Шелли Мэрри - Франкенштейн, или Современный Прометей. Последний человек.

Но ты жива, моя Айдрис, вот ты стоишь передо мной! Читатель! В том лесу была полянка; деревья, обступив ее, образовали устланный зеленым бархатом храм любви. Серебристая Темза омывала его; низко склоненная ива купала в воде свои волосы наяды, разметавшиеся под ветром. Ближние дубы приютили целое племя соловьев. Там я и стою сейчас, а рядом со мною Айдрис в Том I. Глава шестая 209 расцвете юности. Напомню, что мне едва исполнилось двадцать два года, а моя любимая встретила свою семнадцатую весну. Река вздулась от осенних дождей и залила низины. Адриан в любимой своей лодке нашел себе опасную забаву - он хочет отломить верхнюю ветку погруженного в воду дуба. Неужели ты устал от жизни, Адриан, что так играешь с опасностью?

Ветка сорвана, лодка отъезжает, глаза найти со страхом следят за ней; ее относит далеко, и Адриан вынужден причалить ниже по течению, а потом, чтобы вернуться к нам, сделать большой крюк.

- Причалил! - говорит Айдрис, а он выпрыгивает на берег и машет веткой над головой в знак удачи. - Мы подождем его здесь.

Мы были с нею вдвоем; солнце село, и соловьи начали свою песню; вечерняя звезда засветилась на еще не потемневшем небе. Голубые глаза Айдрис, моего ангела, устремились на это подобие ее самой.

- Как мерцает звезда, - сказала она. - Это мерцание - ее жизнь. Его неверный свет словно говорит нам, что жизнь звезды, как и наша здесь, на земле, непрочна и изменчива. Она и любит и боится.

- Не смотри на звезду, милый друг! - воскликнул я. - Не ищи любовь в ее дрожащих лучах, не гляди на далекие миры в поисках воображаемых чувств.

Я долго молчал; мучительно долго скрывал желание заговорить с тобой и положить к твоим ногам мою душу, мою жизнь, всего себя. Не смотри же на звезду, любимая! Или нет, смотри, и пусть эта искорка вечности молит за меня, пусть будет моим молчаливым свидетелем и защитником. Моя любовь - как свет этой звезды; пока она не погаснет и не рассыплется, я буду любить тебя.

Пусть восторги этой минуты будут навсегда сокрыты от глаз бездушного света. Доныне чувствую я, как ее прелестная головка приникла к моему сердцу, до краев полному счастья. Доныне сердце это трепещет и дыхание мое прерывается при воспоминании о нашем первом поцелуе. Медленно и в молчании вышли мы навстречу Адриану, заслышав его шаги.

Я упросил Адриана зайти ко мне, после того как он проводит сестру домой. В тот же вечер, на тропинке, залитой лунным светом, я излил моему другу всю душу, все ее восторги и надежды. В первый миг лицо его омрачилось.

- Я мог бы предвидеть это, - сказал он. - Какая же нам предстоит борьба! Прости, Лайонел, и не удивляйся, отчего мысль о столкновении с матерью тревожит меня. Иначе я с радостью признался бы, что сбылись мои надежды и я могу вручить сестру лучшему своему другу. Если ты еще не знаешь, то скоро узнаешь, как люто ненавидит моя мать само имя Вернэ. Я поговорю с Айдрис и сделаю все, что может сделать друг. Ну, а ей, если она сумеет, придется взять на себя защиту своей любви.

Пока брат и сестра решали, как им лучше попытаться склонить мать на нашу сторону, она, заподозрив, что мы встречаемся, уличила их. Свою дочь 210 Последний человек она обвинила в обмане и в неприличной привязанности к тому, чья единственная заслуга в том, что он - сын распутного любимца ее неразумного отца, и кто сам, несомненно, столь же беспутен, как и отец, которым он хвастает. При этом обвинении глаза Айдрис сверкнули.

- Я не отрицаю, что люблю Вернэ, - сказала она. - Докажите, что он не стоит любви, и я больше с ним не увижусь.

- Дорогая матушка, - произнес Адриан, - умоляю вас принять его и не отвергать. Вы удивитесь, как удивляюсь и я, его образованности и блестящим дарованиям. (Да простит меня благосклонный читатель, но я записываю это не из тщеславия. Мысль, что так думал обо мне Адриан, доныне согревает мое одинокое сердце.) - Глупый, безумный мальчишка! - гневно вскричала графиня. - Своими бреднями ты решил свести на нет все мои старания возвеличить тебя! Но я не допущу, чтобы ты помешал мне устроить судьбу твоей сестры. Я слишком хорошо понимаю, какие чары опутали вас обоих. Так же пришлось мне бороться с вашим отцом, чтобы он отдалил от себя родителя этого юнца, скрывавшего свои пороки с хитростью и вкрадчивостью змеи. Как часто я слышала тогда о его очаровании, его победах над сердцами, остроумии и изысканных манерах. Пусть бы в такую паутину попадали только мухи; но пристало ли высокородным поддаваться этим пустым обольщениям? Если бы твоя сестра была тем ничтожеством, каким стремится быть, я охотно предоставила бы ее жалкой участи: быть женой человека, уже одним сходством со своим гнусным родителем призванного напоминать о безумствах и пороках, которые тот воплощал.

Но не забывайте, леди Айдрис, что в ваших жилах течет кровь не только английских королей; вы - принцесса австрийского королевского дома, и каждая капля этой крови родственна императорам и королям. Неужели в супруги вам годится необразованный пастух, у которого всего за душой - запятнанное имя отца?

- В его защиту, - ответила Айдрис, - я могу сказать лишь то, что уже сказал мой брат. Повидайте Лайонела, побеседуйте с моим пастухом...

Графиня с негодованием прервала ее.

- Твоим?! - вскричала она; и, сменив гневный взгляд на презрительную улыбку, продолжала: - Об этом мы поговорим в другой раз. А сейчас, Айдрис, все, о чем просит тебя мать, - это не видеться с вашим выскочкой хотя бы месяц.

- Я не в силах этого выполнить, - сказала Айдрис. - Ему будет слишком больно. Могу ли я играть чувствами Вернэ, сперва принять его любовь, а потом унижать пренебрежением?

- Это уж слишком! - воскликнула мать, и глаза ее снова вспыхнули гневом.

Том I. Глава шестая

211

- Матушка, - вмешался Адриан, - если моя сестра не соглашается расстаться с ним навсегда, запрет видеться в течение месяца станет бесполезным мучением.

- Ну конечно, - ответила с горечью бывшая королева. - Его любовь, ее любовь и все их ребяческие переживания приравниваются к моим многолетним надеждам и тревогам; к долгу, какой лежит на отпрысках королей; к достоинству, какое должна соблюдать высокородная девица. Но мне не пристало пререкаться и жаловаться. Быть может, Айдрис, ты соизволишь обещать в течение месяца не выходить за него замуж?

Вопрос был лишь наполовину ироническим, и Айдрис удивилась, зачем мать требует торжественного обещания не делать то, чего у нее и в мыслях не было. Требуемое обещание она дала.

Все было теперь хорошо. Мы встречались как обычно и без опасений обсуждали планы на будущее. Графиня сделалась со своими детьми, против обыкновения, столь ласкова, что они стали надеяться получить когда-нибудь и ее согласие. Она была слишком на них непохожа, слишком чужда всему, что они любили, чтобы они могли находить удовольствие в ее обществе, однако они радовались, видя ее примирившейся. Однажды Адриан решился даже просить мать принять меня. Она отказалась с улыбкой и напомнила ему, что сестра его обещала быть терпеливой.