Ганс Доминик - Лучи смерти

Английский адмирал первый открыл враждебные действия и произвел первый выстрел по нашему флоту, по нашему маленькому флоту, который в это несчастное мгновение был охвачен бунтом. Поверьте, что я осуждаю эти бесчинства с флагами так же, как наш адмирал Моррисон. Вся глупость произошла из-за пьяницы капитана, который сегодня же будет отрешен от должности. Но это обстоятельство не оправдывает грубого поведения вашего адмирала. Что из этого вышло? Именно то, о чем я сегодня утром считал нужным предупредить вас. Америка стала на нашу сторону.

Но несмотря на все эти происшествия… в высшей степени печальные происшествия, и вам, и нам стоившие человеческих жизней и хороших кораблей, я все же надеюсь, что дело уладится мирным путем.

Макнейль прислушался. Это давало делу новый оборот. Он ответил, что немедленно запросит по радио свое правительство.

Не прошло еще и часа после возвращения домой мистера Эппльби, как ему пришлось принять Макнейля. Английское правительство настаивает на выяснении событий. Его дальнейшие шаги будут зависеть от этого.

Мистер Эппльби облегченно вздохнул. В переводе с дипломатического языка на обиходный, это значило, что Англия тоже не хочет раздувать этого дела. Выяснение… оно потребует по меньшей мере двух недель. Большего и не хотел Цирус Стонард. Прощаясь, мистер Эппльби сердечно потряс руку англичанина.

Мистер Макнейль на автомобиле отправился в свой отель. В парке принца Альфреда автомобиль попал в поющую, кричащую, размахивающую флагами толпу. Давка заставила шофера замедлить ход. Австралийский матрос, размахивая звездным флагом, вскочил на ступеньку автомобиля.

— Алло, трижды ура дяде Саму!

Тысячеголосая толпа подхватила крик, громом прокатившийся по широкой улице. Макнейль почувствовал, что Австралия невозвратно потеряна для Англии. Автомобиль выбрался из человеческого потока и выехал на тихую боковую улицу.

— Скорее, шофер! — коротко и резко крикнул англичанин и откинулся на подушки.

Напряженное политическое положение заставило и четвертого лорда английского адмиралтейства на неопределенное время прервать свой летний отдых. Лорд Гораций Мейтланд со всей семьей переселился в городской дом.

Небольшой кружок близких знакомых сидел за чайным столом, когда лорд Гораций вернулся с заседания. В этом кругу он мог выражаться довольно свободно.

— Мнения в кабинете разделились. Некоторые надеются, что войны можно будет избежать. Решение зависит от парламента, который соберется завтра.

— Тяжелая ночь для всех, кто своей кровью должен защищать родину, — сказал один из гостей.

Когда гости простились, леди Диана вздохнула, словно с нее свалилась тяжесть. Лорд Гораций видел, как принужденна была ее прощальная улыбка.

Напрасно ожидал он ее возвращения.

— Миледи прошла на свою половину, — услышал он в ответ на свой вопрос. Таким образом невозможно было разобраться в причине этой перемены. Приходилось ждать, пока жена не заговорит сама.

С лихорадочно раскрасневшимися щеками беспокойно шагала леди Диана по своей комнате. Ее губы были раскрыты, словно ей хотелось пить.

Столовые часы пробили шест.

Диана Мейтланд остановилась и поглядела на циферблат.

— Опять прошел день… Известий нет… Я не переживу такой ночи, как прошлая… За что все это?.. Ради человека, имя которого я считала давно вычеркнутым из своей жизни. Ах!..

Она бросилась на диван. Одной рукой нетерпеливо поправила подушку, другой отвела волосы с висков. Ее глаза были закрыты, но длинные ресницы изредка вздрагивали.

— Зачем я позволяю этим снам наяву мучить себя? Разве не довольно беспокойных ночей? Зачем этот страх?.. Что я сделала, в чем бы не могла сознаться перед самой собой, перед целым светом? Я труслива… Или может быть больна… А могла бы быть счастливицей, какой считает меня свет.

Леди Диана порывисто встала.

— Гораций наблюдает за мной… Мое волнение не укрылось от него… Я не обязана быть откровенной с ним. Нет, нет! Неужели я должна во второй раз каяться в несуществующем грехе?

— Один лежит на Пер-ла-Шез… Другой в Линнее?..

В дверь постучали. Камеристка принесла на серебряном подносе большой серый конверт с германской почтовой маркой. Почерк показался ей знакомым, но все же она не могла угадать, от кого письмо.

— Положите письмо на стол. Я после прочту его, — сказала она безразличным тоном. Но едва камеристка вышла из комнаты, как она вскочила и дрожащими пальцами вскрыла конверт. В нем лежал номер шведской газеты. Ее знакомство с этим языком позволило ей на половину расшифровать, на половину угадать его содержание. Один заголовок, напечатанный жирным шрифтом, был подчеркнут красным карандашом.

Вернувшись к дивану, она заставила себя слово за словом прочесть эти несколько строк.

«Линней, 20 июня.

Необъяснимая катастрофа разразилась вчера в находящемся поблизости поместье Труворов. В полночь господский дом от сильного взрыва взлетел на воздух. В нем обитали недавно вернувшийся из-за границы его владелец и двое его друзей. Можно с уверенностью сказать, что все они погибли. О причине катастрофы ходят слухи, которые мы, вследствие их непроверенности, пока не хотим повторять».

С легким криком опустилась Диана Мейтланд на диван. Словно во сне увидела она, как открылась дверь, впуская в комнату лорда Горация, и снова захлопнулась.

— Ты получила неприятное известие?.

— Неприятное известие… Откуда ты взял это?

Лорд Гораций указал на лежавшую на полу газету.

— Кто прислал тебе эту газету?

Ответ последовал не сразу. Наконец, она, колеблясь, произнесла:

— Доктор Глоссин.

— Доктор Глоссин?!

Лорд отступил на шаг.

— Доктор Глоссин?.. Пожалуйста объясни мне это. Ты должна это сделать. Что в этой газете?

Леди Диана колебалась. Лишь через некоторое время она заговорила.

— Ты не должен сердиться, Гораций. Это случилось внезапно… По-видимому, в результате последних дней. Они подействовали на мои нервы… Эта газета…. тебя, конечно, заинтересует, каковы результаты посланной в Линней экспедиции. Доктор Глоссин прислал газету с заметкой об этом.

— Почему он послал газету на твое имя?

— Я думаю… я думаю… очень просто…: вы мужчины теперь ведь враги.

Диана Мейтланд пыталась шутить.

— Его патриотизм не позволяет ему иметь с тобой что-либо общее… Я переведу тебе эти несколько строк.

Она прочитала заметку.

— А, прекрасно… план, значит, удался. Непонятно, почему еще нет сообщения от полковника Троттера. Но ты?.. Ты не радуешься? А ведь сначала ты принимала такое участие в этом плане!

Диана откинулась назад. Она прижала ко лбу тонкий кружевной платок. Ее грудь тяжело вздымалась.