Ирина Белояр - Уайтбол

Последнее, что он увидел — далекий призывный свет прожекторов вездехода… или это опять улитки?.. Предпоследнее, что почувствовал — удушье. Наконец — последнее, что ощутил, бессильно лежа на земле — гадостное прикосновение электрических щупальцев…

Это — реконструкция, составленная из обрывочных воспоминаний самого Христо Ведова. Пришлось ей придать некоторую литературную стройность. Если б я попытался воспроизвести оригинальный монолог, многоточий в тексте оказалось бы гораздо больше, чем букв.

Некоторые биографы утверждают: человек, которого позже назовут «безумным капитаном», сошел с ума именно тогда. Спорный вопрос, ведь шок — еще не основание для безумия. Вроде бы. Но в свете последующих событий… Похоже, с Христо Ведовым действительно произошло нечто, переломившее его сознание. Возможно, нечто большее, чем шок…

— Где я?..

— В медотсеке «Ганимеда».

— Живой, что ли?

— Очень похоже на то, — улыбнулась Анна.

— Остальные вернулись?

— Вернулись, и все — в порядке, кроме вас.

— А со мной что?

— Серьезного ничего, зато очень много несерьезного. Сломано два ребра, пострадал мениск, гематомы, нарушение сердечного цикла — видимо, как следствие асфиксии [6] Асфиксия — удушье. …

— Стоп. Наоборот нужно было спрашивать. Что у меня осталось?

Доктор улыбнулась:

— Осталось отлежаться несколько дней и на некоторое время ограничить нагрузки.

— Ясно. Пригласите ко мне Осипенко.

Анна кивнула. Поднялась с кресла:

— Я буду у себя в кабинете. Кнопка вызова — справа от вас.

— Хорошо… послушайте, а откуда асфиксия?

— В вашем скафандре закончился кислород. Неподалеку от машины, к счастью.

— Очень интересно, — буркнул капитан себе под нос. — Как я туда попал?

Доктор услышала. Задержалась на выходе из каюты, напряженно спросила:

— Вы совсем ничего не помните?

— А? — откликнулся Христо. — Кое-что помню.

Анна поспешно вышла за дверь. Как-то слишком поспешно… Капитан помедлил с минуту и нажал кнопку вызова. Доктор вернулась.

— Осипенко сейчас подойдет, — сообщила она. — Вы что-то хотели?

— Хотел. Выкладывайте, что вам известно.

— О чем? — недоуменно спросила Анна.

На секунду Христо усомнился: может, вообще не было никаких чудовищ, все это горячечный бред? Хорошо, если так…

— О нашей поездке.

Доктор пожала плечами:

— Известно, что вас оттуда привезли в сильно потрепанном виде.

— И кто ж меня потрепал?

— Вы в трещину провалились. Вроде бы. Выбрались оттуда и заблудились. Совершенно непонятным образом оказались совсем не там, где вас искали… Кислород у вас кончился. Наверно, это все, — с наигранным спокойствием закончила доктор.

— А искали меня около… живого вулкана, — уточнил капитан.

Анна сдалась. Вздохнула:

— Да.

Значит, все правда. И чудовища не прибредились, и излишняя осведомленность доктора не почудилась.

— Ясно, — резюмировал Христо. — По крайней мере — спасибо, что все-таки нашли.

— Не нашли, — медленно ответила Анна, в упор глядя на командира. — Слизень принес вас к машине.

— Слизень?

— Да. По сути, это создание спасло вам жизнь, капитан. Вы чуть не разминулись с вездеходом.

— Как такое могло случиться?

— Вся ваша электроника приказала долго жить. Коммуникационные устройства, камеры, все. Черный ящик уцелел, благо там несколько уровней защиты. Что стало с остальной аппаратурой — сейчас разбираются техники.

— Я, кажется, догадываюсь, что с ней стало. Эти чертовы улитки постоянно шарашили меня электричеством. Спасибо не насмерть… Доктор, перестаньте сверлить меня взглядом, раздражает.

— Извините, капитан.

— Ладно, можете идти.

Анна задержалась у дверей:

— Михаэль Станкевич просился к вам.

— Чего хотел?

— Переживает.

— Пошел он со своими переживаниями. Гоните в шею.

Доктор вышла из каюты.

Разумеется, не только капитан пребывал в шоке. Все посвященные пребывали там же… Что до нашей группы — мы чувствовали себя жертвами мистификации. Белковый организм в условиях Ганимеда! Невозможно… Однако нам привезли это самое невозможное и поставили перед фактом: несколько часов назад оно бегало и прыгало.

В день приобретения мы откровенно буксовали. Назавтра не помню у кого возникла идея, как наши новые знакомые существуют здесь: энергетический скафандр. Выражаясь человеческим языком — защитное поле. Ни о характере, ни об источнике этого поля мертвые ткани не подкидывали ни единой догадки. Но оно, безусловно, было и держалось долго: несколько часов контрольные образцы, которые мы поместили в «уличные» условия, не претерпели никаких изменений…

…Много позже земляне подсовывали циклопам самые разные датчики. Датчики фиксировали все, что угодно — кроме пресловутого «скафандра»… Еще позже, а именно — двадцать лет спустя, когда общение стало более-менее беглым, контактеры напрямую спрашивали у Чужих о защитном поле. Чужие не поняли, о чем речь. Долгое время мы не знали, то ли грешить на скрытность соседей, то ли на пресловутый понятийный барьер. Безапелляционные заявления циклопов — мол, на все воля Города — нас, ясное дело, не устраивали…

…Регистрировать это поле мы не умеем до сих пор.

Старший штурман появился в палате через пятнадцать минут.

— Привет, путешественник. Как ты?

— Так. Немного жив, немного соображаю. Почему на корабле утечка информации?

Осипенко удивленно поднял брови.

— Врач знает больше, чем ей положено, — пояснил Христо. — Кто еще?

Володя покачал головой:

— Не больше. В рамках… — он запнулся и осторожно закончил:

— В рамках необходимых исследований.

— И давно у нас доктор специализируется по инопланетянам?

Штурман на секунду отвел глаза, потом хмуро ответил:

— Доктор специализируется по тебе. Ты — часть проблемы. Извини, Христо. Биологи занимаются слизнем, Анна — тобой. Психолога я пока ни о чем не информировал, поскольку ты валялся без сознания… пойми ситуацию правильно.

Вот так. Капитан теперь — часть проблемы. Еще одна сторона все той же гребаной медали…У Христо появилось иррациональное чувство, будто не переломанные ребра мешают ему дышать. Это гигантский муравейник обрушился на человека всей своей тяжестью. Обрушился и размазал в лепешку. Никогда больше не собрать воедино кости. И прежнюю жизнь тоже никогда не собрать воедино…

Да нет, все верно. Каждый участник экспедиции помимо основных обязанностей еще и объект исследований. Ничего нового… Но почему тогда так неуютно? Взгляды эти напряженные, вот что. Одинаково напряженные взгляды врача и старпома. Не знают, как относиться. Командир — и в то же время неизвестно кто. Возможно, психически больной. Возможно — вообще лазутчик Чужих… хрен его разберет. И сказать лишнее страшно, и не сказать нельзя…