Митчел Уилсон - Живи с молнией

- Хэлло, Мэри, - просто сказал Эрик. - Я сегодня, действительно, словно окунулся в милое прошлое - столько старых друзей! Вы превосходно выглядите.

- Я и чувствую себя превосходно, - ответила Мэри. - Но это вовсе не возврат к прошлому, а просто встреча с местными жителями. Имейте в виду, что вы разговариваете с деканом физического факультета Вашингтонского женского колледжа. Можете поздравить меня с новой должностью. Я пошла в гору.

Эрик взял ее руку и, все еще улыбаясь, наклонился, чтобы поцеловать в щеку. Мэри сейчас было больше сорока, но она казалась моложе своих лет, и только жилы на худой шее, резко обозначившиеся, когда она подняла голову, подставляя щеку для поцелуя, выдавали ее возраст. Она задержала его руку в своей.

- Вы не знакомы с Артуром Помфретом? Артур, это Эрик Горин.

- Помфрет? - Эрик повернулся к незнакомцу. - Мы же с вами переписываемся уже несколько лет!

Помфрет рассмеялся.

- Ну как же. Мы переписываемся с тех пор, как появилась ваша статья об электронной цепи. Странно встретить старого друга, которого никогда не видел, не правда ли?

Они пожали друг другу руки, и Эрик с трудом удержался от проявления чисто студенческой восторженной почтительности - Помфрет, выдающийся кембриджский физик, оказал ему большую честь, запомнив его имя. Помфрет был по меньшей мере лет на десять старше Эрика. Нос у него был сплющенный: когда-то он сломал его, упав с лошади. Резкость его черт смягчало добродушное выражение лица.

- До сих пор помню, как я испугался, получив ваше первое письмо, сказал Эрик. - Прежде всего я подумал, что вы уличили меня в ошибке. Вероятно, то, как говорил о вас Тони, когда я был его учеником, на всю жизнь внушило мне глубокое уважение и робость перед вами.

Помфрет взглянул на Тони с любопытством и некоторой жалостью, но Тони, казалось, целиком ушел в приготовление коктейлей. Лицо его слегка покраснело - по-видимому, он слышал весь разговор. Немного погодя он подал Эрику наполненный стакан и сказал, ни к кому не обращаясь:

- Я тоже в свое время пережил период романтических увлечений. - В голосе его звучали вызывающие нотки. - Ведь вы, Помфрет, тогда были ассистентом самого Резерфорда и в то же время первоклассным охотником. Мне казалось это верхом шика - то был такой период моей жизни, когда я умер бы, если б мне сказали, что у меня не хватает шика. В двадцать три года мы все бываем немножко ненормальными, - добавил он.

- А вы думаете, что в сорок шесть мы абсолютно нормальны? - спросил Помфрет.

Между Тони и Помфретом проскальзывала явная враждебность. Это беспокоило Эрика. Лили тоже казалась огорченной, но Эрик уже не чувствовал к ней никакого расположения. Он подумал о том, как он будет разговаривать с Хьюго. Неужели и в его тоне то и дело будет сквозить затаенная вражда? Эрик с досадой наблюдал за Тони. И зачем только он так вызывающе держится, ведь его шпильки не достигают цели. Но когда он спрашивал себя, как же в таких случаях должен вести себя мужчина, то не находил никакого ответа.

Эрик обернулся к Мэри, не спускавшей с него холодного, испытующего и вместе с тем насмешливо-нежного взгляда, под которым ему становилось не по себе. Последнее их свидание прошло грустно - они расставались. Ему было трудно найти в этой самоуверенной женщине черты прежней Мэри. Теперь она стриглась очень коротко, а ее черное платье бросалось в глаза своей суровой простотой. Она стала типичной деловой женщиной, занимающей ответственный пост. Эрик поймал себя на неприятной мысли, что он, как мужчина, очень неохотно согласился бы работать под руководством такой женщины. Прежняя Мэри никогда не вызывала в нем подобного ощущения. Эта Мэри в свои сорок лет как будто решила выместить зло на мужчинах, пренебрегавших ею, когда ей было двадцать.

- А где же Сабина? - спокойно спросила она.

- Я жду ее завтра. Знаете, Мэри, я никак не могу к вам привыкнуть, вы так изменились!

- К лучшему или к худшему?

- Просто вы стали совсем другой, - улыбнулся он.

- Могли бы вы теперь в меня влюбиться?

- Да разве вы бы мне позволили! - усомнился Эрик.

Это ее рассмешило. Потом она сказала:

- У вас очень усталый вид, Эрик.

- Еще бы. Прежде всего - умер Фокс. Он умер позавчера ночью, но мне кажется, что это случилось сто лет назад, так много произошло с тех пор. Он стал разглядывать свои руки. - Сегодня было отпевание. Не знаю, стоит ли сообщать об этом Тони. Ведь у него сегодня праздник.

Мэри криво усмехнулась.

- Можете сказать. Он не будет слишком горевать.

- Однако он очень ценил Фокса.

- Это прошло.

Эрик бросил на Мэри быстрый взгляд.

- Почему вы так думаете?

- Потому что это правда. Люди сильно изменились за последние годы. Взять хотя бы вас.

- Ну, я-то не очень изменился, - сказал он с горечью. - Постарел, наверное, вот и все. Я не чувствую в себе никаких перемен.

- Пожалуйста, не уединяйтесь, - крикнула Лили с другого конца комнаты. Она стояла между Тони и Помфретом. - Нас не так уж много. Тони, вспомните же, наконец, что вы хозяин.

Тони робко взглянул на нее, он стремился угодить ей и в то же время был уязвлен ее тоном.

- Не браните меня, Лили. Даже после стольких лет сегодня я чувствую себя ошеломленным.

- Ну что ж, - сказала она в замешательстве, - все-таки кому-то надо пойти посмотреть, как Уильям справляется с обедом.

Она вышла, и в комнате воцарилось молчание. Тони снова занялся коктейлями, а Помфрет внимательно рассматривал свои ногти. Никогда еще Эрик не видел Тони таким неуверенным.

- О чем вы там говорили, Эрик? Рассказывали Мэри, как вы будете искупать все те глупости, которые вы осенью наговорили атомной комиссии?

Эрик вскинул на него глаза, удивляясь, что Тони решил сорвать свою злость именно на нем.

- Я и не знал, что вы не согласны с моим мнением.

- Дело не в том, что он не согласен с вами, - мягко, но с легкой иронией сказал Помфрет, - а в том, что ваши взгляды совпадают с моими.

- Да просто жалко смотреть, как вы, наивные младенцы, вроде мистера Смита из фильма "Сенатор", пытаетесь развить бурную деятельность, взорвался Тони. Если бы не его дряблый двойной подбородок, он в своей запальчивости был бы сейчас совсем похож на мальчишку. - И никто из вас даже не представляет, что вы затеваете. Все, что бы вы ни сделали, только усугубит истерию.

- Чью истерию? - спросил Эрик. - Я действительно готов впасть в истерию, как и все физики, которых я знаю. Но хорошо бы, если бы сейчас еще кое-кто заразился такой истерией.

- Если вы так думаете, какого же черта вы идете на свидание к сенатору Хольцеру?

- А почему вы полагаете, что я к нему пойду?

- Это ни для кого не секрет, Эрик, - спокойно заметила Мэри. - Им сообщила об этом я.

- А вы откуда узнали?

- Оттуда же, откуда все узнается в этом городе: кто-то мне сказал... Вы увидитесь с ним в четверг, в одиннадцать часов утра.