Нелл Уайт-Смит - Лис, который раскрашивал зори (сборник)

Взгляд у него был тогда спокойный − моего пистолета он не боялся. Я слышал, что мастера сердец городов учатся ремеслу в Храме, у демонов, и за время учёбы созерцают такие ужасные ужасы, что пуля в мозгах − уже не худший вариант. Он мне сказал:

− Я дам тебе это. Но потом я найду тебя, и ты ответишь перед судом.

− Искать не надо: если всё выйдет, то я буду в Изразцах, а если нет − по дороге туда и мёртвый. Закрывайте в тюрьму − я не буду прятаться, и всё отдам, но мне сейчас домой надо. Очень быстро домой. Так быстро никто не летает, а я полечу, иначе мой сын умрёт. Иначе, − сказал я ему, и взглянул в самые глаза, − никак.

Он поднялся, чтобы идти в хранилище, и коротко взглянул на лисицу:

− Моё решение неизменно. Ваши заказчики будут знать, что вы им продали.

− Ты делишь со мной одну трагедию, − выкрикнула она ему вслед обвинением, но он не обернулся, велев референту передать охране, что отныне доступ для этой госпожи в мастерские сердца закрыт навсегда. Он мог бы тогда сдать и нас, но он не стал. Мы с Дивеном кое-как прикрыли оружие одеждой, он не беспокоился о нацеленных ему в спину стволах. Знал, что ему ничего не грозит, что мне всё равно уже конец.

И потому он мне дал немного металла в экранированном изнутри контейнере, сказал: «если ты не солгал мне, Кай, то мы ещё поговорим. Теперь беги.» и мы побежали. Я подумал на ходу, что мастер сердца тоже, возможно, когда-то терял детей, или спешил отчаянно, но так и не успел куда-то. Я думал так потому, что он дал мне сорок секунд форы и только потом поднял тревогу, но мы не успели всё равно − когда выбегали во двор уже выла сирена, Лёгкая испугалась и начала отчаливать − дирижабль уходил от двора.

Я прыгнул, обернувшись в воздухе, и поплыл над опускающимся вниз городом к Лёгкой. Вай-Вай мне выкинула верёвку и подтянула, когда я уцепился за неё зубами, и только потом я оглянулся назад и увидел, что Дивен так и остался там − он кричал мне, просил вернуться, просил не бросать, но я бросился бегом в моторный.

«Ты бросила Дивена!», − обвинил я Лёгкую, как только начал возиться с двигателем.

«Я бросила вас обоих, но ты оказался жизнеспособен», − холодно ответила она, но потом смягчилась, − «ты не спасёшь сына, если нас собьют».

Я остановился, и в ушах у меня снова прозвучал крик Дивена.

«Поворачивай!» − жестко велел я.

«Нет.»

− Поворачивай! − крикнул я в голос, но мне не было ответа. На то, чтобы выбраться из города, у нас было минут пять-семь − время, которое нужно, чтобы снять назначение на пересечение межей. Я судорожно вдохнул воздух, который показался мне раскалённым добела. Лёгкая сделала за меня выбор, который я всё равно вынужден был сделать.

Если бы я вернулся, мы потеряли бы время и погибли при пересечении межей оба. А так, Дивен, по крайней мере, не умрёт. Я не буду рисковать его жизнью в воздухе. Он не умрёт. И у меня есть только один путь − вперёд.

Звуки выстрелов, которые раздавались от мастерских послужили лучшей иллюстрацией правоты Лёгкой. Я сглотнул горечь, но работу с новым материалом продолжил, пытаясь так отогнать чувство свершившегося предательства, которое захватывало мою душу, и к моему дальнейшему стыду, мне вполне удалось это.

В конце концов, я знал, как всё исправить, только бы всё сработало, только бы мне повезло.

По нам стреляли, а мы улепетывали со всей упорностью тихоходного дирижабля. Я возился с маленькой пластиной, которую отдал мне мастер сердца: вынул из экранированного контейнера и сразу же почувствовал её силу − от неё весь моторный гудел. Дальше я, действуя по всплывшей у меня в мозгах картинке, расставил вокруг металла прозрачные банки с тем реагентом, что мы распыляли давеча, ограничивая, таким образом, действие его магнитного поля и направляя его туда, куда я хотел. Газ в них я нагрел и пошло, заработало − я изобрёл новый двигатель не больше, не меньше.

Мыслил я не так масштабно, как отец: мне не нужны были танцующие города, я просто хотел быстрее попасть домой, может поэтому мне и повезло его открыть. Я направил силу металла не вверх, как она идёт обычно, а вперёд, как мне надо было, и мы полетели: на выходе из города мы пошли в три предельные скорости мотора Лёгкой, почти в четыре, и Угольные Спирали вскоре остались позади. За нами погони не было − меня тюрьма будет ждать уже дома, лишь бы только мне успеть, и лишь бы там Дивена не убили, как же он не прыгнул, неужели Луна ушла… Если всё так пойдёт − через восемь часов будем, а значит − успеем. Успеем. Я сунул руку в заводь, посоветоваться с Лёгкой о курсе, но она спокойно так мне сказала вместо корректировок:

«Кай, меня ранили. Я тебя дотащу, но за восемь часов мне придёт конец».

«Место ранения знаешь? Диаметр?»

Она мне сказала всё, что знала, этого было достаточно. Ничего не случилось страшного. Нужно было просто заткнуть пробоину специальной деталькой, как пробкой, но у меня на борту таких деталек больше не было − все ушли на мотор, а мотор не разобрать. Вай-Вай поймала на себе мой плотоядный взгляд, и в ужасе попятилась, но у неё вся механика была внутри, а хирургией мы тут заниматься не будем.

− Ты сможешь мне одну штучку из хвоста вынуть? − спросил я её прямо.

− Нет! − ответила она с ужасом, заставлять я её не стал − такие не справляются, такие не механики, компанейские ребята, но не более того. Оставался Рек. И я пошел к нему.

Парень спал, голова перемотана. Я стянул с него рубашку, и оглядел механический плечевой пояс. Обнаружив искомое, я дезинфицировал инструменты как мог, и вытащил нужную деталь. Когда он очнётся, ему будет очень больно, и работоспособность левой руки окажется под вопросом, но потом, как он вставит пропажу на место, всё придёт в норму.

Вздохнув, я сунул ему в карман рубашки чек, который дала мне старая лисица, и записку о том, где ему искать часть себя.

Дальше я стал доставать обвязку и в неё облачаться.

− Значит так, − говорил я Вай-Вай, − если я сорвусь − лети в Изразцы − Лёгкая знает курс, главное следи, чтобы ничего не сбилось. Поняла?

− А может лучше я, Кай?

− Нет.

− Но я воздушная гимнастка!

Я взял её за плечи:

− Вот это же и замечательно! Занимайся воздушной гимнастикой, носи воздушные гимнастёрки, кувыркайся с Реком и будь счастливой!

− Но я не люблю Река!

− Сочувствую, − не слишком искренне сообщил я.

− Кай, − капризно протянула она, и я подумал, что все мои знакомые, должно быть, за моей спиной участвовали в каком-то конкурсе на самое экспрессивное произнесение моего имени. Я похлопал её по плечу:

− Давай-давай, Вай-Вай, бодрись! Переделки и хуже этого бывают! − с этими словами я перебрался за борт. Было холодно, от скорости дул жуткий встречный ветер, и вокруг кружило полно птиц. Они, как пьяные то и дело стукались о наш борт, и оболочку, так и стёкла разбить недолго.