Ирина Белояр - Уайтбол

— Интересно. Мы учтем вашу гипотезу, — шеф, похоже, сдался. — Спасибо, Христо.

— И вам спасибо. Порадовали. Была еще надежда, что эти твари неразумны. А теперь получается — мы все-таки столкнулись с братьями по разуму и устроили им кровавую баню.

— Христо, реальных жертв наверняка меньше, чем выстрелов. За счет способности «братьев» к регенерации. Повреждение мозга, допустим, могло вызвать необратимые изменения, все остальное — весьма спорно.

— Меньше, больше — кто их считал, — раздраженно отозвался кэп.

— От эмоций лучше бы воздержаться, капитан, — заметил Войчек. — Контакт — вещь беспрецедентная. Нам и опереться-то не на что, кроме собственных ошибок. При этом нужно умудриться не наделать новых… Перед вашим приходом мы тут беседовали с Андреем Розовским. Конечно, Земля скажет свое слово. Но ведь Земля — там, а мы — здесь. Связь может не успеть за событиями. Уже не успевает.

…Еще бы — почти четверо суток корабль находится на ночной стороне планеты. Четверо суток связи нет в принципе, а в оставшиеся три дня она то и дело пропадает из-за наложения магнитных полей Ганимеда и Юпитера.

Но кто же мог ожидать, что на Ганимеде возникнет такая ситуация? Не существует инопланетян в солнечной системе. Они вообще только в кино существуют…

— Фиговое начало контакта, — хмыкнул капитан. — Не располагает к дружбе и сотрудничеству.

Молчавший до сих пор Розовский подал голос:

— Тем хуже для нас. Соседи, похоже, имеют численное преимущество — судя по размерам плацдарма. Их возможностей мы не знаем. К слову сказать, у слизней несколько рядов высокопрочных зубов, которыми они, по всей видимости, дробят лед или горные породы. Даже некоторые части нашего корабля могут оказаться уязвимыми, не говоря уж о полевом оборудовании. Это — лишь физиология, а уровень их цивилизации нам просто неизвестен. Любыми средствами нужно избежать планетарной войны… Капитан, вы слушаете?

— Да.

— По-моему, вы о чем-то задумались.

— Задумался… Возможно, планетарная война уже началась.

— То есть?..

— Я был внутри муравейника. Меня ощупывало хрен знает сколько слизней. Лишенных иммунитета к земным и марсианским вирусам.

Все замолчали.

— Олег Иванович, орбиталка много успела передать за эти дни?

— Достаточно много. А что?

— Больше нет муравейников?

— Пока не замечено. Но это ничего не значит, ведь наш вулкан орбитальная камера тоже не зафиксировала, — Войчек растерянно покачал головой:

— Ужас…

Розовский промолчал.

— Олег Иванович, — бесцветным тоном позвал капитан. — Я сейчас ухожу. Прошу вас до моего выздоровления никому не пересказывать наш разговор. И вас, Андрей, прошу о том же самом. Нам нечего пока сообщить Земле. Можете это расценивать как приказ.

Христо вернулся в санчасть и весь вечер пролежал на койке с каменным лицом, изучая потолок.

А утром на корабле обнаружились сразу три пропажи.

Из транспортного шлюза исчез вездеход.

Со стола в рабочем кабинете доктора Анны испарилось все оставленное без присмотра обезболивающее.

С больничной койки в медотсеке пропал пациент Ведов.

Обнаружить вездеход не удалось: маяки вымерли. В середине дня Христо вышел на связь сам. Был краток:

— Я в порядке. Вернусь к вечеру. Поисковую группу не отправлять. Без крайней необходимости не беспокоить. Это — приказ. Конец связи.

…Муравейник жил. Зараза — земная или марсианская — его, похоже, не коснулась: ползающие вокруг постройки слизни не производили впечатления больных, и уж тем более — мертвых.

Христо оставил вездеход у «моста», выключил фары и пошел вперед давешним маршрутом. Оказавшись на гребне — на границе кратера, в котором обитал живой вулкан — совершил нечто совершенно иррациональное: врубил дальний свет, убедился, что телефон выключен и обратился к ползущим в его сторону «слизням» с речью:

«Я — командир муравейника, прилетевшего извне. Опустился на планету случайно, бродил здесь всего один день и за этот день нанес непоправимый вред. Застрелил нескольких ваших сородичей. Чуть не уничтожил вас всех. Один из ваших спас мне жизнь — его я тоже убил и расчленил тело.

Вы имеете право поступить со мной, как считаете нужным. Решайте».

Маловероятно, что «слизни» поняли хоть слово из вышесказанного. Они в свою очередь недоумевали, почему пришедший к ним ведет себя как глухонемой.

Одному богу ведомо, зачем Христо задвинул эту с речь, недоступную для аудитории. Впоследствии некоторые биографы сделают предположение, что капитан уже тогда был безумен. Их оппоненты скажут: нет, ничего подобного, Христо Ведов сошел с ума несколько позже, а в тот раз он говорил для самого себя, пытаясь таким образом успокоить свою гипертрофированную совесть.

(Соавтор попросил добавить: очко он успокаивал, а не совесть. Версия, конечно, вульгарная, но — добавляю. Объективность превыше всего.)

…Совесть Христо Ведова — это отдельный пунктик летописцев. Некоторые сравнивали ее со злокачественной опухолью. Так же, как и опухоль, вышеуказанная особенность души «безумного капитана» являлась болезненным перерождением здорового, по сути, органа; точно так же она была не совместима с жизнью (с нормальной жизнью, по крайней мере); точно также она увеличивалась с годами, пока весь Христо Ведов не превратился в один непомерно разросшийся метастаз…

Но бог с ней, с совестью, вернемся к теме. На счет монолога есть и другое, почти противоположное мнение. Оно исходит от скептиков, окончательно потерявших веру в чистоту человеческих помыслов. Якобы Христо ни на минуту не забывал, что его контакт с Чужими фиксирует записывающее устройство скафандра, и заранее подготовил речь, которая войдет в историю даже в случае гибели самого капитана.

Скептикам возражают пессимисты. Друзья! — говорят пессимисты, — Не забывайте: не судят только победителей.

А наиболее эмоциональные адепты культа капитана Христо добавляют: да, да, да, и не забывайте — ПОБЕДИТЕЛЕЙ НЕ СУДЯТ!!!

Существует и еще одна, позитивная точка зрения на вышеуказанный монолог: ответ нужно искать не в слабостях Христо Ведова, а, наоборот, в его сильных, сверхчеловеческих задатках. Якобы в те минуты капитан выступил как гениальный интуист и провидец, и предвосхитил своим выступлением имевшие место позднее телепатические контакты между отдельными наиболее сенситивно одаренными землянами и отдельными не менее сенситивно одаренными циклопами. О подобных телепатических контактах часто пишут газеты.

Правда, это желтые газеты.

Как и обещал, Христо вернулся на корабль к вечеру, совершенно разбитый, и созвал расширенный командирский совет.