Шелли Мэрри - Франкенштейн, или Современный Прометей. Последний человек.

А между тем жребий был брошен - Айдрис станет женой Раймонда. В ушах моих уже звучали веселые свадебные колокола; я слышал, как приветствует новобрачных народ; честолюбец орлиным полетом взлетел к трону. Ему достанется и любовь Айдрис. Но нет! Она не любит его; она меня назвала своим другом, мне улыбнулась и мне вверила свои надежды, судьбу Адриана. Эта мысль растопила ужас, леденивший мою кровь, я ожил, прилив любви и жизни поднялся высоко, чтобы смениться отливом при новых изменениях в моих мыслях.

Дебаты окончились лишь к трем часам ночи. Душа моя была в смятении.

Я быстро шагал по улицам, сам поистине безумен в ту ночь. Моя любовь, которую я с минуты ее зарождения назвал гигантом, боролась с отчаянием. Сердце мое - поле этой битвы - было ранено железной пятой одного из сражавшихся, увлажнено слезами второй. Взошла заря, ненавистная мне; я вернулся к себе, бросился на постель и заснул, - но был ли то сон? - ибо мысль моя не уснула, любовь и отчаяние все еще боролись, и я метался в нестерпимой муке.

Пробудившись, я не сразу пришел в себя. Я ощущал какой-то тяжкий гнет, не понимая его причины. Мне казалось, что я вхожу в зал совета собственного мозга и допрашиваю собравшихся там министров мысли. Но скоро, слишком скоро я вспомнил все - и существо мое содрогнулось от мук; я понял, что был рабом!

Внезапно, не дав доложить о себе, ко мне вошел лорд Раймонд. Он был весел и напевал тирольскую песню о свободе;59 приветливо кивнув мне, он раскинулся на оттоманке, напротив копии бюста Аполлона Бельведерского60.

После нескольких незначащих замечаний, на которые я отвечал весьма сухо, он воскликнул, глядя на бюст:

- Говорят, я похож на этого победителя! Неплохая мысль! Пусть его голову чеканят на новых монетах. Для моих верных подданных это будет знаком моих грядущих успехов.

Он произнес это весело и добродушно и улыбнулся, но не презрительно, а словно подшучивая над собой. И вдруг лицо его омрачилось, и резким тоном, иногда прорывавшимся у него, он вскричал:

- Славно я вчера сражался! Такой победы я не одерживал и в Греции.

Теперь я первый человек в государстве; я - герой всех песен, распеваемых на улицах, и за меня молятся все старушки. А что думаете вы? Ведь вы полагаете, что можете читать в человеческой душе, подобно тому как озеро на вашей родине отражает каждую складку и расщелину окружающих холмов. Скажите же, что вы думаете обо мне? Кто я? Будущий король? Ангел или демон?

Его иронический тон ранил мое исстрадавшееся сердце. Я был уязвлен дерзостью Раймонда и ответил с горечью:

Том I. Глава пятая

197

- Есть такой дух, не ангел и не демон, и место его - в преддверии ада. Лицо Раймонда побледнело, побелели даже задрожавшие губы. Его гнев лишь распалил мой собственный, и я ответил ему решительным и твердым взглядом; но он вдруг отвел глаза, опустил их, и его темные ресницы увлажнились слезами. Я смягчился и добавил, невольно смущаясь:

- Но вы-то не таковы, милорд.

Сказав это, я умолк, видя его волнение.

- Нет, - вымолвил он наконец, поднимаясь и кусая губы, чтобы сдержаться, - нет, я именно таков! Вы не знаете меня, Вернэ. Ни вы, ни вчерашние наши слушатели, ни кто-либо другой во всей Англии не знает обо мне ничего.

По-видимому, я буду избран королем, рука моя готова взять скипетр, голова уже чувствует на себе корону. Кажется, что я обладаю силой, мощью и победой, что я стою крепко, словно колонна, держащая свод; а между тем я - тростинка! Я честолюбив и достигаю цели; сбылось то, что я видел во сне, на что надеялся наяву; меня ждет королевство, мои враги повержены. Но вот, - и он с силой ударил себя в грудь, - вот где мятеж, вот где препятствие, вот где деспот! Я могу выпустить из него всю кровь, но, пока оно бьется, я его раб.

Голос его прерывался; он опустил голову и заплакал, закрыв лицо руками.

Я еще страдал от собственной потери, но это зрелище ужаснуло меня; и я не в силах был прервать такой приступ отчаяния. В конце концов он миновал; упав на оттоманку, лорд Раймонд несколько минут оставался неподвижен, и только изменчивые черты его лица отражали сильную внутреннюю борьбу.

Наконец он поднялся и сказал обычным своим тоном:

- Время не ждет, Вернэ; мне пора. Не забыть бы главное, что я должен здесь сделать. Прошу вас завтра ехать со мной в Виндзор. Мое общество никак вас не скомпрометирует, и, так как это, вероятно, будет последней услугой, хорошей или дурной, какую вы можете мне оказать, прошу вас не отказать мне.

Он почти застенчиво протянул мне руку.

"Да, - быстро решил я, - мне надо быть свидетелем последнего акта этой драмы". К тому же выражение лица Раймонда покорило меня; я вновь ощутил дружеское расположение к нему и сказал, что буду к его услугам.

- Не премину этим воспользоваться, - сказал он весело. - Вот как мы сделаем. Будьте у меня завтра в семь часов утра, оставайтесь верным и скромным и скоро станете первым лордом королевской опочивальни61.

С этими словами он быстро вышел, одним прыжком вскочил в седло и простился со мной, смеясь и делая вид, будто протягивает мне руку для поцелуя. Оставшись один, я мучительно старался разгадать причину его просьбы и предугадать завтрашние события. Время прошло незаметно; мысли роились у меня в голове, нервы были напряжены до предела, и я сжимал руками пылающую голову, словно мои горячие руки могли принести ей облегчение.

198

Последний человек

Наутро я был точен; лорд Раймонд уже ждал меня. Мы сели в его карету и поехали в Виндзор. Я сдерживался и решил ничем не выдавать своей внутренней тревоги.

- Какую ошибку совершил Райленд, - сказал лорд Раймонд, - думая в тот вечер победить меня. Он говорил хорошо, очень хорошо. Но такая речь имела бы больше успеха, будь она обращена ко мне одному, а не ко всему сборищу глупцов и мошенников. Наедине с ним я выслушал бы его, готовый внять доводам рассудка; но когда он попытался победить меня на моей территории и моим же оружием, он меня раззадорил и произошло то, чего следовало ожидать.

Недоверчиво усмехнувшись, я ответил:

- Я разделяю взгляды Райленда и готов, если вам угодно, повторить все его доводы. Посмотрим, побудит ли это вас сменить роялистские взгляды на патриотические.

- Повторять не стоит, - сказал Раймонд, - ибо я отлично их помню и могу добавить много собственных, неотразимо убедительных.

Он не продолжал; ничего не сказал и я. Несколько миль мы проехали в молчании, пока не предстали нам живописные виды полей, чередующихся с тенистыми рощами и парками. Произнеся несколько слов об окрестных поместьях, Раймонд заметил:

- Философы называют человека микрокосмом природы и находят в движениях нашей души параллели с явлениями окружающего нас мира. Этой теорией я нередко забавлялся и в часы досуга упражнял свое остроумие, отыскивая такие сходства. Разве не говорит лорд Бэкон, что "переход от диссонанса к консонансу, рождающий сладчайшую музыку, подобен нашим чувствам, которые особенно укрепляются вслед за некоторым разладом"?62 Страсть подобна морскому приливу, и рождается он самой природой человека. А добродетели наши - не те ли зыбучие пески, которые видны при отливе и тихой погоде; но стоит набежать волнам и ветру, и бедняга, уповавший на прочность песков, чувствует, как они уходят у него из-под ног. Обычаи света, его требования и его уроки - все это ветра, устремляющие нашу волю, точно облака, в одном направлении; но стоит подняться буре, будь то любовь, ненависть или честолюбие, как облака понесутся назад, победно сопротивляясь ветрам.