все это имеет к подводным бегам?»

«Самое непосредственное».

Они стали возвращаться к унылому скоплению мазанок. По пути Рейт сказал: «Скорее всего, мы могли бы сделать все необходимое сами, но помощь двух надежных людей упростит решение задачи».

Кауч покосился на него с почтительным недоверием: «Вы решительно намерены выиграть на подводных бегах?»

«Безусловно, если выигрыш выплачивается сразу и полностью».

«С этим не должно быть проблем, — сказал Кауч. — Если деньги поставлены на поле выигравшего цвета, крупье платит десятикратную сумму перед началом следующего заплыва, таковы правила. Ну хорошо, допустим, вы знаете, как его перехитрить. Как мы поделим прибыль?»

«Половина мне, половина вам и вашим двум помощникам».

Кауч поджал губы: «По-моему, что такое распределение доходов в какой-то степени несправедливо. Если проект осуществляется совместно, один участник не должен получать в три раза больше каждого другого».

«Должен, — уверенно возразил Рейт, — если без его участия остальные не получат и ломаного гроша».

«Убедительное соображение, — вздохнул Кауч. — Мы будем действовать в соответствии с вашими рекомендациями».

Они вернулись в кафе. Рейт поискал Сеитикс — поблизости ее не было. «Я должен найти мою спутницу, — сказал он цзафатрийцу. — По всей видимости, она ждет меня в гостинице».

Кауч выразил согласие учтивым жестом. Рейт направился в гостиницу, но и там обнаружил только открытый пустой номер. Расспрашивая распорядителя, он узнал, что Сеитикс приходила и снова ушла, не оставив никаких указаний, свидетельствовавших о ее местопребывании. Рейт вышел на набережную и огляделся. Справа разгружали фелуку портовые рабочие в выцветших красных камзолах с кожаными наплечниками. Слева начиналась базарная толкотня.