Наталья Новаш - Деревянная девочка, или Ди — королева кукол

— Увы, — сказала я так же напрямик. — Нас уже ничто не связывает, Алек. Вошёл в силу важный пункт нашего договора… — Я видела в его лице злорадство и даже торжество.

— Ты заблуждаешься, — покачал головой Али. — Этот пункт из договора исключён.

— Пункт об измене? — уточнила я.

Он утвердительно кивнул.

— Алек! Я тебе изменила, понимаешь? Прошлую ночь я провела… с другим человеком.

— С кем?

— Ты прекрасно знаешь.

— У гроба? — усмехнулся он. — Тебя там не видели…

Я растерялась. Не могла же я объяснить…

— Позапрошлую ночь, — уточнила я.

— Где свидетели? — усмехнулся Али.

Это был полный бред. Уж такого я не могла себе вообразить.

— Зови свидетелей, — сказала я. — И я всё скажу… как положено в договоре.

Али принял наигранно-скорбный вид, но внутренне по-прежнему ликовал:

— После того как моих наречённых невест постигла столь печальная участь, в отношении остальных, которым удалось спастись, был изменён пункт брачного договора. Тот, что гласил о последствиях возможной измены. Учитывая непредвиденные обстоятельства, которые могли возникнуть помимо воли несчастных, пункт был аннулирован вообще. — Али радостно взглянул на меня. — Ты по-прежнему моя жена, я — твой муж.

Ссориться с Али было опасно.

— Хорошо, — сказала я. — Надо подумать…

Али подозвал официантку. Та молниеносно очутилась рядом с нами и достала из кармана счётчик-меню. Али небрежно махнул рукой. Девушка вернула миникомпьютер в карман передника.

— По классу А, пожалуйста, — сказал Али и подмигнул официантке.

Я знала, что это кафе, как и весь отель, принадлежит Али. И сразу вспомнила всё, чему меня учили… но тут я почувствовала сумасшедший голод.

— Знаешь, Алек, чтобы я была спокойна, закажи мне номер!

— Ты права! — он встал и, успокаивающе коснувшись моей руки, добавил: — В одну минуту… Отели переполнены. Лучше поторопиться.

Я уже знала, как защищаться от Али. Но не исключалось, что придётся и драпануть. Надо было ещё запастись едой и утолить голод, пока Алекс отсутствовал. Половину хлеба, который был на столе, я незаметно засунула в мешок с покупками, стоявший у моих ног. Туда же переправила три апельсина и принялась уплетать банан, заедая его хлебом… Когда вернулся Али, я успела съесть ещё два куска хлеба и огромное яблоко.

Видя, как я усердно работаю челюстями, Али насторожился.

— Сейчас принесут обед… — произнёс он.

Я усмехнулась. Мы поняли друг друга.

— Пойдём отсюда, я сыта, — расставила я точки над «и». Мне вовсе не улыбалось после сегодняшнего роскошного угощения проспать завтра утром свой монорельс.

Мы вошли в чёрный ход небольшой пристройки к отелю. Меня удивил номер, который снял для меня Али. Это была маленькая убогая комнатка с двумя кроватями и одёжным шкафом, а в прихожей едва помещались двое и была только ещё одна дверь в туалет с душем. «Всё занято, ты сама знаешь, — пробормотал Али. — Не прогонять же людей… — быстро добавил он. — Тех, кому не хватило мест в отелях, будут отправлять вертолётами всю ночь…Мне пришлось потеснить свой собственный персонал…» Он виновато посмотрел на меня и поставил на пол две чёрно-белые коробки, которые держал в руках. Больше поставить их было некуда. Нам вручила их у входа в бар симпатичная девушка. Я узнала солистку с чудесным «меццо-сопрано», она пела в Реквиеме вместе с Леном. Чёрная театральная маска на крышке коробок была символом театрального общества, которое позаботилось, чтобы каждый вот таким образом помянул Лена. Коробки стояли горами у дверей отелей, баров и ресторанов, где, конечно же, не хватило бы места всем, кто приехал на остров. Зато для каждого был поминальный ужин…

Мы замерли на пятачке меж трёх дверей. Али щёлкнул выключателем и приоткрыл дверь справа. Запахло морем. На белый кафель капала вода.

— Можешь принять душ, пока я принесу стол, — сказал Али и ушёл. Ещё он добавил, что в пристройке для обслуживающего персонала в душ, к сожалению, подают морскую воду.

«Экономит на собственных людях! А как промыть волосы морской водой?» — думала я, разглядывая в зеркале длинные локоны своего парика.

Это была не волшебная зеркальная ванна, как у Лена, которой я по-настоящему и не воспользовалась, но восхитительные полотенца и чудные шампуни подняли мне настроение, мои остриженные волосы промылись совсем неплохо, и после горячей морской воды я почувствовала удивительную бодрость. На вешалке висел роскошный восточный халат, уж не знаю из какой потрясающе воздушной искристой ткани. Я надела, полюбовалась собой и повесила обратно. Экипировалась в шерстяное трико и спортивный костюм, чтобы сбежать в любую минуту. Парик решила надеть потом и засунула его в сумку, а вот гримом пренебрегла. Да и не было другого гримировочного пакета.

Увидев меня, Али заморгал от изумления:

— Ты стала ещё прекрасней. Ди! Господи, ты совсем ребёнок!

Да, грим старил меня на десять лет.

Стульев в комнате не было, мы придвинули стол к кровати, поставили на него коробки и сели рядом. Вдруг я почувствовала себя так, будто открыла Америку или оказалась в другом, параллельном, мире. Али чуть-чуть повернулся и посмотрел на меня своими восточными глазами лани, словно хотел меня обнять, но в этом не было необходимости, мы были одним целым. Мы были погружены друг в друга, в то радостное ощущение любви — в ту эйфорию, о которой говорил Лен.

Я никогда не рассматривала Али как предмет любви. Мне и в голову не могло прийти, что в него можно влюбиться. Он принадлежал Регине, а я всю жизнь думала только про Лена. Но сейчас мир перевернулся. Вместо Лена рядом со мной был Али, и я его любила.

Нужно было оторвать взгляд от его глаз. Я заметила на коробках чёрно-белые квадраты. На крышке — театральная маска, по бокам — шахматная доска.

— Почему здесь шахматы?

— Лен… был гроссмейстером… Ты не знала? Как-то раз выиграл чемпионат мира. Потому обо всём этом, — Али кивнул на коробки, — позаботились театральное общество и ФИДЕ.

— Они такие богатые?

— Конечно, дал средства Всемирный Фонд, но занимались этим они. Рестораны Эмиратов поставили дело на поток, коробки завозили вертолётами.

— Давай откроем…

Вверху оказалась белая сложенная скатёрка с тёмной каёмкой и портрет Лена в блестящей черной оправе, под ней — нож с вилкой, завёрнутые в салфетки, и три тарелки. Чудесная отбивная с овощами и жареной картошкой. Два салата. В небольших бутылочках — сок, вода и коньяк. Я поставила фотографию на столе и смотрела на Лена. Али смотрел на меня…

Есть не хотелось, но всё было так вкусно и так красиво. А после коньяка меня одолел сон.

— Если хочешь, поспи, — сказал Алек, — мне надо уладить кое-какие дела.