Брайан Олдисс - Лето Гелликонии

Уже во время допроса Абази РобайдайАнганол превратился в обычного мальчишку, только и способного на то, чтобы просить тихим умоляющим голосом:

— Прошу вас, отпустите меня. Я не способен на придворное коварство. Я не был исполнителем воли моего отца, да и ничьей другой воли тоже, и я никого не убивал.

Медленно и драматически повернувшись, Криспан Морну взглянул на молодого человека.

— Итак, ты не убивал Симоду Тал?

РобайдайАнганол торопливо облизал губы.

— Разве может лист дерева кого-то убить? Я лишь древесный лист, сударь, не более того, лист, подхваченный всемирной бурей.

— Ее величество Базкаарнет-она готова опознать тебя как лицо, посетившее ее во дворце некоторое время назад под обличьем мади, кем ты прикинулся, чтобы тебе удобнее было совершить свое безжалостное деяние. Желаешь ли ты, чтобы ее величество указала на тебя пальцем при всех присутствующих прямо в этом зале?

Робайдай отчаянно задрожал.

— Нет, я не хочу этого.

— В таком случае доказательств более чем достаточно. Этот молодой человек, ни более ни менее как борлиенский принц, пробрался в наш дворец и — по приказу своего отца — убил нашу возлюбленную принцессу, Симоду Тал.

Все взгляды устремились на судью. Прежде чем объявить приговор, судья некоторое время смотрел в пол перед собой, словно бы размышляя.

— Вердикт будет следующим. Рука, совершившая убийство, принадлежала сыну. Разум, управляющий всем делом и направляющий руку, принадлежал отцу. Кто из них виновен больше? Ответ ясен…

Робайдай испустил стон подлинной муки. Выбросив вперед руку, он вскочил с места, словно хотел помешать словам сорваться с губ Кимона Эураса.

— Ложь! Все ложь! Все, что сейчас прозвучало в этом зале, с начала до конца ложь. Я скажу вам правду, пускай эта правда и будет означать мою смерть! Я признаюсь в том, что Симоду Тал действительно убил я. Но я сделал это не потому, что находился в сговоре со своим отцом. Нет, это невозможно. Мы с ним — что день и ночь. Я сделал это, чтобы причинить ему боль.

Вы говорите, что я был с ним в сговоре? Да я принципиально ни разу не исполнил ни одной его просьбы. Я даже отказался жениться, когда он меня просил об этом! Подумайте, как бы я согласился по его просьбе отнять у кого-то жизнь! Я говорю вам, что этот человек невиновен. Пусть я обречен и моя смерть будет мучительной, но никогда, слышите — никогда — я не войду со своим отцом в сговор, и пусть это услышат все находящиеся под сводами этого зала. Быть может, мне бы и хотелось жить со своим отцом в согласий, но по сию пору это было невозможно. Зачем мне было помогать тому, кто никогда не помогал мне?

Принц затряс головой так, словно хотел сбросить ее со своих плеч.

Наступила тишина.

— Если бы ты промолчал, то смог бы отомстить отцу гораздо сильнее, — ледяным тоном заметил наконец Криспан Морну.

Вскинув голову, Робайдай окинул священника холодным и совершенно разумным взглядом.

— Я всегда боялся в людях зла. Но сейчас я понял, что в вас кроются силы более страшные, чем в этом человеке, который стоит перед вами и голова которого сгибается под тяжестью короны Борлиена.

Сидя на скамье, король ЯндолАнганол упрямо смотрел в потолок, словно не слыша, что происходит в этом зале. На самом же деле он плакал.

Плохо скрывая волнение, судья обратился к публике.

— Ввиду чистосердечного признания сына, а история знала немало неблагодарных сыновей… Итак, перед лицом Всемогущего Акханаба я объявляю, что король ЯндолАнганол невиновен в убийстве принцессы Симоды Тал и освобождается из-под стражи. Сын же его, РобайдайАнганол, будет препровожден из зала суда в тюрьму и предан казни через повешение. Время казни будет назначено королем Олдорандо Сайреном Стандом.

Когда все стали медленно подниматься со своих мест, под сводами зала разнесся голос короля Сайрена Станда:

— Не забудьте, что сегодня в полдень нас ожидает продолжение спектакля: СарториИрвраш желает выступить перед нами с речью. Послушаем, что он нам скажет.

Аудитория, которая следила за драмой, разыгравшейся во дворце Олдорандо, была более многочисленна, чем мог себе представить король Сайрен Станд.

Однако нельзя было сказать, что исключительно все население Аверна было увлечено именно этими событиями, в которых король ЯндолАнганол играл решающую роль. Некоторые ученые гораздо больше внимания уделяли глобальным природным переменам, происходящим в разных уголках планеты, а также не менее значительным событиям в ее социосфере, в которых король Борлиена был всего лишь второстепенной эпизодической фигурой. К примеру, группа ученых дам из семейства Тан занималась выявлением корней местечковых раздоров, которые продолжались уже в течение многих столетий. Они прослеживали развитие конфликтов от одного поколения к другому, определяя, где брало начало то или иное неразрешимое противоречие, где это противоречие переходило рубеж конфликта и когда каким путем разрешалось. В частности, одним из объектов наблюдения этой группы была небольшая деревня в северной провинции Борлиена, через которую король, направляясь в Олдорандо, недавно проехал. Тут отправной точкой конфликта был вопрос о том, имеют или не имеют право свиньи, принадлежащие двум соседям, пить из одного и того же ручья. Через некоторое время и свиньи и ручей были забыты, но конфликт и не думал утихать и дело постепенно дошло до небольшого кровопролития. Появление на улице деревни короля ЯндолАнганола и его фагорского эскорта также спровоцировало драку, в которой одному из молодых людей сломали палец.

В настоящее время леди Тан работали над ссорой, имевшей место два столетия назад, начавшейся с весьма неприятного инцидента — старик из одной деревни был ограблен жителями другой деревни. После того как инцидент был наконец исчерпан, о нем сложили очень красивую песнь, с тех пор певшуюся традиционно при каждом удобном случае на каждом деревенском празднике. По мнению ученых леди, подобный инцидент был настолько же жизненно важен для культуры планеты, как и суд над ЯндолАнганол ом — и конечно же, гораздо более важен, чем все текущие перипетии неорганического мира.

Другая группа ученых занималась исследованием предметов еще более эзотерических. Они особенно пристальное внимание уделяли упадку, который в настоящее время переживали фагоры. Факт миграции фагоров, кажущийся столь удивительным для жителей Гелликонии, на Аверне не удивлял никого. Фагоры имели уходящие корнями в давние времена рефлексы и манеру поведения, от которых они не смогли освободиться до сих пор, хотя жители на Гелликонии придерживались противоположного мнения. Появился вид так называемых «одомашненных» фагоров, с готовностью принявших руководство человека, как в свое время произошло с кзаххнами. Но была и другая группа фагоров, с которой человек практически никогда не встречался. Именно они выживали во время резкой смены сезонов. Это были свободные создания, независимые от человека и не испытавшие на себе его влияния.