Брайан Олдисс - Лето Гелликонии

Он действительно настоял на своем и уже через несколько минут капитан и анатом сидели колени в колени и нос к носу в тряской коляске.

— Я слышал, вы дружны с СарториИрврашем? — спросил анатома капитан.

— Да, мы давно знаем друг друга. Я высоко ценю его как ученого, — отозвался КараБансити. — Надеюсь, он пребывает в добром здравии?

— Не совсем — король ЯндолАнганол сместил его с должности. После этого не прошло и дня, как советник исчез.

— Куда же? — поинтересовался, скрывая жадный интерес, анатом и астролог.

— Будь мне известно, я не стал бы называть это исчезновением, — с усмешкой ответил Мунтрас, слегка переставляя ноги, чтобы освободить затекающие колени.

— Но что же случилось, скажите мне, ради Всемогущего?

— Вы слышали о том, что произошло с королевой королев?

— По пути в Гравабагалинен она останавливалась в Оттассоле. По отчетам листков новостей, около пяти тысяч шапок было потеряно, когда легкомысленные горожане подбрасывали их в воздух, приветствуя ее величество, прибывшую к королевской пристани.

— Король ЯндолАнганол и ваш друг попали в неприятную историю в связи с «Расправой над мирдолаторами».

— И поэтому СарториИрвраш исчез?

Мунтрас кивнул в ответ чуть заметно, но все равно носы его и анатома едва не соприкоснулись.

— Где же он находится сейчас — в местах вечного упокоения, куда однажды сойдем и мы, и все остальные? Или же в подземной тюрьме матрассильского дворца?

— Может быть. Хотя, возможно, он попросту покинул город, бежал — у него достаточно сообразительности, чтобы предвидеть свою судьбу.

Между двумя мужчинами повисла тишина.

Когда коляска наконец остановилась у ледового склада, Мунтрас, протянув руку, мягко проговорил:

— Вы были очень добры, теперь я доберусь сам, а вы не провожайте меня, оставайтесь здесь и сразу езжайте домой, так вам будет удобно.

Придав себе смущенный вид стремящегося угодить всеми возможными способами человека, анатом КараБансити вылез из коляски.

— А вы хитрец. Вы всегда были хитрецом. Лично я считаю, что домой мне торопиться не стоит — пускай жена получше познакомится с новой служанкой, вашей милой АбазВасидол, не стоит им мешать. А тем временем вы и я можем опрокинуть за встречу по стаканчику, на этот раз на борту вашего судна, капитан. Как вы на это смотрите — идет?

— Да, но…

Пока взволнованный Мунтрас расплачивался с рикшей, анатом безапелляционно и уверенно направился к сходням, перекинутым с борта «Лордриардрийской девы» на берег.

— Надеюсь, у вас на борту найдется бутылочка вашего славного «Огнедышащего»? — весело поинтересовался КараБансити у капитана. — Каким образом, интересно, вам удалось заставить эту молодую леди, чей взгляд пылает своенравием, слушаться вас столь беспрекословно?

— Она дочь одного моего старого друга. Оттассол место опасное, в особенности для таких молодых девушек, как Абаз.

У сходней «Лордриардрийской девы» на страже стояли два фагора в боевых перевязях с вышитым на них именем компании.

— Прошу меня простить, дорогой друг, но я не могу пустить вас на борт моего судна, — тихо, но твердо заявил капитан Мунтрас, загораживая анатому дорогу, да так резко, что их лица снова едва не соприкоснулись.

— Но почему? В чем дело? Насколько я понимаю, нынешнее ваше плавание — последнее? Так почему бы нам не выпить и не поговорить напоследок: когда еще свидимся.

— Нет, почему же, я еще вернусь… Что тут плыть — всего-навсего какое-то море. Я ходил через него десятки раз.

— Но пираты… Вы ведь всегда боялись пиратов.

Мунтрас глубоко вздохнул.

— Хорошо, я скажу вам правду, но хочу, чтобы вы пообещали мне держать то, что я открою вам, в секрете. У меня на борту чума — один матрос заболел. По-хорошему, мне нужно было сообщить об этом портовым властям, но тогда бы меня не допустили под разгрузку и черт знает сколько продержали в карантине, а я так тороплюсь домой. Так что простите, но на борт я вас допустить не могу, ради вашей же безопасности. Нет, и не просите, я не хочу подвергать вашу жизнь риску.

— Гм, — хмыкнул КараБансити и, ухватив мясистый подбородок в горсть, искоса взглянул на ледяного капитана. — По роду своей деятельности мне приходилось сталкиваться с множеством болезней, так что риск невелик, к большей части заразы у меня скорее всего иммунитет. Ради вашего замечательного «Огнедышащего» я готов подвергнуть себя риску.

— Нет уж, извините. Вы мне слишком дороги как друг, я не могу вас потерять. Потом придется себя всю жизнь казнить, знаете ли. Очень скоро я снова появлюсь в Оттассоле, и тогда мы выпьем, без спешки и с толком и расстановкой…

Веб еще что-то бормоча, капитан вырвал свою руку из руки анатома и почти бегом поднялся по сходням на борт своего судна. Задыхаясь от бега, он кликнул сына и велел созывать всех на борт — «Дева» отплывала сейчас же.

КараБансити не ушел с набережной. Укрывшись у одного из складов, он следил за кораблем ледяного капитана до тех пор, пока Мунтрас не скрылся из виду, спустившись в трюм. После этого, повернувшись на каблуках, анатом медленно и задумчиво двинулся восвояси.

Пройдя немного по припортовой улице, КараБансити неожиданно остановился, щелкнул пальцами и расхохотался. Небольшая тайна капитана была им разрешена. Отпраздновав новую победу логики над путаницей жизни, он свернул в переулок и вошел в первую попавшуюся таверну, где никто не мог его узнать.

— Полбутылки «Огнедышащего», — заказал он у полового.

Да, он заслужил этот небольшой приз. Люди, испытывающие по разным причинам чувство вины и ненавидящие себя за это, могут выдать себя словами, сами не зная того. Оттолкнувшись от этого, он взглянул иными глазами на то, что сказал ему в коляске Мунтрас. «Или же в подземной тюрьме матрассильского дворца?» — «Может быть». «Может быть» означает ни «да», ни «нет». Вот оно в чем дело. Ледяной капитан спас СарториИрвраша от гнева короля, вывез его из Матрассила на борту своего ледовоза, и теперь они вместе плывут в Димариам. Само собой, спасение государственного преступника дело настолько опасное, что капитан не посчитал возможным посвящать в него даже оттассольского друга бывшего советника.

Потягивая душистое питье, анатом некоторое время размышлял над методами дедукции, позволяющими узнавать о большой тайне, основываясь на малых фактах.

В течение своей длительной и насыщенной событиями карьеры капитану Мунтрасу приходилось лукавить как с врагами, так и с друзьями. Многие не доверяли ему; однако сильные, почти отцовские чувства, которые он испытывал к Билли, происходящие скорее всего из столь разительного контраста между чудаковатым юношей и собственным сыном капитана, недалеким Дивом, заставляли его решаться на крайности. Мунтрасу импонировала беззащитность Билли и привлекала сокровищница пугающих знаний, кроющаяся в его голове и являющаяся неразрывной частью его образа. Он уже нисколько не сомневался в том, что Билли действительно появился из другого мира. И он был готов защищать его от любых напастей.