Генри Олди - Ангелы Ойкумены

Мысль не вызывает удивления. Крисп воспринимает ее как нечто само собой разумеющееся. Почему бы обер-центуриону Вибию не выпасть под шелуху , чтобы там без помех привести в порядок собственные мысли? Помпилианцы так под шелуху не выходят? Кто вам это сказал? Вы уверены? Ну, не выходят и не выходят. Считайте Криспа неправильным помпилианцем. Считайте неправильной его шелуху . Увольняйте Криспа в запас по состоянию здоровья.

Напротив в плетеном кресле сидит Эрлия. Перед женщиной – второй кубик со сластями. Эрлия не спешит браться за пирожные. Эрлия внимательно слушает Криспа.

Он действительно, говорит Крисп, приходил к психиру. Хотел освежить воспоминания, память о своей погибшей девушке. Я консультировался у специалиста. Есть такая методика. Применяется редко. Изводить себя воспоминаниями? На такое мало охотников. Похоже, объект – из них. Сперва могила, потом визит к психиру.

Эксперименты в колланте тут ни при чем.

Эрлия молчит. Она плотнее сжимает губы, глядит на Криспа. Не знаю, молчит Эрлия. Слишком просто. Объект – фигура на доске, не игрок. Пешка, ладья, ферзь. Игрок – алам Яффе. Когда имеешь дело с гематрами, ищи второе дно, а под ним – третье.

Второе дно, соглашается Крисп. Где гарантия, что доктор Танидзаки рассказала мне правду? Всю правду? Мало ли о чем попросил ее близкий друг Яффе? Психиры – не вехдены, у них нет запрета на ложь. Но даже если она не солгала мне… Не был ли сам визит затеей Яффе? Отвлекающий маневр? Пустить нас по ложному следу, отвлечь от главного…

Продолжай, кивает Эрлия. Я слушаю.

Из акуст-линз сочится хрипловатый голос флейты, бродит от столика к столику. Флейте вторит гитара. Шелест дождя вплетается в дуэт, превращает в трио. Бармен со странным выражением лица смотрит на Криспа. Переводит взгляд на кресло напротив, обескураженно моргает. Крисп отправляет в рот последнее пирожное из верхней четверки – безе с цукатами, ванильная глазурь. Вертит в руках кубик-головоломку. Крисп любит головоломки. Так ему лучше думается.

Бармен пожимает плечами, отворачивается.

Главное, говорит Крисп, это коллант. Эксперименты в большом теле. Они подхватывают кого-то на орбите. Кого? Человека в скафандре? Отработка новой методики спасательных операций? До сих пор они брали пассажиров только с планет. Все вместе шли в волну – коллантарии и пассажир. Пробуют затащить в большое тело человека, который находится в малом?

Логично, соглашается Эрлия. Скачок энергопотенциала это подтверждает. В колланте становится на одного человека больше.

Крисп хмурится. Не сходится, говорит он. Я до дыр засмотрел все записи. Задолбал спецов на Октуберане. Нет там никакого корабля! Человека в скафандре аппаратура могла не зафиксировать, но корабль! Паршивый челнок. Спас-шлюпка. Всестихийник. Должны, обязаны были засечь! Режим «невидимка»? На спектрально-волновых снимках тоже ничего. Откуда там взяться человеку в скафандре? Он что, сутками на орбите болтается?!

Продолжай, молчит Эрлия.

Фаги, говорит Крисп. Целая стая фагов! С какой радости они гоняются за коллантом? Чем он им насолил? Кавардак в системе Китты. Суматоха на подлете к Хиззацу. Трассовый репер-автомат засек стаю и подал сигнал на Хиззац. Два «Ведьмака» ломанулись; третий – следом. Он на профилактике стоял, не мог сразу взлететь. Пока добрались, фагов и след простыл. А на пределе видимости три колланта прошли. Куда? К Хиззацу. Это два случая, которые я знаю. Сколько я не знаю?

Выводы, спрашивает Эрлия. Выводы есть?

Есть, говорит Крисп. Не торопи меня. Этот коллант пассажиров не первый год возит. Гоняйся за ним фаги с самого начала, от колланта уже осталось бы одно реликтовое излучение. Значит, сам по себе коллант стаю не интересует. Человек в скафандре? Для флуктуации – ерунда, для стаи – и подавно. Они бы его не заметили. Человек, взятый с орбиты в коллант? Ну, дополнительный пассажир. Вот я и думаю: зачем они объект с собой таскают? На кой черт он им сдался?

Эрлия молчит. При упоминании объекта ее глаза вспыхивают лютым волчьим огнем. Бармен за стойкой нервничает. Бармену зябко.

Куб в руках Криспа щелкает. Верхняя грань трескается, раскрывается двустворчатой крышкой. Обе створки поднимаются вертикально и уползают в пазы. Из глубины куба возносится – из тьмы к свету – новая порция пирожных.

Второе дно, говорит Крисп. Он аккуратно берет двумя пальцами розовый шарик клубничного суфле, присыпанного сахарной пудрой. Никого они из скафандра в волну не таскают. Они отрабатывают спас-операцию для коллантариев. Для этого им нужен пассажир. Они выкидывают его из колланта в космос – и подхватывают обратно, пока не успел окочуриться. Объекту жизнь не мила, он и согласился.

Они возвращаются злые, отмечает Эрлия. Почему?

Не знаю, вздыхает Крисп. Зато знаю, для чего им второй-третий колланты. Хотят обмен наладить: перекидывать объект из колланта в коллант. Фагам это почему-то не нравится. Спешат, как акулы на кровь…

Как мухи на дерьмо, поправляет Эрлия. А скачок энергопотенциала? Если объект выбрасывают и забирают, должно быть два скачка: вниз и вверх. На диаграммах один: вверх.

Не знаю, повторяет Крисп. Он вертит куб, ощупывает чуткими пальцами выступы и углубления, ищет потайную пружину. Я понятия не имею, что у них творится. Полностью они рвут связь с объектом или нет? Выделяется при этом энергия, поглощается, трансформируется?

Щелчок. Верхняя грань – механический цветок – раскрывается четырьмя треугольными лепестками. Лепестки проворачиваются, прячутся. Боковые грани приходят в движение, на свет является финальная порция лакомств.

Третье дно, говорит Крисп. Фокусы – приманка. Прикорм для флуктуаций. Выброс-возврат пассажира – не цель, а средство. Они создают нужный выхлоп излучения и привлекают фагов. Пытаются включить флуктуацию в состав колланта! Приманить, приручить, взять на поводок. Мелочь, низ первого класса. Не волк – волчонок. Поди отбери волчонка у волчицы! Вот и схлестываются со стаей. Два других колланта – прикрытие. Кому-то надо отбиваться от стаи, пока наш коллант пытается увести волчонка?

Эрлия молчит.

Не молчи, просит Крисп. Ты мертвая, я не люблю, когда ты молчишь.

Хорошо, говорит Эрлия. Я мертвая, у меня есть версия. Что, если они ловят чью-то неприкаянную душу? Привидение? Хотят спасти, вытащить из ада – в рай?

Крисп молчит.

Не молчи, просит Эрлия. Ты живой, я не люблю, когда ты молчишь.

– Будьте вы прокляты!

Блик луны сверкнул на острой стали.

Позже, вспоминая этот безумный вечер в монастырском саду – чаще, чем хотелось бы – Джессика всякий раз отмечала, как это много: полторы секунды. Для гематрийского рассудка с его многопотоковым способом мышления – бесконечно много. И как это мало, чтобы одни расчеты успели сбыться, а другие – пойти прахом. Она спрашивала себя: все ли я сделала правильно? И приходила к разным ответам: да, нет, скорее да, скорее нет, в определенной степени… Он крикнул: «Будьте прокляты!» – отмечала Джессика. Даже на пике бешенства, взрывая ситуацию, полковник Дюбуа не перешел с женщиной на «ты», хотя положение дел располагало к самой грязной брани. Запас прочности самообладания полковника – разница между «сдохни, сука!», «будь проклята!» и «будьте вы прокляты!». Крошечная разница; колоссальная разница. Луис Пераль, пожалуй, сумел бы уловить различие на лету, но Джессика не имела театрального опыта.