Брайан Олдисс - Лето Гелликонии

Как только все основные дигнитарии заняли свои места, прозвучал гонг, и два стражника, выбранных для этой цели благодаря своей недюжинной силе, ввели, а точнее втащили, в зал суда короля ЯндолАнганола. Его поставили прямо посредине, чтобы все присутствующие могли его хорошо видеть.

Дистанция между свободными людьми и заключенными при любом дворе очень велика. При дворе Олдорандо это расстояние было особенно ощутимым. Краткое пребывание короля Анганола в темнице оказалось достаточным для того, чтобы его одежда, лицо и руки стали грязными. Но осанка его по-прежнему была горделивой, взгляд — орлиным, и видом своим он еще более, чем прежде, напоминал хищную птицу, высматривающую себе добычу. Его движения отличались обычной точностью и целесообразной экономностью, выражение лица было спокойным и осмысленным.

Судья Кимон Эурас начал зачитывать обвинение пыльным сухим голосом. Пыль древних манускриптов, столь часто просматриваемых им в поисках точных формулировок старинных законов, испортила и иссушила его горло. Добравшись до слов: «…жестоком убийстве возлюбленной принцессы Симоды Тал в этом самом дворце, путем пронзания рогом фагора. Вы, король ЯндолАнганол, обвиняетесь как организатор и вдохновитель преступления…», Эурас особо повысил свой голос.

Король ЯндолАнганол не преминул выкрикнуть несколько слов в свою защиту и шагнуть по направлению к судьям. Его немедленно схватили за руки и осадили холодным замечанием: «Преступникам в этом суде не полагается говорить. Больше с вашей стороны не должно раздаться ни одного слова, иначе вы будете немедленно препровождены в свою камеру».

По случаю знаменательного события Криспан Морну облачился в одежду цвета густой черноты. Тьма ложилась на его щеки, на скулы, на глаза, а когда он начинал говорить, то и на его рот и горло.

— В наши намерения входит доказать несомненность вины короля ЯндолАнганола, явившегося теперь во дворец с очередным злодейским намерением умертвить вторую дочь короля Сайрена Станда, принцессу Милую Тал, и тем самым положить конец существованию дома Стандов. Сейчас присутствующим будет предъявлено орудие, при помощи которого было совершено это жестокое деяние. Кроме того, сразу же после этого будет представлен действительный исполнитель убийства. Мы намерены доказать, что все улики однозначно указывают на подсудимого как на непосредственного автора ужасного плана. Принесите кинжал.

Деловитый раб с важным видом заторопился к судейскому столу, где представил всем требуемый предмет.

Не в силах удерживаться далее в стороне от происходящего, король Сайрен Станд бросился вперед и схватил кинжал раньше, чем это успел сделать Криспан Морну.

— Это рог фагора. Рог обоюдоострый, то есть имеет две острые стороны и его невозможно спутать с рогом любого другого животного. По форме рог в точности совпадает с раной, имевшейся в груди покойной принцессы. Моей несчастной дочери, бедной девочки.

Мы не собираемся сейчас утверждать, что это именно то самое оружие, при помощи которого было совершено убийство. Тот роковой кинжал, к несчастью, был утерян. То, что вы сейчас видите перед собой, совершенно новый рог, только недавно отпиленный от головы фагора.

Хочу напомнить суду, хотя, быть может, этот факт и не имеет отношения к делу, что подсудимый имел у себя в качестве домашнего зверя ручного фагора-рунта. Этот рунт был назван подсудимым именем величайшего воителя нашей нации, Юлия, возведенного в ранг святого, что, конечно же, может рассматриваться только как святотатство. Было ли оскорбление это нанесено умышленно или по невежеству, нам в данной ситуации не важно.

После того, как кинжал был пущен по кругу, чтобы все смогли налюбоваться им вдоволь, согнутая фигура Кимона Эураса разогнулась достаточно, чтобы суметь выдавить из себя вопрос:

— Что еще может обвинение предъявить в качестве доказательства вины подсудимого?

— Только что вы видели перед собой оружие, которым было совершено жестокое деяние, — объявил заупокойным голосом Морну. — Теперь же суду будет представлен человек, имевший в тот роковой день это оружие в руках.

В зал суда был наполовину введен, наполовину внесен отчаянно вырывающийся молодой человек. Голова его была закрыта рогожным мешком, но король ЯндолАнганол немедленно узнал в нем виденного им невольника, привезенного ночью ко дворцу в деревянном фургоне.

Прозвучал приказ, и мешок с головы человека был сдернут.

Юноша, которого увидели зрители, весь, казалось, состоял только из яростно взъерошенных длинных волос, покрытого синяками лица и рваной рубашки. Один из приведших его стражников сильно толкнул его в бок, он поник, перестал вырываться и начал хныкать. Король ЯндолАнганол тут же узнал в нем своего сына, РобайдайАнганола.

— Роба! — крикнул король, за что незамедлительно получил такой удар по почкам, что согнулся от боли пополам. Он упал на скамью. Увидев собственного сына, он потерял последние силы. Роба, попавший в неволю. Роба, который больше всего на свете боялся именно неволи…

— Этот молодой человек был задержан агентами его величества в порту Оттассол, что в Борлиене, — объявил Криспан Морну. — Его не так-то легко оказалось выследить, поскольку иногда он выдавал себя за мади, ловко имитируя их манеру поведения и соответствующим образом одеваясь. Тем не менее он человек. Его имя РобайдайАнганол. Он является сыном обвиняемого, и его необузданный и дикий образ жизни уже давно стал притчей во языцех.

— Это ты убил принцессу Симоду Тал? — грозно потребовал ответа судья голосом, напоминающим звук рвущегося пергамента.

Робайдай разразился рыданиями, прерываемыми судорожным лепетом о том, что никаких принцесс он не убивал, что в Олдорандо никогда прежде не был и что сейчас просит только об одном — как можно скорее отпустить его туда, где он мог бы продолжать жить своей прежней жизнью, простой и понятной.

— По чьему наущению ты совершил убийство? — потребовал ответа Криспан Морну, каждое слово которого напоминало стук топора, опускающегося на плаху. — Твой отец велел тебе?

— Я ненавижу своего отца! Я боюсь его! О чем бы он ни попросил меня, я никогда не исполнил бы его просьбы!

— Тогда почему ты убил принцессу Симоду Тал?

— Я не убивал ее. Не убивал. Я невиновен, клянусь.

— Не убивал ее? Тогда кого же ты убил?

— Никого. Я никому не причинял зла. Я невиновен.

Словно только и ждавший всю свою жизнь от принца именно этих слов, Криспан Морну вскинул над головой покрытую старческими пятнами руку и вслед за рукой задрал свой тонкий нос, да так высоко, что тот засиял, пронизанный лучами солнца, словно кусок медвяного воска.